Владимир Кремовских: Тень волка..
Шокирующая повесть - исповедь серийного убийцы заставляет задуматься. Что движет этими людьми? Раскаиваются ли они? Ждут смерти или признания и паблисити в сумраке одиночных камер для пожизненно заключенных в них?
Но есть и другая грань. Ответствнность за печатное слово. Которое в душах отзовется. Ведь именно газеты смакуют и тиражируют описания со всеми их ужасающими подробностями одного преступления за другим. Но и газеты - не первопричина мотиваций поступков убийцы. Нет!
Первопричина - это больное общество, смакующее эти подробности, покупающие как пирожки в киоске - с пылу, нарасхват - подобные издания.
И вновь Достоевский актуален, и вновь за текстом словно бы слышен вопрос Раскольникова Богу ли, Дьяволу: - Тварь ли я дрожащая или имею право?
Их повести:
"– Раскаиваюсь ли я в содеянном и мучают ли меня кошмары? – Сам себе задал назревающий вопрос Марк. И после паузы сам на него ответил: – Нет, не мучают, я вообще не вижу снов. Я не просыпаюсь в холодном поту, меня не мучают призраки убиенных, не терзают муки совести и раскаяния, но и облегчения в душе нет, словно … – заключенный замолчал, оскалившись. Пережевывая в зубах фильтр сигареты, он, собирался с точным определением.
– Словно мне все еще мало…– "
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Виолетта Баша
|
Тень волка.
“Тень Волка”
Рассказ.
Ах, цветок, так, как твое имя?!
Ты – был женщиной неземной красоты…
Все мы здесь остаемся, когда кровь остынет…
Кто-то в грязь обернется, а кто-то в цветы!!
Из современной поэзии.
ПРОЛОГ
... и каждый ее шаг, гулким эхом устремляясь вверх и отражаясь об округлый потолок перехода, разлетался в разные стороны, осколками звуков, насквозь пронизывая хаотичной дробью рассудок.
Света тут не было и в помине, да и откуда тут свет?
Девушка остановилась, и тревожно затаив дыхание, осмотрелась. Улица с обеих сторон перехода была пуста, единственный еще не разбитый фонарь бросал мутный глянец на мокрый асфальт дороги. Осенний туман, неприятно щекоча шею, вызывал знобкую дрожь. Ссутулившись, она поспешила покинуть темный участок...
ЧАСЬ ПЕРВАЯ
Наши дни.
Одна из Российских тюрем.
Глаза, еще несколько минут назад слезившиеся от яркого солнечного света, с трудом привыкали к желтому полумраку каземата. Покорно следуя вдоль длинных коридоров вслед за широкой спиной охранника, журналист старался ни на шаг не отставать от верзилы в камуфляже. Переход начинался новым переходом, решетка сменялась решеткой. Сопровождаемые недружелюбными взглядами людей в форме, они спускались под землю на нулевой уровень. Гостей здесь не бывает- их не жалуют ни сами пожизненно заключенные, ни охрана режимного заведения, усматривая во всем лишь очередной повод для беспокойства и сбой в тюремном ритме наказания.
– Но некоторым маньякам любое проявление внимания к их персонам, что глоток кислорода после удушья. Убийцы сходят с ума в одиночестве и замкнутости, требуя себе зрителей и слушателей.
«Они гибнут лишь от неизвестности, когда никто больше не вспоминает о совершенных злодеяниях и преступлениях, и тогда нелюди гибнут, никому не нужные и ни для кого более не страшные», – размышлял Андрей Васильев, шагая по тюремным коридорам. Молодой человек уже успел перебрать в уме несколько вариантов начала для своей последней статьи о “Волке” – серийном убийце, терроризировавшем город на протяжении полугода, и остановился, наконец, на самом достойном для своего пера варианте.
Металлическая дверь пропустила их в комнату свиданий и, клацнув, сомкнулась за спиной. Пожизненный заключенный № 1652, приведенный в помещение заранее, уже ждал его.
Несколько секунд щупловатый журналист промаргивался, осматриваясь, привыкая к полутемной атмосфере камеры свиданий.
В середине тесной комнаты располагалась залитая в бетонный пол металлическая клетка, в которой, рассевшись на стуле, его дожидался человек в полосатой робе. В двух метрах от клетки прикрученный к металлической полосе на полу, стоял протертый деревянный стул – для посетителей. Между стулом и прутьями клетки - желтая разделительная полоса по полу и лампа дневного освещения сверху на низком потолке. На стене, сбоку от клетки, хорошо видимые и для заключенного и для посетителя, большие электронные часы с выгоревшими от времени точками на табло. С другого боку от клетки, у потолка, чернело отверстие вентиляции, и стоял табурет для охранника – на него привычно и грузно опустился лейтенант, что сопровождал Андрея по катакомбам тюрьмы. Ухмыльнувшись, конвоир рукой указал журналисту на стул и сверил наручные часы с часами на стене.
