Евгений Сухарев: МЕЖ РАЗРУШЕНИЕМ И СОЗИДАНИЕМ.
Это эссе попало почему-то в дальний ящик редакторского стола и потому публикуется с опозданием. Особенно прискорбно это признавать потому, что Евгений Сухарев - один из наиболее вдумчивых и интеллигентных авторов нашего журнала.
"Солженицын — единственный в русском двадцатом веке писатель, всю жизнь свою создававший успешную идеологическую прозу", - пишет Евгений. Трудно спорить.
Очень интересно в связи с этим посылом звучат недавно сказанные отцом Яковым (Кротовым) слова:
"По телевизору выступление Людмилы Сараскиной, из кружка, который сложился вокруг Солженицына в 1990-е годы. Сараскина обличала интеллигенцию, которая пошла сотрудничать с властями, утратила оппозиционный дух, захотела «сладенького» (слово яркое, запомнилось).
И кто это говорит? С какими оппозиционными заявлениями выступала Сараскина за последние полвека? Солженицын, Сараскина и многие другие – ещё одни представители ложной оппозиции. У них, конечно, конфликты с властями случаются, вон - до высылки доходит, но конфликты эти как ссоры между домашними. Люди, никогда принципиально не отвергавшие «сладенького» - Солженицын после возвращения и дачу принял бесплатную, и разные дары от московского градоначальника. Сараскина всю жизнь работала в государственных институциях, что было, наверное, неизбежно, но тогда уж не ей говорить про «сладенькое». Союз писателей, путёвки, премии… В 1990-е годы, правда, основной денежный поток пошёл, действительно, к следующему поколению (Колеров, Павловский и т.п.), так что чувство обиды понятно. Но не простительно.
Было бы цинизмом – столь характерным для советской психологии – видеть в этом простую куплю-продажу. Нет, Солженицын сперва, на пути в Москву, призвал простить гебистов, а потом получил дачу, не вперёд. Да он и раньше не насилие порицал, а то, что насилие используется дурно и глупо.
Галич – яркий пример того, что быть ложной оппозицией это выбор, и сознательный. Галич выбрал свободу. Поэтому его песни – это песни, а «С чего начинается родина» - милитаристски-чекистская пропаганда. Не дешёвая, все три еврея, сочинившие слова, музыку, исполнившие, получали отнюдь не гроши. "Евреи" - с точки зрения тех самых чекистов, которые заказывали и фильм, и музыку, и слова, и которые свято сохранили и хранят по сей день традиции российского антисемитизма. Но сами сочинить не могут даже вывески для пивной.
Песня была написана в 1968 г. для кинофильма о чекистах "Щит и меч", на первом месте - раньше матери - в ней поставлены "верные товарищи" (образчики мы видим - Путин, Медведев, С.Иванов и пр.; небось, за столом после третьей стопки не Галича поют, а «С чего начинается Родина»). Сразу после матери, на третьем месте, упоминаются некие "любые испытания" и "старая отцовская будённовка", что вводит символ не просто войны, а именно гражданской, в ходе которой одни граждане России убивали других граждан России. С христианской же точки зрения (думается, что и человеческой), то, что у нас "никому не отнять" - вовсе не страна, а душа и её способность любить".
Редактор отдела критики и публицистики,
Алексей Караковский
|
МЕЖ РАЗРУШЕНИЕМ И СОЗИДАНИЕМ
Только теперь — по откликам на смерть Александра Исаевича Солженицына в российских и зарубежных масс-медиа, по сочувствию публичных людей — становится ясно, насколько мы, его современники, живем и мыслим давними, неистребимыми клише. Это касается всех — от писателей до президентов и премьеров и у нас, и на Западе. Причем за 56 лет явленного миру писательства мастер слышал и читал о себе в основном лишь методологически одинаковые и, словно в зеркале, отраженные друг в друге характеристики.
Вот некоторые, на мой взгляд, самые устойчивые из них.
ЗАПАД. Солженицын — писатель, художественное мастерство и темперамент которого проявились более всего в социально-политической публицистике.
СССР (РОССИЯ). Солженицын вовсе не «художник», но публицист-обличитель.
ЗАПАД. Главная заслуга Солженицына в том, что он, как никто из русских писателей-современников, одним лишь печатным словом разрушил коммунистический тоталитаризм.
СССР (РОССИЯ). Солженицын — писатель, дар которого нацелен, прежде всего, на социальное разрушение.
ЗАПАД. Прожив двадцать лет в вынужденной эмиграции (Вермонт, США), Солженицын не понял и не принял европейско-американские демократические ценности.
СССР (РОССИЯ). Критикуя коммунистический режим и обращаясь к Западу, писатель сводил на нет вживление Советов в индустриальное мировое сообщество.
ЗАПАД. Солженицын как историк искал спасения России в дооктябрьском авторитарном обустройстве и в особом пути российского государства.
