Павел Херц: Лужа (сборник миниатюр).
Наверно, эти миниатюры можно отнести не столько к «художественной прозе», сколько к жанру журналистских наблюдений, заметок из блокнота. Перед нами что-то вроде репортажа «с колёс», моментальное фото неприглядного закулисья российского мегаполиса. Мне, скажу откровенно, это показалось особенно любопытным, потому что ни одна художественная выдумка не бывает интереснее умело написанной документальной правды, тем более что это правда о том, с чем многие из нас неплохо знакомы: недавние московские рынки на стадионах, в парках и прочих «культурных» учреждениях. Мы-то были с этим явлением знакомы, но, наверно, вряд ли подозревали, что там творилось такое да с таким размахом… Многие персонажи этих записок запомнятся читателю надолго и заставят посмотреть на внешний лоск «благополучной и роскошной» Москвы другими глазами.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Алексей Петров
|
Лужа (сборник миниатюр)
Лужа – это не то, что вы подумали. Лужа – это уменьшительное от «Лужники». Так называется построенный в советские времена огромный спортивный комплекс, на территории которого в начале девяностых раскинулся самый большой и дешевый вещевой рынок Москвы. Именно во времена расцвета рынка мне и довелось погрузиться в его жизнь, ненадолго, но глубоко. Меня привел в Лужу Володя, мой хороший товарищ. Он был знаком с кем-то из высокопоставленных бандитов, которые держали в то время рынок. Началась моя трудовая деятельность в качестве контролера на трибуне «С».
Придя на трибуну, я с трудом разыскал Михаила, старшего контролера. Тот скептически оглядел меня (я высокий, тогда еще худой и в больших очках) и кратко объяснил обязанности: приходить к восьми утра, делать, что скажут, а потом сам разберешься. На первое время, сказал Михаил, будешь получать сорок тысяч. Мне с трудом удалось скрыть разочарование – на работе, с которой я ушел, платили около пятидесяти тысяч в месяц. Это было, конечно, мало, но ведь больше чем сорок! Но я успокаивал себя тем соображением, что это только для начала. Все объяснилось в первый же рабочий день, когда перед уходом Михаил сунул мне пачку мятых бумажек. Я развернул деньги, пересчитал, и только примерно через минуту до меня дошло: сорок тысяч – это мой дневной заработок! Трудно выразить, что я почувствовал, но это было похоже на счастье. Казалось, что меня приняли в мафию. Справедливости ради надо сказать: выше минимального уровня я так и не поднялся. Видимо, мафии нужны другие люди.
Состав контролеров был достаточно пестрый. Были начинающие бандиты, ребята семнадцати - восемнадцати лет, спортивные, напористые и простые. Для них это было, наверное, что-то типа бандитской подготовительной группы. Были там и более солидные личности, не в криминальном плане, а просто по жизненному опыту. Были и настоящие контролеры, которые остались с тех времен, когда их работой действительно было проверять билеты у болельщиков. Были даже две женщины. Я там сразу не прижился, да и действительно – не мое это было место. Например: ну вот ломало меня ходить и пинать ветер, когда вечером трибуну прибирала бригада бомжей (именно бригада, у них даже был бригадир, с которым всегда и договаривались об оплате, а распределял ее среди исполнителей он сам). Я начинал собирать пустые коробки и прочий торговый хлам, хотя по умолчанию считалось, что это нам западло. В общем, продержаться на трибуне мне удалось месяца три. Володя, узнав о моем увольнении, произнес несколько нецензурных слов в адрес какого-то, известного мне только понаслышке, чиновника (позиции его знакомого бандита в то время уже сильно пошатнулись) и устроил меня в другой бизнес – сеть платных туалетов, стоявших тут же, вокруг стадиона.
Я никогда не был брезгливым человеком, и всегда уважал пословицу про деньги, которые не пахнут. Поэтому сразу согласился, кого бояться-то? Кстати, примерно через месяц после моего увольнения, у рынка сменилась «крыша», и новые бандиты полностью заменили весь штат контролеров. Так что я устроился лучше всех, если разобраться.
