Василиса Сатирская: Сломанные цветы.
Почему рассказ "Сломанные цветы" берёт за живое?
Содержательно - потому что его герой сделал попытку спасти человека.
Формально - благодаря тому, что русские формалисты-ОПОЯЗовцы, в противопоставление фабуле, называли сюжетом.
Последовательность описанных событий в реальном времени такова: у героини поссорились родители, она сбежала из дома, встретила шапочного знакомого, к нему присоединилась компания, они всей компанией отправились в подвал бухать и там изнасиловали героиню. Она пыталась вырваться, кричала, и на крик о помощи прибежал герой и попытался вывести её оттуда, где обнаружил. Их настигли и избили. История, видимо, типичная, хотя не приведи господь кому-то в неё вляпаться.
Последовательность описания событий иная.
Рассказ начинается с картины: две фигуры на скамейке. Как они здесь оказались, почему герой явно травмирован, а героиня так странно одета?
Следующее описание: юноша спешит домой с вечеринки и слышит крик о помощи. Действие завязывается.
Новое описание: ссорятся, причём с рукоприкладством, родители героини. Возможно, именно от них ей пришлось спасаться? Однако дальше эта часть рассказа, данная сплошным куском, объясняет события иначе - прямо пересказывая часть фабулы, касающуюся героини.
Следующее описание: юноша приходит на крик о помощи. Прямой пересказ дальнейшей фабулы, разъясняющий читателю, как герой был травмирован.
Последнее описание возвращает читателя к началу рассказа. Теперь читатель знает о ситуации достаточно - достаточно для того, чтобы воспринять не только вынесенный в заголовок образ сломанных цветов, но и неожиданно для себя сопоставить его с образом опавших листьев.
Словом, перед вами - текст, выполненный по классическим образцам.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Сергей Алхутов
|
Сломанные цветы
Две белые, в искусственном свете фонаря, изломанные фигуры. Сидят на скамейке, неподвижны и немы. Мужская - впрочем, нет, скорее мальчишеская – всей позой выражает устремленность вперед и вверх, словно бросая вызов кому-то. Но никого нет. Сизая утренняя пустота. Светлые, пепельные глаза упрямо смотрят сквозь нее. Одна его нога странно, неестественно вывернута. Рубашка порвана и перепачкана в чем-то. Руки обессилено свисают вдоль туловища.
Рядом – между ними клочок пустого пространства из красного пластика – девочка, лет тринадцати или четырнадцати. Лица ее не видно – голова опущена. Длинные спутанные волосы прикрывают едва наметившуюся грудь и тонкие палочки рук. Ноги вывернуты так, что голые коленки уткнуты друг в друга, словно в поисках опоры. На девочке ничего нет, кроме мужской куртки, едва прикрывающей ягодицы.
Утро распускается белесым цветком, настороженно вглядывается в сидящих и отворачивается.
Черно-стальной северный город возникал из темноты, словно заманивая в призрачный лабиринт или предлагая себя случайному прохожему. На улицы уже давно осела тьма, похожая на разбавленные чернила и присущая едва ли не исключительно таким вот октябрьским ночам. Одинокая тонкая тень скользила по мостовой, в которой лишь приглядевшись можно было различить человека, а именно юношу, вероятнее всего – студента, припозднившегося с вечеринки. Молодой человек явно спешил, видимо, чувствуя усталость и желая поскорее добраться до своей теплой квартиры или комнаты. Спешил, однако, не мог не любоваться таинственным величием окружающего мира, не вслушиваться в его гнетущее молчание. Город спал, по крайней мере, тот, дневной город. Но жизнь продолжалась, и на прежнем месте возник, казалось, новый мираж – город теней, движений и звуков. Это был иной мир, созданный не для человека. Возможно поэтому, юноша тенью скользил по его грани, едва касаясь миропорядка своим любопытным взглядом.
Театр теней играл в чужых, но давно обжитых декорациях. Разыгрывал пьесу для самого себя и этого странного путника. Смотри, пока тебе это дано! Ты не знаешь, что ждет тебя за поворотом, не знаешь, как закончится и закончится ли вообще эта странная пьеса. Жизнь, отраженная в потемневшем зеркале.
Но путник был молод, полон стремлений и веры. Ему нравилось жить и искать. Он ждал и жаждал борьбы и победы. Он их искал.
Старые, путаные дворы приветствовали юношу черными провалами и гнилыми сквозняками. Он находил дорогу чутьем, изредка сверяясь с собственной памятью. Иногда тусклый фонарь или свет из далекого окна помогали ему ориентироваться. Там, скоро, за парой поворотов находится заветная дверь...
В темноте последнего двора молодой человек приостановился. Он поднял голову, скользнув взглядом по стенам, на которых с трудом, но различались оконные бельма. Небо начинало расправляться и светлеть, но как-то неохотно. Внезапно резкий и отчаянный крик разрезал воздух острым ножом. Где-то в соседних дворах послышался топот нескольких ног. Звук приближался. Юноша затаил дыхание и вжался в стену. Топот превратился в ожесточенную возню в соседнем дворе. Крик повторился, но был короче и значительно слабее. Зато теперь стало ясно, что звали на помощь.
Родителям опять было не до нее. Мать кричала на отца, тот огрызался, потом с размаху дал ей пощечину. Это только разожгло скандал. Мать начала кричать еще громче... Девочка не стала дожидаться финала столь знакомого представления и убежала из дома.
Сумерки только-только опутали город. На улицах было еще много людей, по летней привычке не спешивших расходиться по домам. А между тем осень уже наступила, принеся с собой терпкие запахи увядания и холодные ночи.
