Алексей Караковский: Анимализм: проба метода.
Признаться, ранее я никогда не задумывалась об анимализме, как литературно-философской методологии, и мои представления о нем ограничивались мультфильмами типа "Ну, погоди!", "Мама для мамонтенка" и многими другими - но все же мультиками, оживленными сказками, не более. Интересно, кстати, как классифицировал бы эти мультфильмы разработчик метода анималистической художественной концепции Алексей Караковский? Мне кажется, что это все - образчики метафорической антропологии, ибо в "шкурах" зверей легко угадываются человеческие типажи, и волей сценариста, режиссера и художника-мультипликатора они не просто превращены в андроидов, но и утрированно копируют нас...
Впрочем, речь не об этом. Алексей Караковский, на мой взгляд, убедительно доказал, что смысл каждого объекта и явления гораздо глубже, чем то его проявление, что лежит буквально под ногами. Анимализм как художественный метод, оказывается, имеет несколько уровней, и нет никаких препятствий к тому, чтобы строить в рамках этого метода новые художественные концепции, жанры и направления.
О преимуществах этого метода и его недостатках можно будет поговорить после того, как будут (в придачу к перечисленным Алексеем) созданы принципиально иные художественные произведения. Будет наработан массив анималистических литературных экзерсисов - будет пища для ума читателей и работа для критиков. Пока, мне кажется, надо остановиться на том, что нам приоткрыли еще один путь из туннеля, и в конце этого пути забрезжил свет. Говорить больше - значит обгонять идущий по туннелю поезд. Зачем? Концепция Алексея Караковского самодостаточна вполне, чтобы выдержать, как мне кажется, испытание практикой и временем. Дерзаем?..
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Елена Сафронова
|
Анимализм: проба метода
Уже прошло несколько лет с того времени, как я, написав несколько принципиально новых для себя литературных произведений, внезапно понял, что, во многом, являюсь писателем-анималистом. Да как и не быть им, если в повести «Лунная собака» девочка-подросток ассоциирует себя с собаками, противопоставляя их миру несправедливый и жестокий мир людей. Идея, в общем-то, немудрёная и поставленная в основания концепции лишь как фундамент для других, гораздо более серьёзных философских размышлений, но принадлежность её к анимализму - бесспорна и неслучайна. Это неожиданное открытие меня поначалу несколько удивило, а затем заставило задуматься о сути данного направления в литературе вообще.
Сначала разберёмся: что такое анимализм? Направление в искусстве, связанное с описанием животного мира? Наверное, всё-таки, нечто большее: ведь узконаправленное восприятие какого-то одного проявления жизни без определённой концепции и базы — вещь бессмысленная.
Конечно, есть убедительный контраргумент — огромное количество произведений, в основе которых — именно безотносительное, самодостаточное описание животного мира. Увы, но для разработки авторской художественной концепции таких опытов, как мне кажется, недостаточно. Современная литература требует более глубоких оснований для своего существования, чтобы не выродиться в книгу рецептов и рекомендаций. Потому — точнее и практически полезней принять анимализм как один из динамических методов жизненного цикла художественной философии.
При чём же здесь художественная философия? Да очень просто: дело в том, что, в основном, построение такой философии и является целью написания художественного произведения (наряду с описательной, познавательной и прочими целями), причём, в задачи такой философии (как и любой другой), как мне кажется, входит не достижение истины (что, при всём желании, невозможно), а, своего рода, путь к ней — через поиск смыслов в повседневном постижении бытия.
В основном, до этого я был знаком с так называемой «флористической» концепцией. Проанализировав работы писателей данного направления, я пришёл к выводу, что некоторые их выводы можно использовать и для создания аналогичной анималистической художественной концепции (тем более, что и флористика, и анималистика — это, по сути, два направления одного и того же направления мысли — натурфилософии). Так какие же возможности для поиска смыслов предлагает нам анимализм?
Думаю, здесь имеет смысл, в первую очередь, взглянуть на соотношение элементов зоологии и антропологии в самих особенностях применения метода. Попробуем охарактеризовать некоторые особенности аспектов анимализма по направлению от доминирования зоологического к доминированию антропологическому (примеры я старался подбирать доступные максимально широкой аудитории).
1. «Классический натурализм» (характерный пример — французский киносериал «Подводная одиссея Кусто»).