В мои обязанности на новом месте работы входило: собирать деньги за пользование туалетом и поддерживать в этом туалете чистоту. Туалет представлял собой вагончик, разделенный на две части – мужскую и женскую, между ними была крохотная подсобка. В мужской части командовал я, в женской – ну вот хоть убейте меня, не помню ее имени отчества. А ведь милейшая женщина, мы с ней работали несколько месяцев душа в душу. Ну, скажем – Надежда Ивановна. Можно сказать, что именно она приобщила меня к истиной культуре питья водки. До этого я был дилетантом – пил редко, по праздникам, с обильной закуской. В конце первого рабочего дня Надежда Ивановна предложила – по маленькой, за окончание работы? Я подумал - действительно, почему бы и нет? Надежда Ивановна достала из закромов бутылку, корейский салат из морковки и мы выпили. Удовольствие от этих выпитых «просто так» пары рюмок так запало мне в душу, что я до сих пор продолжаю к нему стремиться при каждом удобном случае.
Но поскольку я только начинал выпивать - сказывался недостаток опыта, и по моим глазам легко читались все выпитые граммы, даже если их было не более ста. Это и послужило поводом для моего увольнения. Об истинных причинах увольнения мне рассказывать лень, да и кому интересны туалетные интриги. Однако в те несколько месяцев, которые прошли между моим первым днем в туалете и увольнением, жизнь моя была так насыщена, что сейчас кажется, будто я простоял у своего туалета несколько лет.
Деду было лет восемьдесят и у него не было правой руки, вместо нее торчал пластмассовый муляж в черной перчатке. Наверное, по пьянке потерял, а может и на войне. Попросив разрешения набрать воду, он пристроил канистру на край раковины, и ждал, когда она наполнится. Андрюша мотнул в его сторону головой: «Налей деду!». Я сомневался – старик выглядел очень нескладно, неустойчиво, протез торчал как-то неестественно. А стоит ли наливать, может этот стакан как раз его и доканает? Но старик, услышав слова Андрея, как–то приосанился, в его позе появилось что-то выжидательное. Я налил половину пластикового стаканчика. «Держите, дедушка». Дедушка кивнул благодарно, и, придерживая канистру протезом, неторопливо и со смаком выпил водку. По ступенькам он спускался медленно, но очень устойчиво. В тот день я видел его еще раз, вечером. Вот тогда было видно, что он уже пьян, лицо было красное, взгляд неподвижный, но походка – такая же медленная и устойчивая.
Цыган бомжеватого вида пришел со стаканом водки, поздравить меня с пасхой или еще с чем-то, точно не помню. Это поразило – человек, который и сам иногда за стакан готов на многое, наливает водку практически незнакомцу. Позднее до меня дошло, что это был бесхитростный способ налаживания хороших отношений с потенциально полезным человеком – но все равно приятно. Через неделю этот цыган пытался втянуть меня в аферу, просил денег в долг для своих знакомых, которым просто позарез срочно понадобились средства, чтобы не упустить выгодное предложение. Обещал отдать через два дня с дикими процентами. Денег я не дал, я вообще искренне не понимаю, как можно дать себя облапошить таким простым, незамысловатым способом. А ведь многие облапошивались. Но на цыгана этого я совершенно не обиделся, он пытался заработать, как мог. А вы говорите – Карнеги!
Праздник Московского комсомольца – не помню точно дату, но день этот я запомню навсегда. В туалет стояли многометровые очереди, как в женский, так и в мужской. Наш сантехник каждые десять минут приходил и, как экскурсовод, уводил с собой часть очереди на трибуну, где по этому поводу открыли запертый туалет. На входе в него взимал плату вездесущий Андрюша. К мангалам очереди были чуть меньше, но двигались они гораздо медленнее. Шашлык не жарили – просто весь мангал был закрыт шампурами с мясом, с одного края мангальщик снимал шампур и сразу клал новый на противоположный край, сдвигая все остальные. Причем скорость передвижения шампуров была максимально возможной и зависела не от готовности мяса, а от ловкости мангальщика. А они люди ловкие, так что посетители праздника ели горячее, но сырое мясо. В этот день я легко поимел триста долларов, на которые купил себе кожаную куртку. Она до сих пор еще цела, я ее иногда одеваю.