– У вас час, – ни к кому не обращаясь, обронил охранник в тишине.
Андрей поправил джинсовую курточку и покорно присел под пристальным взглядом заключенного в клетке. В комнате было холодно.
– Здрасьте, Марк, – чуть слышно выдавил худенький репортер, вероятно отметив, насколько сдавлен и робок оказался его собственный голос.
Заключенный не стал его приветствовать, отвыкнув от этой человеческой привычки, и все так же пристально глядел на журналиста.
– Вы принесли, что я просил? – раздался хриплый голос сидящего в клетке человека.
– Да, да, конечно! – спохватившись, начал обшаривать карманы Андрей и, достав две новеньких пачки сигарет и коробок спичек, через надзирателя передал их заключенному.
Пожилой человек за решеткой хищно разорвал пачку и, стиснув сигарету зубами, в блаженстве затянулся, окутавшись клубами дыма. Наверное, вентиляция совсем слабо работала, либо не работала вообще: очень уж быстро становилось душно.
Повисла оглохшая тишина, такая, что можно было услышать гудение электропроводки, журналист поерзал худым задом на твердом стуле, а угрюмый лейтенант начал клевать носом.
В десяток затяжек вытянув сигарету и раздавив окурок на полу, человек в полосатой робе взглянул прямо в глаза репортеру.
– Вы готовы? – широко улыбаясь, так, что был виден налет на подгнивших зубах, спросил он.
Андрей снова замешкался, стараясь прогнать насквозь пронимающую толи от холода, то ли от нервозности дрожь. Распутав проводки под курткой, он включил цифровой диктофон и проверил уровень записи, доведя голос до отчетливой слышимости. Затем, открыв блокнот, щелкнул авторучкой
За семь месяцев до вышеописанных событий.
Спор в мэрии города по поводу судьбы этого дома, разгоревшийся еще пару лет назад, был решен нужной суммой денег, четко определенной нужному человеку. Участок со стоящей усадьбой художника, яблоневым садом и целым мемориальным комплексом был безжалостно распродан, разграблен и разровнен, выигравшая тендер на строительство заграничная фирма немедля принялась за работу, возводя частный торговый комплекс почти в середине города.
Однако в последнее время деньги на ее счет стали, поступали все реже и реже, а потому едва огороженная забором стройка, вклинившаяся в городской массив, в течение полугода зачахла и вскоре совсем прекратилась.
Находчивый рабочий люд вместо того, чтобы послушно огибать стройплощадку, выломал доски забора и протоптал себе дорожку через стройку, несмотря на все предупреждения и таблички. Ни котлованы с торчащей арматурой, ни груды земли, поросшие бурьяном, ни остовы едва заложенных зданий не испугали горожан. Дети из близлежащих многоэтажек играли в казаков-разбойников в подвалах супермаркета, молодежь по ночам жгла костры на пустыре, а в самых укромных местах находили свой временный приют бродячие животные и бомжи.
Именно там все и произошло в первый раз. На дворе стоял конец августа и десятый час холодного вечера.
– Я был сильно пьян и, возвращаясь домой с работы, как обычно шел через стройку. Сам того не понимая как, уже выйдя с другой стороны пустыря, я неожиданно попал под колеса машины; вплотную к забору прилегала дорога, однако машины там почти не ездили, дорога вела в тупик. Именно потому я и не ждал, что окажусь жертвой аварии. Помню толчок, свет фар, визг тормозов и все, темнота.
Очнулся, когда, видимо решив, что я отошел на тот свет, меня, кряхтя и матерясь, спихивала в кювет девушка, сидевшая за рулем машины. На пустынной дороге мы оказались одни. Не знаю, как это случилось, но голова раскалывалась от боли. Руки мои тряслись, как у ребенка, ждущего наказания и вряд ли я бы смог произнести связно хоть пару слов.
Все произошло мгновенно.
Я схватил и дернул ее за ногу, свалив на землю рядом с собой. Опешившая от неожиданности девушка не успела ни вскрикнуть, ни испугаться, газовый баллончик в кармане, приготовленный на этот случай, так же не пригодился. Подмяв ее крепкое, пахнущее дорогими духами тело, что бы отомстить, я словно озверел, у меня так давно не было женщины.