По сути дела, антропологический элемент натурфилософии здесь вообще сводится к минимуму. В задачу автора, по сути, не входит как-то касаться или упоминать людей. Животный мир здесь выступает как совершенная, самодостаточная категория, наделённая идеальной логикой и смыслообразованием.
2. «Эмпатический натурализм» (в качестве примера, хоть и не получившего должной, на мой взгляд реализации — «Чайка по имени Джонотан Ливингстон» Ричарда Баха).
Наиболее логичный аспект применения метода, хоть и наиболее тяжёлый для человеческой психики: попытаться примерить на себя восприятие животного (во «флористической» концепции, например, основной задачей является построить модель восприятия растений при помощи эмпатического «понимания» совокупности признаков экосистемы). На практике это означает следующую реализацию тезиса, например, «представьте себя птицей»: 1) соберите воедино все мельчайшие аспекты жизни птицы: где и как она живёт, как передвигается, как размножается, какие эмоции при каких обстоятельствах испытывает, построив, таким образом, полную синтетическую модель птичьей онтологии; 2) полностью дистанциировавшись от привычного человеческого бытия, попытайтесь интернализовать и присвоить получившуюся модель. Только в этом случае Вам, возможно, удастся достоверно увидеть что-то из того, что видит птица, что-то услышать, что-то почувствовать. А это — уже очень немало для раздвижения границ восприятия и создания художественной концепции, смысл которой состоит примерно в том, что животные настолько непохожи на людей, что любое наше мельчайшее проникновение в мир животного делает нас ближе к постижению Истины.
3. «Метафорическая антропология» (примеров масса — хотя бы «Песня о Соколе» М. Горького).
Если первый аспект анимализма состоит в эмпатическом понимании психики животного, то данная сторона применения метода является практически полной его противоположностью, ибо в этом случае задача понимания, как таковая, не ставится вообще. При осознанном (но чаще, как мне кажется, всё-таки подсознательном) очеловечивании качеств различных животных, смысл произведений направлен не столько на существование и бытие животных, сколько на человеческое развитие — то есть пафос произведений в данном случае направлен на то, что, дескать, животные настолько похожи на людей, что людям есть чему у них поучиться. И поскольку феноменология поведения животных, воистину, безгранична, то и пределов для применения этого метода тоже практически нет. Что же касается поисков смыслов — то, как это часто и бывает в анималистической литературе — находятся они, скорее, в сфере человеческой психологии, а не зоопсихологии (хотя, в данном случае, нередки и исключения) и, как правило, находятся в прямой зависимости от идеологической сферы человеческой психики.
4. «Сентиментальная анималистика» (из примеров — в частности, моё любимейшее анималистическое произведение — «Ребята и зверята» О. Перовской).
Столь странное название скрывает под собой, наверное, наиболее человечную сторону применения метода анимализма — а именно беспредметный поиск элементов чего-то знакомого и родного. Например, весьма характерным примером данного аспекта существования анимализма являются воспоминания детства — о любимой собаке во дворе, и кличка-то которой уже давно забыта, но воспоминание о которой является составляющей того прошлого, которое приятно воссоздать и увековечить ещё раз в литературном произведении. Данный аспект бытования анималистического метода, как мне кажется, имеет наименьшее отношение к зоопсихологии, ибо поиск смыслов здесь осуществляется целиком за счёт человеческой рефлексии.
5. «Басни» (от Эзопа и Крылова до Оруэлла и Мрожека).
Басни — совсем отдельный тип анималистики. Думаю, что описание его качественных характеристик не требуется (они общеизвестны); скажу лишь, что басня — это жанр, по определению антропологический и по определению же лишённый выраженной зоологической феноменологии.
Разумеется, эти аспекты анимализма не являются отдельными, а почти всегда бытуют вместе, в границах одного произведения. Выделение и описание их, как мне кажется, направлено лишь на более глубокое понимание метода в целом.