Леша Галкин – очень у него была яркая внешность, он похож на сильно пьющего Филлипа Киркорова, только с короткой прической, маленьким ростом и солидным пивным животом. Три месяца он числился во всесоюзном розыске, но, тем не менее, спокойно торговал в Луже все это время, часто напивался до потери сознания, и был неоднократно забираем местными ментами, у каждого из которых, по идее, должна была быть его фотография. А арестовали его дома, в Твери. То ли засада у дома сидела, то ли кто-то из соседей стуканул, когда он появился. Обвиняли в убийстве человека, с которым он был не в ладах. Этому бедняге перерезали горло. Отпустили Лешу через неделю в связи с отсутствием улик, предварительно применив все возможные методы следствия. Он сочинял песни, пел под гитару – неплохие были песни. И очень любил собак – не пропускал ни одной породистой собаки, каждую ощупывал, оглаживал, чесал за ухом. Объяснял нам, непосвященным, почему эта собака крутая, или наоборот. И собаки его любили. Я все собирался записать его песни, был у меня маленький пишущий плеер с микрофончиком – да так и не собрался, развела судьба. В нашу последнюю встречу Леша взял у меня десяток музыкальных дисков и занял денег (не помню сколько, но раньше он занимал и гораздо большие суммы). Я долго надеялся, что это будет поводом, и он мне позвонит – но не позвонил. Никаких его координат у меня не осталось. Впрочем, они у него менялись очень часто. Хочется думать, что у него все хорошо, и просто так сложились обстоятельства.
Лева, Левон – кладовщик водочного склада. Склад находился под трибуной, прямо за моим туалетом. Левон, маленький, щуплый армянин, очень похожий на Булата Окуджаву, иногда заходил с бутылкой водки со своего склада, он пил только ее – так как только в ее качестве был уверен (надо вспомнить, что начало и середина девяностых – это эпоха паленой водки, «Абсолюта», «космических стаканчиков», «русских йогуртов»). У него постоянно были недостачи, и, соответственно, долги перед начальством. В этом он всегда обвинял какого-то кладовщика, который ворует. Из его слов выходило, что он отрабатывает здесь какой-то огромный и постоянно пополняющийся долг, я так и не смог понять – на что же он вообще жил? Но сколько бы я не брал у Левы водку, он ни разу не взял с меня денег. И вообще – производил впечатление очень умного человека, поэтому надеюсь, что он не настолько бедствовал, насколько жаловался на бедность.
День рождения я отмечал в туалете. После уборки прямо в проходе женской половины поставили стол с закусками и выпивкой. Володя в то время пил только шампанское. Он утверждал, что бросает пить, поэтому не пьет водку. Когда вечером вынесли на улицу пустые бутылки из-под шампанского - зрелище было впечатляющее, мы даже сфотографировались на фоне небольшого архипелага, составленного из бутылок. Жаль, фотографию я где-то потерял. С тех пор я так и не справил свой день рождения в более экзотическом месте.
Володя с Игорем обходили точки каждый день около шести. К концу обхода у них накапливалась немалая сумма, поэтому они старались быть осмотрительными, если, конечно, Володя не выпивал лишнего и не склонял к тому же Игоря. В этом случае они приходили красные и веселые. Игорь размахивал пакетом с деньгами и, как ребенок, смеялся и веселился. От ребенка его отличал рост под метр девяносто и пристрастие к пошлым шуткам. В паре с Володей, рост которого не превышал метра шестидесяти, они смотрелись очень свежо. Однажды им показалось, что за их передвижениями кто-то следит. Ребята напряглись и предупредили всех работников о необходимости проявлять бдительность. Следуя этому предупреждению, я вдруг сообразил, что уже два дня подряд, прямо перед их приходом, какой-то мужчина с прилизанными волосами и скользким взглядом запирается в кабинке и сидит в ней подозрительно долго. Причем сообразил я это, лишь увидев этого мужика в третий раз, когда он снова заперся в той же кабинке. Внутри у меня похолодело (я вообще человек мнительный), мысли перемешались. Сначала я старался успокоить себя – сейчас просрется и выйдет, это просто совпадение. Но мужик сидел уже 15 минут и я решил, что сегодня нас и будут грабить. Осмелев от безысходности, я тихо подошел к кабинке и осторожно заглянул через перегородку. Мужик ожесточенно дрочил, согнувшись в три погибели и уткнувшись лицом в стену. Эта стена отделяла мужское отделение от женского и в ней имелось отверстие, в которое он и смотрел. Как я раньше не замечал этой дырки – ума не приложу. Я тихонько отошел. Через несколько минут мужик с усталым лицом вышел из кабинки, прикурил и пошел своей дорогой. Дырку я законопатил намертво. Правда, предварительно несколько раз пытался смотреть в нее. Зрелище не для слабонервных. Нет, все-таки извращенцы – странные люди.