Трясясь словно в лихорадке, не думая ни о чем кроме соития, я разорвал на ней одежду. Видит бог, я не желал причинить ей вреда или зла, но, когда она вдруг поняла, что происходит, то попыталась бежать и кричать. Мы начали кататься по земле и свалились в придорожную канаву. Я понял, что выбора у меня не было, и, напрыгнув сверху, схватил ее за горло. Сопротивлялась она недолго, через несколько минут тело еще дергалось, но то была лишь агония…
– Эй, ты куда смотришь?! – Неожиданно отвлекшись от рассказа, вскрикнул Марк.
– Взгляни на эти руки, ты же за этим сюда пришел! – взорвавшись, закричал он, почти оглушив журналиста в тишине подвала. Две худых и жилистых руки с растопыренными пальцами, проскочив сквозь прутья клетки, устремились к Андрею.
Репортер вздрогнул и, испуганно распахнув глаза, вжался в стул. Задремавший лейтенант очнулся, но, осклабившись, никак не отреагировал на крик заключенного; охраннику было не в первой видеть подобные выходки, а вот реакция посетителей всякий раз забавляла конвоира.
– Вот этими самыми руками я и задушил ее! – отвратительно дохнув чем-то кислым, выкрикнул еще раз Марк.
Журналист поерзал задом по вылощенному до блеска стулу и слегка поморщился, дыхание заключенного оказалось отвратительным до невозможности. Марк, успокоившись, снова закурил сигарету, а Андрей, глядя в его темные, провалившиеся глаза, и собравшись с духом, тихо попросил: – Продолжайте Марк Игоревич, я вас слушаю…
…руки сомкнулись железной хваткой на горле жертвы. Несчастная царапалась, стараясь попасть в глаза насильнику, пыталась кричать, но из-за рокового стечения обстоятельств в тот поздний вечер они оказались вдвоем на безлюдной дороге без одного свидетеля вокруг. Только Он – жестокий и не знающий человеческих чувств зверь, и Она – его случайная жертва. И зверь наслаждался охотой, терзая зубами плоть своей первой добычи…
“Вестник города”
– Не помню, как попал домой, раздраженный и взвинченный, включил свет в прихожей и долго тер щетинистые щеки, глядя в осколок зеркала на трельяже. Включил телевизор, просто чтобы ящик говорил, так делают многие одинокие люди: это создает иллюзию чьего-то присутствия. Потом смотрел в окно в кромешную темноту ночи.
Скинув запачканный свитер, смазал йодом полученные синяки и порезы (к счастью автомобиль меня лишь чуть толкнул - все кости были целы), а головная боль оказалась не сотрясением мозга, а обычным алкогольным отравлением. Уже под утро включил воду и вымылся в ванной, но не выдержал и склонился над унитазом в санузле. Рвало меня долго, голого, прямо на полу, перед моими глазами стояли ее широко раскрытые глаза. А потом наступило облегчение.
А затем страх, что за мной вот-вот придут, я закрыл шторы, запер замки, и забился в угол, проведя в тревожном забытьи остатки времени до рассвета; но все оказалось ложными фобиями, в двери и не стучали и не звонили, ни через час, ни через день, ни через неделю тревог. Меня никто не видел!
– Вначале с опаской, а затем с чувством какой-то гордости я смотрел на репортажи – ваши репортажи, - с ударением заметил Марк, указав пальцем в грудь журналиста, от чего, тот снова поежился на неудобном стуле. - В каком-то роде, я почувствовал себя Геростратом, выполнившим историческую миссию! Читая ваши статьи, молодой человек, я почувствовал себя вершителем, почувствовал себя артистом, который должен играть на радость публики и развлекать ее, ведь она требовала зрелищ! Это чувство погасило во мне всякие лучики раскаяния и желания пойти с повинной в ближайшее отделение милиции! Я решил играть предначертанную роль.
Поймайте сами себя на мысли о том, с каким смаком мы читаем кровавые статьи о маньяках и садистах, с какой яростью горят наши глаза при виде сочных откровенных фотографий с мест преступлений, и с каким азартом мы даем прогнозы и обсуждаем все это. Скажите мне, молодой человек, разве я не прав?!! Наше сознание притупляется год за годом и требует все более и более извращенной действительности, мы сами поместили себя в мусорный бак цивилизации. Нашу прессу привлекают только самые кровавые дела, за самые скандальные и грязные новости выплачивают огромные гонорары! Разве не так?! Вы - мой прижизненный биограф, вы – первый, кто за многочисленные укусы на теле той девушки, окрестил меня “Волком”.
…
Вулко был уже старым волком, совсем не таким, какими их показывают в кинофильмах и обрисовывают в литературных произведениях; упитанных и быстрых охотников, что стаями властвуют на просторах полей и в заснеженных лесах.