СССР (РОССИЯ). «Христианский социалист» Солженицын остался чужим в постсоветской державе Бориса Ельцина и Владимира Путина.
ЗАПАД И СССР (РОССИЯ). Солженицын — писатель прошлого, тоталитарного двадцатого века. У его произведений — мало предсказуемое будущее…И так далее; перечень можно продолжать. Все это очень похоже на «клиппированную речь» из «Круга первого», с помощью которой шарашкины зеки шифровали для Вождя секретную телефонию.
Впрочем, Солженицын и сам во многом способствовал такому «клиппированию» со стороны. Предвоенное десятилетие — самое тяжелое для отечественной словесности; едва ли не главный удар сталинского большевизма был нанесен живой художественной речи и журналистике, с их «тоской по мировой культуре» и Серебряному веку. К массовому истреблению все было готово, в числе первых и главных сгинули Пильняк, Бабель, Мандельштам, Нарбут и Бенедикт Лившиц. В почти полной домашней изоляции, ужаснувшись тому, что изведал и натворил, умер Горький.
Александр Солженицын начинал писать на излете тридцатых годов в условиях острейшего языкового дефицита, когда, по ахматовскому выражению, «литературу отменили», а газетно-журнальная публицистика определялась судебной феней генерального прокурора Вышинского. У Солженицына, воспитанного в условиях нового военного коммунизма, в сущности, человека войны, просто не было иной альтернативы, кроме как «уйти в полемисты» — полемистом он и остался до конца, повторив, на новом историко-литературном витке, первые опыты и судьбу А.И. Герцена. Собственно, с Герценом его и сравнивали, особенно после обнародования «Архипелага»…
Солженицын — единственный в русском двадцатом веке писатель, всю жизнь свою создававший у с п е ш н у ю идеологическую прозу. Эта колоссальная литературная победа овеществлена была потому, что оппонентами у него оказывались не отдельные, персональные компартийные функционеры от литературы, социума или даже от самого Кремля, а целый п о л и т и ч е с к и й строй и его государство. На меньшее просто не имело смысла тратить дарование, личную свободу и физические силы. В этом, и только, а не в нобелевских дивидендах состоял писательский расчет — к сведению кучковавшихся тогда по обе стороны «железного занавеса» мелочных возражателей.
Но ведь мы знаем, что любая, пусть даже бесконечно призывающая жить не по лжи и сама явленная как образец проза не может быть успешной без художественного языка. Главный, проходящий через все творчество писателя метароманный сюжет — разрушение России, сначала меж трех революций на фоне мировой войны. Затем — между вехами-островами большевистского ГУЛАГа. И наконец — при попустительстве новой буржуазной власти, пришедшей на смену Советам в девяностые годы. Этот сюжет, однако, написан великим языком созидания — тем, на котором когда-то столетия назад говорили наши предки и для которого буквально по крупицам собирался солженицынский «Словарь русского языкового расширения». В нем слышно эхо старинных былин и песен, народных сказов, перекликаются голоса Гоголя и Лескова, открывается внове Серебряный век и его высшее достижение — изящная словесность. В прозе своей Солженицын вовсе не разрушитель-новатор, а самый настоящий архаист — качество, точно сформулированное Иосифом Бродским: язык Солженицына не привычный нам русский, а — с л а в я н с к и й. Причем с одинаковым художественным напряжением он касается и беллетристики, и публицистических произведений, — даже речей и писем. Поэтому и «Архипелаг ГУЛАГ» автор назвал «опытом художественного исследования», а «Бодался теленок с дубом» — «очерками литературной жизни». В конце концов, не есть ли сотворение Солженицыным своего собственного, ни с чьим не спутываемого языка и бесконечное упоение забытыми словарными резервами — подлинным художественным новаторством?
Поэтому всегда будет читаться и перечитываться, ну, да вот этот финал «Ракового корпуса»:
«Другие не дожили. А он дожил. И вот от рака не умер. Вот и ссылка уже колется как яичная скорлупа.
Он вспомнил совет коменданта жениться. Все будут скоро советовать.
Хорошо лежать. Хорошо.
Только когда дрогнул и тронулся поезд – там, где сердце, или там, где душа – где то в главном месте груди, его схватило – и потянуло к оставляемому. И он перекрутился, навалился ничком на шинель, ткнулся лицом зажмуренным в угловатый мешок с буханками.
Поезд шёл – и сапоги Костоглотова, как мёртвые, побалтывались над проходом носками вниз»...
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Евгений Александрович Сухарев: МЕЖ РАЗРУШЕНИЕМ И СОЗИДАНИЕМ. Эссе.
"Солженицын — единственный в русском двадцатом веке писатель, всю жизнь свою создававший успешную идеологическую прозу", - пишет Евгений. Трудно спорить.
08.10.08 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|