Интересен и культурно-исторический аспект анимализма, который также даёт полезную информацию для размышления. Вот как характеризует историю развития анимализма (правда, в живописи) публицист Марина Лозинская («Звери в музее», http://www.iku.ru/articles/index.phtml?act=articles&id=5): «Первыми художниками на Земле были, конечно, анималисты. На стенах пещер древние художники изображали именно животных еще в каменном веке. Правда, в те далекие времена ни о каких жанрах в искусстве и речи не было. Человечество создавало культуру, еще не разделенную на духовную и материальную. Люди обустраивали мир. И старались выразить свое отношение к нему… О “культе животных” в религиях древности свидетельствуют многочисленные произведения искусства. Достаточно вспомнить памятники Древнего Египта или знаменитый скифский “звериный стиль”. Отношение к животным в искусстве менялось с общим развитием отношения к природе. Монотеистические религии низвергли звероподобных идолов. Ислам вообще запретил изображение тварей божьих, включая человека. В искусстве христианских народов изображения животных, конечно встречаются, но как декоративная деталь фрески, или необходимый элемент монументальной скульптуры. Бронзовые кони, несущие знаменитых всадников на площадях европейских городов — вот, пожалуй единственные представители животного мира в “большом искусстве” ХV — ХIХ веков. Впервые термин “анимализм” был употреблен по отношению к скульптуре в 1831 году, когда трое молодых французских скульпторов Антуан Луи Бари, Кристоф Фратен и Александр Жуйонне выставили в Парижском Художественном Салоне небольшие фигурки животных».
Рассказывая о творчестве художницы Шейлы Ишем, журналистка Бэла Гершгорин затрагивает и другие культурно-исторические аспекты анимализма («Быки и Боги Шейлы Ишем», http://www.vechny.com/ogni/og112899_8.htm): «Вопрос возникает спонтанно. Но не “что”, не “откуда” - ибо нет недостатка в мифологических толкованиях. Бык — земное воплощение самого бога у шумеров, древних египтян, индусов (хранитель Шивы бык Нандин). Он же — злой дух, мститель за обиду богини Иннин в “Гильгамеше”. В греческой мифологии это и хищный женолюб Зевс, умыкающий Европу на своей белоснежной спине, и убитое Тесеем критское чудище Минотавр, и просто безымянное земное существо, служащее человеку и запечатленное на сотнях ваз... Скульптурные изображения быков с элементами “натурального макета”, перекликающиеся с современной техникой коллажа, найдены и в древнеазиатских святилищах седьмого тысячелетия до нашей эры. Наскальные рисунки, греческие вазы — и те же круторогие существа, глядящие на нас совершенно человеческими глазами с полотен абсолютно современной американской художницы. Вопрос до крайности прост: что же они говорят нам? ...Животные с чувственно изогнутыми ноздрями и таинственные обнаженные фигуры людей, сливаясь с фоном, плавно перетекают друг в друга, становясь единым воплощением земного и запредельного — искусствоведы красиво называют это “трансцендентной анималистикой”. Бык — существо, могущее жить и в лабиринте, и в небесной выси, нести нелегкую поклажу и взмывать под облака — в собственную изначальную обитель. Люди на полотнах Ишем — не погонщики, превращающие вольные существа в домашнюю скотину, но их спутники. И те, и другие смотрят и не смотрят на нас, приближаются и отдаляются одновременно: срабатывает эффект прозрачности накладывающихся друг на друга форм. И даже прозаическое знание о том, что существует соответствующая техника лессировки, не разрушает очарованности. Мужчины и женщины, животные, струящийся воздух полупрозрачных сфер — это космос, которого можно бояться, ибо далек и холоден, а можно растворяться в нем, как в естественной среде обитания всего живого и одухотворенного. Доктор искусствоведения Александр Боровский, куратор отдела современного искусства Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге, написал в своем предисловии к каталогу российской выставки Шейлы Ишем: “Откуда берутся космическо-земные быки? Ответ простой: из ноосферы. Великий русский философ В. Вернадский и француз Тейар де Шарден практически одновременно развили эту теорию... Именно в ноосфере, порождении космических сил, реализуются... возникшие еще до палеолита представления людей о всеединстве мира, развитые впоследствии в мифологических системах разных народов. Что ж, космическо-земные быки Шейлы Ишем вполне могут здесь прижиться».
Эти цитаты лишь немного характеризуют то, что может означать анимализм не только для творца, но и для любителя искусства.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Алексей Караковский: Анимализм: проба метода. Эссе.
Опыт вычленения новых методов из привычной художественной реальности!
22.09.08 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|