Напротив, шерсть животного повылезла и торчала со всех сторон клоками, передние зубы начали крошиться и выпадать от старости, ни походка, ни повадки, уже не выдавали в нем грозы и смотрителя вольных лесов. Взору внимательно посетителя зоопарка представали только жалкие зачатки так и не состоявшейся природной мощи и грации, вид исхудавшего тела, лежащего в окружении мух и объедков, вызывал лишь жалость и сочувствие. Уже больше десяти лет, с тех самых пор, как его слепым щенком взяли в зоопарк, купив у егеря за бутылку спирта, зверь жил в клетке с расплывшейся от времени табличкой “Полярный волк”.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
…зверски убита и изнасилована в собственном доме двадцатидвухлетняя гражданка. Это уже второй случай за прошедший месяц. Власти предпринимают все возможные меры по поимке маньяка-преступника, то, что это дело рук одного человека, уже не вызывает сомнений у экспертов криминалистов. Почерк преступлений в обоих случаях…
“Вестник города”
Наши дни.
Одна из Российских тюрем.
– Во второй раз не было проще, как об этом трубят ваши писаки-собратья из разнокалиберных вшивых газетенок. Это ложь. Во второй раз было даже хуже чем в первый: взметнувшаяся буря слухов перепугала местных жителей городка, люди стали подозрительнее и осмотрительнее.
Но всегда найдется некто, кто верит в свою счастливую звезду, и, махнув рукой, скажет, авось, со мной мол, ничего никогда не может случиться.
Или, может, даже ожидает подобного случая – я читал, что есть и такое человеческое извращение. Удовольствие от неожиданного спаривания… одна больная СПИДом девушка специально провоцировала молодых людей на случайную связь…–
Марк замер и, устремившись взглядом на какую-то точку в пространстве, ненадолго замолчал. Меж пальцев, догорая, дымилась сигарета. Минуту или две спустя заключенный, тяжело и отрывисто прокашлявшись, потушил окурок, и даже не сделав перерыва, снова закурил сигарету.
– Моя вторая …ммм… – он замялся, видимо так и не подобрав термина для определения трагического случая, – легкомысленная девушка оказалась из их числа беспечных особ и открыла дверь незнакомцу. Спустя пару минут она, царапаясь и кусаясь, конечно пожалела о содеянном, но это было бесполезно, когда судьба не на нее стороне и будущее поместит ее имя, в газетный раздел “жертва”. Зажав девушку на диване, я быстро ее раздел, внутренне подивившись, почему нынешняя молодежь пренебрегает нижним бельем. Все произошло как в первый раз, только здесь я уже знал, чем все закончится и действовал наверняка. Ее груди, упругие, торчащие, необычайно меня возбудили, не знаю, как это получилось, но левый сосок я откусил.
В камере стало невыносимо душно, доселе мирно дремавший лейтенант, сжав челюсти, застыл, пристально глядя на заключенного. Привычное и огрубевшее от сотен чужих злодеяний сердце и то не выдержало. Андрею, краем глаза отметившему это напряжение, показалось, что, не будь меж ними решетки, охранник на клочки разорвал бы пожилого Марка, годившегося ему в отцы.
– Ах, как пестрили газетные заголовки, множились статьи, смакуя подробности, публикуя фотографии. Люди содрогались, видя их, и может быть, втайне восхищаясь моей свободой. О, люди – вам ли не понять хлещущую через край энергию, что вы привыкли таить в себе. Ведь все мы в чем-то оборотни. Сколько масок мы меняем за день?! Злой и добрый, муж и любовник, мудрый и сумасшедший - все это маски! Всего лишь маски! Истинный лик скрыт внутри, ему подавай сочные, еще дымящие кровью подробности злодеяний, – Марк истерически рассмеялся, последние сомнения журналиста об его вменяемости были развеяны. Андрей подивился, как консилиум врачей смог признать его нормальным человеком?! И все-таки, что за странная особенность нынешнего правосудия, признавшего психически нездорового старика – вменяемым. Перед ним – явный психопат.
В летнюю жару от передвижного зверинца разило зловонием за десяток метров. Может быть, именно поэтому посетителей было совсем немного. Нужно признать, в город приезжали и более опрятные зоопарки, а тут… дюжина облезлых фургончиков, десяток неприятного вида разнорабочих и угрюмый обслуживающий персонал.
Тяжело дыша, животные забивались внутрь клеток, спасаясь от изнуряющей июльской жары и взглядов редких посетителей.
Но больше всего страдал от жары один из старожилов зверинца – полярный волк Вулко. Старый зверь, уже давно и стократно окупив свое существование, упорно продолжал жить, не годясь даже в качестве чучела в местный магазинчик зоопарка. Звериным чутьем он, наверное, осознавал, что его еще не забили, нет, вовсе не из жалости, его хозяева не ведают таких чувств, а просто потому, что еще не собраны деньги на нового пленника и смысла простаивать клетке попросту нет.