Дима приезжал откуда-то издалека, по-моему, с востока. Закупался разными товарами примерно один – два раза в месяц. Совершенно не помню, как мы познакомились, но по приезде он всегда заходил ко мне с бутылкой коньяка. Я ставил на свое место Андрюшу, и мы выпивали в закутке между отделениями, беседуя на отвлеченные темы. Он предложил мне наладить в Москве сбыт травы, чуйской. Кстати, а где она растет? вот из тех краев, наверное, он и приезжал. Я достаточно серьезно обдумал его предложение. Наркоманов на рынке было много. Мой знакомый, еще один Андрей, которого все звали Эндрю – был курилка со стажем, можно обратится к нему, за помощью, да и других хватало. Меня несколько раз в день просили продать папиросу. Сначала я удивлялся, потом раздражался, а еще позже купил несколько пачек «Беломора» и кинул в подсобку. Правда продавать папиросы по одной я стеснялся, поэтому просто давал, если меня просили. Так вот, хорошенько подумав, я отказался. Я боялся конфликтовать с уголовным кодексом. Так я второй раз не попал в мафию. Думаю, что третьей попытки в моей жизни не будет.
Мужчина был невысокий, плотный, солидный на вид, классическое «лицо кавказской национальности». Он подошел ко мне и попросил пустить его в подсобку на пару минут – ему надо уколоться. Не скажу, что он имел изможденный вид, но что-то свидетельствующее о том, что он на пределе – в его облике было. Я просто не нашел причин ему отказать. Он закрыл за собой дверь. Прошло минут десять. Мужчина выглянул с еще более напряженным лицом и попросил ему помочь – у него никак не получалось попасть в вену. Была зима, колоть он пытался прямо в запястье, поэтому мои попытки пережать ему руку через толстую куртку мало помогли. Найти вену где-то почти на ладони у него тоже не получилось. Я вспотел и нервничал, наверное, не меньше его самого. Наконец он понял, что так ничего не получится, и сквозь зубы поблагодарив меня, вышел из подсобки. Я посоветовал ему пойти под трибуны – там теплее, можно раздеться, так будет проще. Мужчина спросил, куда идти, я показал. Больше я его не видел.
Бомж Витя – очень похож на Карла Маркса прической и бородой. Мы с ним иногда выпивали, один раз он даже угостил меня винным напитком – просто поразительная вещь, по соотношению цена-градусы. Мне даже понравилось. Один мой знакомый, торговавший на рынке, восхитился, когда увидел Витю. Почему-то он сразу уверился, что тот непременно должен быть если не философом, то уж точно очень образованным человеком. Он все время пытался навести Витю на серьезные темы для разговора, а Витя смущенно улыбался, переминался с ноги на ногу, поддакивал невпопад и чувствовал себя неловко. Он был очень приземленным и не очень образованным – но очень скромным и воспитанным.
Андрюша не одобрял мое общение с Витей. Совсем недавно Андрюша сам бомжевал и выглядел не лучше, но считал, что общаться с бомжами – нельзя. «Это же алкаш, как ты не понимаешь! он жрет объедки, как свинья!» - горячился он. Однажды Андрюша прибежал ко мне, возбуждённый, и заорал: «Ну-ка пойдем! пойдем-пойдем! полюбуйся на своего Витю!». Он притащил меня в закуток, где-то под трибуной. Там, прямо на бетонном полу, в луже мочи, приткнувшись к лестнице, спал пьяный Витя. «Смотри! Ну и чо, не свинья разве?!» Витя зашевелился, открыл мутные глаза, увидел нас. Забормотал что-то вроде «Ну зачем? да ладно…», снова заснул. Я ничего не возразил Андрюше, а что можно было возразить? Не знаю, помнил ли об этом случае сам Витя, но несколько дней его не было, а когда он появился в следующий раз, то выглядел смущенным.