На беглянке было опрометчиво короткое и тонкое платьице. Впопыхах она не надела ничего более подходящего и теперь жалела об этом. Однако возвращаться совсем не хотелось, и девочка решила перетерпеть. Она пересекла двор своего дома и быстро, чтобы хоть как-то согреться, зашагала по переулку. Надо было где-то скрыться, переждать. Хорошо бы, чтобы там были еда и тепло...
- Эй, Катька!
Девочка вздрогнула от неожиданности, помедлила несколько секунд и повернула голову в сторону звавшего.
- Что встала? Иди сюда! Не узнаешь что ль?..
В ближайшей к девочке арке стоял человек. Конечно, она его узнала сразу, еще по голосу. Это был друг ее старшего брата, которого проводили в армию весной. Впрочем, не то, чтобы друг... так, приятель, с которым брат учился в одной школе и жил в соседнем дворе. К тому же у них была общая компания. И всю эту компанию хорошо знала Катя с самого детства.
- Что ты тут ...?
Девочка колебалась, не зная, какой выбрать тон и как вообще стоит отвечать на подобные вопросы в данной ситуации. От холода ее била мелкая дрожь. Вокруг быстро темнело. Думалось с трудом.
- Иди сюда, говорю! – повторил приятель брата. – Ты ж задрогла совсем, дура...
И Катя сдалась. Возможно, ключевым стало слово «дура», ведь именно так частенько называл ее брат. Как бы там ни было, она подошла к человеку под аркой и подняла на него вопрошающий взгляд.
- Ну, здорово, что ль! – усмехнулся тот.
Катя только кивнула в ответ – зубы стучали от холода.
- Какого ... тебя понесло на улицу в таком виде? – продолжался допрос.
- Родители опять... – выдавила из себя девочка, и зубы застучали еще громче.
Видимо удовлетворив свое любопытство, приятель брата перестал ее разглядывать и заметно поскучнел. Но пауза не затянулась. Со стороны проспекта появилась большая компания, человек в десять-двенадцать. Некоторых Катя знала. Знали и ее. Подошли (тот, первый, ждал их здесь) и позвали с собой, греться. Оказалось, в подвал соседнего дома.
Все происходило очень быстро. Пиво, водка, вино и прочее... Кого-то стошнило в углу. Что курили – Катя не знала, но сразу поняла, что это не просто сигареты. Ей предложили – она отказалась. Разговоры постепенно теряли смысл. Слова заменялись звуками и пояснялись жестами. Тягучая, непереносимая дымка затянула все вокруг. Девочку начало подташнивать. Она сделала пару глотков водки, отчего ей стало еще хуже, затем попыталась выбраться, но споткнулась обо что-то или об кого-то и упала. Сквозь дымку на нее уставились два маленьких глаза. Катя внимательно смотрела в них, но ничего не видела, никакого понятного ей выражения, один только взгляд. Она уже хотела заговорить, но ей не позволили: чьи-то руки потянули за собой. Куда? Прочь.
Их было трое. Кате предложили еще выпить. К своему собственному удивлению она не отказалась. Потом один из парней стал расстегивать ширинку. Девочка удивилась, а когда испугалась и попыталась убежать, было уже поздно. Она так и не поняла, что произошло, что с ней делал человек без выражения в глазах, почему было так больно, за что ее били, почему окружающий мир потерял звуки, а потом и вовсе пропал.
Сколько он стоял и прислушивался – неизвестно. Юноше показалось, что прошла половина его жизни, прежде чем он сделал первый шаг. Когда же, наконец, он попал в темноту соседнего двора, там все стихло. Только какие-то тени метнулись в стороны, словно испугавшись неожиданного вторжения. Круги по воде от брошенного камня.
Изувеченное детское тело было едва различимо в тусклом свете подбитого фонаря. Девочка походила на куклу, с которой злой ребенок сорвал одежду, которую потом еще долго зачем-то истязал, пока ни бросил в темный угол. Юноша подошел и первым делом укрыл девочку своей курткой, только после этого проверил, жива ли она. Оказалось, жива. Еще жива. Тогда он просунул ее руки в рукава, чтобы удобнее было, и осторожно поднял.
Что же дальше? Молодой человек стоял посреди темного замкнутого пространства, где-то в глубине черного лабиринта, и с удивлением осознавал, что в его руках – жизнь. Чужая, но бесконечно зависимая от него, от его действий. Он пытался разглядеть ее лицо, но тщетно. И зачем? Он чувствовал ее всем телом: такую маленькую, хрупкую, беззащитную. Его сердце наполнилось жалостью. Прижав девочку к груди, он поспешил прочь, подальше от черных колодцев.
Их фигуры были безмолвны. Они просто преградили путь. Юноша рванулся назад, но и там уже кто-то был. На затылок обрушился тяжелый удар (не с пустыми руками...), и молодой человек вместе со своей ношей повалился на землю.
- Из-за тебя, ..., мы опять в...сь! – гулко отдалось в темноте.
Чернильная ночь сходила с города пятнами, застревая в углах, тупиках и переулках. Потревоженные тени нехотя скользили прочь.
Два сломанных цветка лежали на скамейке в затухающем свете фонаря. Щелк – и софиты погасли. Улица преобразилась – ожила. Будничное ее шевеление стало заметнее. И вот уже на другой стороне улицы появился первый утренний человек – дворник. Основная его работа в это время года – это убирать опавшие листья, что он и делает ежедневно.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Василиса Сатирская: Сломанные цветы. Рассказ.
Рассказ об изнасиловании, избиении и спасении, выполненный по классическим образцам
25.11.09 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|