С утра и до вечера он прятался в глубине вонючей клетки, никак не реагируя на крики людей и вспышки фотоаппаратов. Впрочем, его клетка редко удостаивалась вниманием. А те же, кто останавливались, скорее смотрели на него не с восхищением, а с бесконечной жалостью и состраданием. Видя, как, высунув язык, волк вставал на толстых, но уже ослабевших лапах и, сгоняя мух, лакал воду из алюминиевой миски, или устало терзал брошенный кусок жилистого мяса, люди были готовы расплакаться. Это зрелище уже ни у кого не вызывало ни малейшей ассоциации с животной охотой или яростью хищника - старое, больное животное с трудом пыталось выжить.
Все тем же звериным чутьем Вулко скорее всего понимал и чувствовал, что свобода его близка. Как все создания матушки природы ведают о своем скором конце и стремятся уединиться, чтобы не делиться смертью, так и волк в последнее время все чаще и чаще безнадежно бился о клетку, до крови кусая металлические прутья решетки, ощетинивался, рычал на приносящих еду людей. А по ночам, в ясную погоду, подняв морду к полной луне, начинал долго и мучительно выть, чего никогда не замечалось за ним раньше.
В одну из душных ночей лета зверинец на колесах был опять потревожен. Первыми как всегда всполошились мартышки в клетке по соседству. Полупьяный водитель, оскалившись, первым проснулся в трейлере и потянулся к сейфу с ружьем.
– Все, мочи моей больше нет – пристрелю! – Гневно выдохнул он.
– Постой, не нужно, – тихо сказала Ольга, его жена, и, надев накидку, вышла из жилого вагончика. Полная немолодая женщина, кормившая волка еще щенком из соски и коротавшая с ним первые болезни, осталась единственным существом на свете, которое могло приблизиться и упокоить зверя…
– Пиши, пиши – писатель, именно для этого я тебя и позвал, – иронически продолжил заключенный. – Я избрал тебя для своей исповеди, зная, что лишь тебе одному не откажут, а ты не упустишь шанса побывать и воочию увидеть и услышать своего взлелеянного на первых полосах Волка. Взгляни! Марк снова просунул сквозь прутья руку и растопырил пальцы. – Взгляни, здесь уже нет тех ногтей, которыми я ставил свои метки на телах! – выкрикнул заключенный.
Журналист чертыхнулся, опять вздрогнув, руки его мелко дрожали, когда Андрей поправлял диктофон на груди, пряча свои глаза от пристального взора Марка.
– Третья, четвертая, пятая… череда убийств затянула меня как омут, – откинувшись на стуле, спокойно рассказывал заключенный. – Я понимал, что вакханалия не может быть бесконечна и рано или поздно облава увенчается успехом, и меня поймают и заарканят. Я понимал, но все же остановиться уже не мог. Или не хотел… сейчас это уже неважно. Шестая была просто шлюха, отдававшаяся за бутылку любому, кто не носит юбку. Ни дома, ни семьи у нее не было. Грязная отвратительно пахнущая женщина… – сморщился при воспоминаниях Марк, снова закурив, и воскрешая в памяти ее образ.
– Тогда я впервые взял в руки нож… помню кровь. Почему-то крови было слишком много - на одежде, на руках, на лице, на паху, на куртке тоже блестела жирная влага. Я взял ее уже мертвой… – снова поморщился Марк.
…перед самой смертью, она пришла в себя и, выкатив белки глаз, захрипела захлебываясь кровавой пеной. Но насильник не остановился. Обнаженное женское тело слабо подергивалось от фрикций полового акта, голова с перерезанным горлом, свешиваясь с топчана, безвольно моталась из стороны в сторону. В полумраке, лицо убийцы, начинало медленно расплываться в гримасе надвигающегося горячего экстаза…
Газета “Путь Урала” Статья Андрея Васильева “Волк на свободе!”
– Меня искали повсюду, делали фото-роботы, видя которые, я каждый раз смеялся до колик в животе. Наряды милиции круглосуточно обшаривали подвалы, чердаки, по дюжине раз допрашивали каких-то якобы очевидцев. Мне чудесно везло, словно сам сатана был моим покровителем, всякий раз спасая от преследования и провала. Моя Седьмая сбежала, но… – Марк хихикнул, сжавшись на стуле и став похожим на злого гнома из сказки.