Маленький, сухонький, но крепкий на вид мужичек представился Колей. Никак не могу понять, почему я поверил ему – ведь сразу было видно, что он врет, как дышит. Но, тем не менее, я почти неделю был уверен, что он бывший десантник и заканчивал школу КГБ. Ну, теперь не у дел, ну, в сложном положении – с кем не бывает? Он рассказывал, как их сбрасывали в тайгу для тренировок, как он живет где-то в Коломенском, какие у него двое сыновей, как он их тренирует и другие сказки – а я верил. Хотя врал он, по крайней мере мне, бескорыстно, из любви к искусству. А может и нет, может опять же - налаживал хорошие отношения с целью дальнейшего использования. Сейчас уже трудно сказать. Но сволочью он оказался конкретной. К Коле прибился бомж – не помню, как его звали, по-моему, Серега. Они вместе тырили с прилавков, что плохо лежит. Причем Коля заговаривал зубы продавцу, а тырил Серега. Как-то удачно у них все получалось, их никто не ловил, но и прибыли почти не было. Вот Коля и решил, что надо украсть сумку с кожаными куртками из-под стола у торговцев. Это дело он опять же предоставил Сереге, предпочитая самому отвлекать внимание, а не рисковать. С сумкой Серегу и поймали. Об этом мне потом рассказывал наш сантехник. Серегу забрали в милицию и, думаю, посадили. Колю я больше не видел, и не жалею.
Андрюша был длинный, нескладный, с широким задом и большой яйцеобразной головой. Лет ему было около девятнадцати. Нос его был расплющен, глаза близко посажены, уши оттопыривались. Говорил хриплым басом, сильно окая. Появился он зимой, в страшненькой телогрейке, с засунутыми в рукава руками. На щеке красовался характерный для бомжующих людей ожег, появляющийся при ночевках в обнимку с батареей. Андрюша добирался откуда-то с севера, где жил с дядей – куда-то на юг, где жили другие его родственники. По дороге из аэропорта в Москву его ограбили, забрали все, даже одежду, оставив взамен эту самую телогрейку. Он несколько дней пробомжевал на вокзалах, пока кто-то не посоветовал ему двигать в Лужу. Он прислушался к совету – и не прогадал. Ему была свойственна какая-то самородная смекалка, он умудрялся моментально разглядеть любое выгодное дело. Когда торговые места на улице были еще не размечены – он с раннего утра занимал несколько метров свободного пространства, а потом продавал его торговцам за небольшую для них, но приличную для него сумму. Он помогал таскать вещи, искал дрова для мангалов и вообще – хватался за любую работу. В результате он получал средства к существованию и, что более важно, приобретал связи и знакомства. Познакомившись с Игорем, он вышел на следующий уровень. Игорь через своих знакомых брал на месяц в аренду несколько торговых мест и пытался сдавать их каждый день подороже. Он был ленивый и брезгливый, искать арендаторов и торговаться с ними ему не хотелось. Андрюша идеально вписался в это предприятие и их совместные дела пошли в гору. Можно много рассказывать об успехах Андрюши в бизнесе, но я пропущу подробности. Скажу только, что через полгода, после первого появления в Луже, он уже снимал комнату, торговал собственным товаром, разрабатывал широкие планы по развитию своего дела и даже собирался жениться. Это был самый стремительный карьерный взлет, который я видел до сих пор. Но не все так легко в жизни. Так, круто поднявшись – Андрюша начал пить. Причем с той же неистовой страстью, с которой он делал все остальное. При его темпераменте и общительности события развивались взрывообразно. Например, за восемь лет жизни в одном доме я знал в нем одного-двух алкоголиков и то, только в лицо, изредка встречая во дворе. Андрюша через неделю был своим в доску со всеми алкашами многоподъездного дома, где он снимал комнату. Я опасался, что у него будет белочка, или что-то подобное, но все закончилось гораздо быстрее и хуже. Во время очередной пьянки возникла ссора и драка, в результате которой один из собутыльников скончался. Крайним оказался Андрюша, как мне говорили – он сам взял всю вину на себя, так как одному дают меньший срок, чем группе. По моим подсчетам – а все это было почти десять лет назад – он уже освободился, или близок к освобождению. Я искренне желаю ему удачи.
Иногда мне кажется, что моя прошлая жизнь мне приснилась. Всё, что я помню из прошлого - просто обрывки сновидений. А иногда - наоборот, что я до сих пор стою там, у своего туалета, только задремал после нескольких рюмок, и мне снится моя теперешняя жизнь (тьфу, какая голимая пелевинщина!). Все, что написано выше - обрывки не то воспоминаний, не то снов.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Павел Херц: Лужа (сборник миниатюр). Рассказ.
23.10.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|