– Столь неожиданного финала даже я не ожидал. Девушка свернула себе шею в котловане, на той самой злополучной стройке, где все началось, знаете ли, все же опасно бегать по стройкам. Она стала единственной, которую я не смог попробовать на вкус. А жалко, пышная была девушка, наверное, спортсменка. Когда я ее схватил, она не растерялась и лихо вдарила мне по промежности так, что даже в глазах потемнело – потому ее и выпустил. И Марк снова отвратительно хихикнул.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
… Убийц, как актеров на театральные подмостки, всегда манит на места совершенных преступлений. Зачастую они оказываются запечатленными на фотографиях, сделанных с места событий. Порою попадаются даже на видеозаписях, сделанных сотрудниками внутренних органов. И в том нет ничего необычного, ведь самый распространенный человеческий грех – гордыня, когда человеку нужно отличиться от прочей массы, стать известным и знаменитым, пускай даже и в ауре маньяка…
“Вестник города”
– Старуху убивать или тем более насиловать я не хотел, старое мясо скверно пахнет. Но свои гробовые сбережения она охраняла, как пес Цербер царство Аида, не отдав их даже под угрозой ножа.
Я свалил ее и начал пинать до тех пор, пока не выдохся сам, а божий одуванчик не перестал двигаться. А денег в квартире и вправду оказалось немного, какие уж там похороны одинокой бабки. По нынешним расценкам ей бы и на гроб не хватило! – сокрушенно смолк Марк.
– Уж кто-кто, а я в этом знаю толк, не даром изготавливаю эти домики уже второй десяток лет.
Марк снова откинулся на стуле, закурив очередную сигарету, и выпустив клубы дыма, в молчании.
Ни охранник, ни журналист, застывшие в неудобных позах, не решались прервать эту оглохшую тишину ни единым звуком. Глубоко закашлявшись, заключенный заговорил вновь.
– Можно ли обижаться на судьбу? На того свидетеля, что видел, как я оглушил очередную жертву. На то, что он не растерялся и позвонил в милицию. Все свершилось в миг, а простреленная рука еще толком не срослась на тюремных харчах. – Криво посмотрел он на надзирателя.
– Потом заседания, следственные эксперименты, допросы, допросы и допросы, все как в рядовом детективном сериале, да еще какой-то настырный, плюгавый психиатр Фрейдист все время после допросов расспрашивал меня, имел ли я половую связь с матерью и двумя сестрами. Отчего распался мой брак с Анной? Отвратительный человечек, сам настоящий извращенец. Выспросил все, записал в пухленький блокнот да и пропал. Вот собственно и все. Хотя…
– Наперед зная, типичные вопросы в конце подобных бесед и потому позволив себе этот длинный монолог, своеобразную исповедь “Волка”, как вы назвали меня, напоследок, я наверняка должен ответить на ваш последний вопрос.
– Раскаиваюсь ли я в содеянном и мучают ли меня кошмары? – Сам себе задал назревающий вопрос Марк. И после паузы сам на него ответил: – Нет, не мучают, я вообще не вижу снов. Я не просыпаюсь в холодном поту, меня не мучают призраки убиенных, не терзают муки совести и раскаяния, но и облегчения в душе нет, словно … – заключенный замолчал, оскалившись. Пережевывая в зубах фильтр сигареты, он, собирался с точным определением.
– Словно мне все еще мало…– наконец ухмыльнулся Марк и подмигнул окаменевшему в ужасе лейтенанту.
…
Увидев знакомый образ, волк сел на пол клетки. Женщина подошла вплотную и, просунув руку меж прутьев, коснулась его морды. Вулко слабо заскулил, совсем как собака.
– Умираешь зверь? – Пытаясь заглянуть в темноту клетки, спросила женщина. Зверь, словно поняв ее слова, заскулил в ответ.
– Я тоже скоро уйду, – продолжила Ольга. – Доктора отпустили мне всего пару месяцев, еще только две, может быть три стоянки по городам и… – женщина замолчала, продолжая гладить голову волка. Ослепительно яркая и огромная луна, низко нависнув над крышами многоэтажных домов, бросала странные тени на землю. Вещи теряли свою реальность в этом призрачном свете.
Задев горячим дыханием женщину, волк приподнялся. Пронзительный и душераздирающий вой пролился над стоянкой зверинца, взметнувшись в темноту притихшего в ночном сне города, пролился и осекся. Поджав хвост, зверь затрусил в глубину клетки.
– Вулко, Вулко, – тихо позвала его женщина, но зверь, свернувшись в темноте, уже даже не скулил.
…
Лязгнул замок отпираемой клетки. Волк не шелохнулся, глядя двумя черными пятнами глаз на открывшуюся решетку. Встав на перевернутое ведро и преодолев кислый запах испражнений и остатков пищи, Ольга, кряхтя, влезла в клетку волка, слегка прикрыв за собой дверцу.
В тишине было слышно тяжелое дыхание умирающего зверя - он закрыл глаза. Склонившись над животным, женщина коснулась ладонью его большой и горячей головы…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
… Сколько их было, фотографий в личных делах у судей, тел в земле и душ на небесах. А сколько их еще будет?!
Сколько имен нам еще только предстоит узнать, и сколько суждено выплакать слез из провести бессонных ночей в ожидании и надежде. Один лишь Господь ведает о том. О тех зверях, что еще даже не зачаты в утробах матерей, и чья охота еще не началась…
Статья “Восставшие” из Российского журнала “Кумир”
Автор Андрей Васильев.
Металлическая дверь пропустила их в комнату свиданий и, клацнув, сомкнулась за спиной. Пожизненный заключенный № 1652, приведенный в помещение заранее, уже ждал его.
Несколько секунд щупловатый журналист промаргивался, осматриваясь и привыкая к полутемной атмосфере камеры свиданий.
В середине тесной комнаты располагалась залитая в бетонный пол металлическая клетка, в которой, рассевшись на стуле, его дожидался человек в полосатой робе.
В двух метрах от клетки прикрученный к металлической полосе на полу, стоял протертый деревянный стул – для посетителей. Между стулом и прутьями клетки - желтая разделительная полоса по полу и лампа дневного освещения сверху на низком потолке. На стене, сбоку от клетки, хорошо видимые и для заключенного и для посетителя большие электронные часы с выгоревшими от времени точками на табло. С другого боку от клетки, у потолка, чернело отверстие вентиляции, и стоял табурет для охранника – на него привычно и грузно опустился лейтенант, что сопровождал Андрея по катакомбам тюрьмы. Ухмыльнувшись, конвоир рукой указал журналисту на стул и сверил наручные часы с часами на стене. Андрей, поправил джинсовую курточку, и покорно присел под пристальным взглядом заключенного в клетке. В комнате было холодно. Все выглядело точно так, как он себе и представлял, уже мысленно нарисовав в воображении все интервью с “Волком”
– Здрасьте, Марк, – чуть слышно выдавил худенький репортер, вероятно отметив, насколько сдавлен и робок оказался его собственный голос. Заключенный кивнул в ответ, все так же пристально глядел на журналиста.
… в ходе проведенного обыска в однокомнатной квартире главного подозреваемого, того самого мужчины, задержанного рядом с трупом последней жертвы, было найдено огромное количество газетных вырезок о маньяке, собранных из всевозможных печатных изданий. Это послужило последней каплей переполнившей чашу сомнений. Страдая манией величия, серийный убийца аккуратно собирал все, что мог отыскать о самом себе.
Испытывая удовлетворение от содеянного, он даже не попытался скрыться с места преступления…
“Волк пойман”
Статья из газеты “Известия” Автор Андрей Васильев.
Человек в клетке был стар, словно каждый день, проведенный им в камере, старил мужчину на месяц, неумолимо превращая его в ветхого старика. Яркий свет лампы, не достигавший решетки, бросал резкие тени на исхудавшее лицо маньяка в тюремной робе, очерчивая почти голый череп, обтянутый кожей и смешно торчащие уши. Весь вид пойманного убийцы, множество его фотографий в прессе и трансляции репортажей по телевидению вызывали у горожан лишь странную помесь чувств, состоящую из жалости, отвращения и недоумения: как он мог, пожилой, образованный человек с высшим образованием, некогда талантливый инженер, опуститься до такого состояния?
Сам заключенный, поначалу все отвергая, после месяцев заключения понуро склонив голову, лишь молчал, ни да, ни нет, не в состоянии ни объяснить, ни вспомнить, ни одного из убийств.
– Вы готовы, Марк Игоревич? – Нарушив тишину, спросил заключенного журналист. Предвкушая долгую беседу, он распутал проводки цифрового диктофона и закрепил на коленке микрофон.
Старик в клетке молчал. Потом тихо спросил:
– Это вы, Андрей, собственной персоной? Это действительно – вы? Андрей Васильев? Автор всего этого?! – старик тряхнул в воздухе стопкой истрепанных газет, которую дотоле держал в рукаве.
– Это действительно ваши статьи? – еще раз спросил заключенный.
С некоторой опаской и назревающим чувством гордости журналист подтвердил:
– Да мои, а что?
– Да так ничего, – равнодушно ответил Марк. – Хорошо очень пишите - ярко, сочно, правдоподобно, настоящий писатель, а не журналист. И денег и славу, наверное, заработали на моем имени. – Саркастически похвалил его заключенный.
Журналист слегка нахмурил брови в недоумении, в горле его пересохло, Андрей с тревогой покосился на охранника, но конвоир, по-армейски закаленный человек, привыкший спать в любом положении, сложив руки подмышками, уже клевал носом.
Старик добродушно улыбнулся и поманил репортера пальцем с таким видом, будто собирался поведать ему архиважную государственную тайну. Андрей, будучи человеком рискованным и до конца преданным жизненному поприщу, несмотря на предупреждения и подписанный бланк тюремного инструктажа, привстал и на шаг пересек разделительную полосу, оказавшись перед самой клеткой.
Гудело электричество.
Достав из газет пару свернутых тетрадных листков, маньяк беззвучно протянул их журналисту.
– Выполните последнюю просьбу оклеветанного человека, напечатайте мою рукопись. – Конспиративно прошипел старик. И еще раз поманил пальцем, словно собирался поведать что-то еще более важное.
Андрей покорно приблизился, присев, слыша, как тревожно молотится его сердце, и глупо и безнадежно бьется о лампу невесть откуда взявшаяся в этом темном подземелье мошка.
Заключенный поднес ладони ко рту и, изобразив некое подобие рупора, прошептал:
– А я ведь видел, как вы ту – последнюю… – почти в самое лицо, зловонно выдохнул он журналисту.
Пальцы Андрея, держащие исписанный тетрадный листок, мелко дрожали, даже на фоне серости стен было видно, что лицо репортера стало землистого цвета. Подскочив как ужаленный, журналист выключил диктофон и окликнул дремлющего надзирателя.
Последнего интервью-раскаяния не получилось.
Старик и вправду оказался психопатом.
Заключенный не произнес больше ни слова не смотря на то, что время, отведенное для свидания, еще не истекло. Серийный убийца, рассевшись на стуле, пристальным взглядом проводил ссутуленную и мешкообразную тень журналиста, торопившегося покинуть душную атмосферу, бетонного каземата.
…
– Ну что, Вулко, умираешь? – спросила Ольга. Чиркнув в темноте спичкой, женщина прикурила. Волк, по-прежнему лежал, положив морду на вытянутые лапы, даже не пошевелившись, не отреагировав ни на огонь, ни на едкий сигаретный дым. Ольга присела на корточки рядом со зверем.
– Так ведь и мне немного сталось – сказала она, морщась. – Ненамного тебя и переживу, – глядя сквозь прутья на луну, в задумчивости обронила женщина.
Лежащий зверь напрягся. Повинуясь животным инстинктам, первыми заметались мартышки в клетке по соседству. Проснувшись, зашипела пума–двухлетка. Заскулил выводок лисят, тревожно взмахнула крыльями сова. Даже престарелый лев взревел, поднимая всех еще дремлющих обитателей зверинца на ноги.
Сбоку бесшумно показалась тень мужчины, держащего ружье наперевес. Пьяно покачиваясь, он взвел курки и поднял ружье к плечу, целясь в клетку.
Ольга не увидела в темноте, как шерсть на загривке Вулко встала дыбом и неожиданно ощерилась его звериная пасть. Молниеносно метнувшись на оторопевшую женщину и подмяв ее своим весом, волк прыгнул в щель незапертой клетки. Миг спустя, окончательно всполошив зверинец на колесах, оглушительно прозвучал ружейный выстрел.
В этом городе, по меркам республики, считавшимся довольно крупным, так себя и не окупив, и снявшись раньше указанного на афишах срока, бродячий зоопарк покинул отведенную ему рядом со стадионом площадку…
…Вопреки всем принятым мерам безопасности на очередном следственном эксперименте Марк Игоревич Маев, 1954 года рождения, уроженец города N, был смертельно ранен при попытке бегства. Сегодня ночью серийный маньяк скончался в тюремной больнице, так и не дождавшись своего справедливого приговора…
“Вестник города”
ЭПИЛОГ
– Впрочем, тень могла и показаться! – мысленно успокоила себя девушка, и, стряхнув страх, ускорила шаг, углубляясь в темноту очередного переулка.
Минуту спустя, когда грубая мужская ладонь задушила зарождающийся в ее горле крик, она поняла что ошиблась…
Шепот губ в почерневшей крови
Жизнь – признание Богу в любви
Смерть – безмолвием долгий ответ
Что ты слышишь, ДА или НЕТ!!
Из современной поэзии.
15.08.2007.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Владимир Кремовских: Тень волка.. Рассказ.
Шокирующая повесть - исповедь серийного убийцы заставляет задуматься. Что движет этими людьми? Раскаиваются ли они? Ждут смерти или паблисити в сумраке одиночных камер для пожизненно заключенных?
17.02.09 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|