Наталья Сат: Стена Егора Матвеева.
Очаровательное сочетание бытового реализма и мистики. Авторский прием полностью себя оправдывает. Без мистического компонента, получился бы «чернушный» рассказ о том, как… не буду рассказывать концовку, хотя она довольно таки предсказуема. Единственная просьба к читателям, обладающим чрезмерной чувствительностью, в данный момент принимающим пищу – перейдите на другую страницу.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Анастасия Яковлева-Помогаева
|
Стена Егора Матвеева
Егор Матвеев не боялся привидений и не верил в них, воспринимая реальность (как все обычные граждане) через органы чувств. Граждане слышат о случаях контактов с чертовщиной, смотрят фильмы-передачи на эту тему как приложение к обеду. Все услышанное-увиденное вызывает дрожь в коленках и боязнь темноты. Для искоренения подобных неприятных ощущений люди убаюкивают себя религиозной соской или самодельной мантрой "этого нет, привидений не существует, бабушкины россказни, сказки венского леса". Иначе нельзя - светит дезертирство из жизни. Егор не занимал себя подобными рассуждениями. Он занимался строительством планов добычи денег. Прожекты, фантастические и не очень, навязчиво вертелись в его давно не мытой голове (при выходе на улицу на голову натягивалась шапочка-п*дарка, дабы скрыть немытость).
В кухне, необремененной мебелью, Егор приготовил "допинг", то есть кофе. Затем с неудовольствием посмотрел в холодильник, где скучали две емкости - с маргарином, который маскировался под масло, и с уксусом - будто он мог скиснуть. Есть это не хотелось, а больше ничего не наблюдалось.
Егор разочарованно и лениво ругнулся. Скучно. Звонить по телефону и увеличивать долг за длинные разговоры он не рисковал, рассчитывая на чей-нибудь звонок. Помыв чашку, Матвеев направился к телевизору и тут что-то привлекло его внимание. "Что-то" на стене, примыкающей к соседней квартире. Егор тупо уставился на желтоватые от старости и грязи обои. Ничего не рассмотрев, он пожал плечами и, потирая косивший левый глаз ("В Москве ребята дали в глаз кирпичом"; особо подчеркивалось "в Москве". Хотя Нью-Йорк или Париж звучали бы круче), продолжил путь.
На стене "что-то" шевельнулось. Охреневший Егор подпрыгнул от неожиданности. В голове промелькнуло: "Что-я-ел?-ничего-не-ел-чтобы-мерещилось-не-пил-не-курил", и растаяло. Шевеление не повторялось. Матвеев разозлился; злость у него без промедления переходила в припадок бешенства. На сей раз негативная эмоция растворилась в "допинге", сотворив изжогу.
Изжога вызвала у Егора куда большее волнение, чем стена. Изжога могла обозначать все, что угодно, включая рак. Пару лет назад у Егора умерла мать, лишившаяся части желудка из-за рака.
Егор занервничал и стал пробираться бочком к выходу. Стена вела себя как полагается простой стене, то есть, никак. Матвеев, пробормотав сквозь зубы "Суки, мать вашу...", вывалился из кухни.
Он долго не решался заходить туда, убеждая себя в абсурдности страхов. К вечеру, когда невыносимо захотелось есть, Егор все-таки переступил порог.
Стена была ровной. Постоянно оглядывась, Егор сварил горстку случайно обнаруженных макарон, подкрался к холодильнику, достал маргарино-масло, сковырнул кусок. Стена оставалась ровной.
Немного успокоившись, Егор начал есть, то и дело зыркая в сторону мятежной стены. Так как ничего не происходило, он замедлил процесс поглощения липких, холодных макарон, накалывая вилкой по одной штучке и растягивая удовольствие. И, когда на тарелке осталось макаронины три-четыре, по стене прошла волна.
Вилка, как бывает в таких случаях, звонко звякнув, упала на стол. Макароны плотным комком подступили к горлу, Егор широко раскрыл рот, издавая бабий писк.
Волна вздыбилась несколько раз и утихла. Егор вжался в обшарпанный старый стул, в кухне повисла тяжелая тишина. У Матвеева окончательно сдали нервы; он пулей вылетел из кухни, стремясь попасть в людное место. Например, в супермаркет.
Так он и сделал. Побродив час между рядами полок, он умудрился привлечь внимание охранников. Переигрывая, Матвеев постарался всем своим видом доказать, что он не вор. Охранники слабо поверили, и предприняли тщетную попытку обыска. Егор, несмотря на пережитый страх, упорно сопротивлялся обыску, помянув к ночи прокурора. Охранникам не понравилось упоминание прокурора и они, сдержав порыв дать Матвееву ногой под зад, указали ему на выход.
Далее ноги понесли скитальца в замусоренный парк. Сидя на полуразломанной лавочке, состоявшей из пары палок, Егор судорожно дышал, прикладывая к ситуации трезвое мышление.
Стемнело и похолодало, мужчина на дрожащих ногах отправился к дому. Постояв перед дверью квартиры, Матвеев развернулся и трусливо озираясь, бегом кинулся к брату.
(Брату друзья Егора дали кличку "Коршун" из-за крючковатого носа).
У брата недавно умерла жена, ей, как и свекрови, вырезали часть желудка из-за рака. Коршун пребывал в прострации от случившегося ("Столько денег вбухали, а она все равно умерла", подумал Матвеев, поглядывая на смурного брата), но впустил Егора в квартиру.
Сидя за столом, вечерний гость робко спросил:
-Слышь, братан, можно у тебя ночь перекантоваться?
-Чё, за долги свет отрезали? - ровным голосом спросил брат, в упор глядя на Матвеева. Тот окончательно смутился и, как это бывает с застенчивыми людьми, пошел в атаку:
-Ничего не отрезали! Если они мне отрежут, я им х..й отрежу!
Внезапно брат молча вышел. Егор утих, раздумывая, где спать, если окажется на улице. Но Коршун равнодушно указал родственнику на диван и вручил полотенце.
"Одно в этом хорошо", думал Матвеев, вытирая свежевымытую голову. "Пожрал и шампунь есть".
Утром брат перед уходом на работу (он держал парикмахерскую) недвусмысленно намекнул Егору на совместный выход из квартиры. Делать нечего, Матвеев подчинился. Переваривая завтрак, желудок размышлял над темой изжоги. С каждым шагом ноги деревенели. Отчаянно захотелось отлить, Матвеев не мог сделать это под первым попавшимся кустом, воспитание не позволяло.
Открыв дверь, Егор замер, прислушиваясь к звукам. Тишина, ничего странного. Матвеев, придерживая дверь ногой, вошел в прихожую и подложил под дверь старый ботинок. Так, на всякий случай. он помнил, что в фильмах ужасов двери любили закрываться сами по себе.
Прошмыгнув в туалет, Матвеев торопливо помочился и поскакал к выходу, предварительно заглянув в кухню. Вполне обычная стена.
-Показалось, - сказал мужчина, понимая, что это не так. Но оставаться не хотелось.
Брату он соврал, будто потравил тараканов и ему нужно пару дней провести вне своей квартиры. Брат поверил и обрадованный Егор получил ночевку и питание.
Два дня прошли быстро.
Идти было некуда. Любимой женщиной Матвеев не обзавелся, друзья со свободным местом для ночлега отсутствовали. Егор вернулся домой.
С вспотевшими руками, мокрыми подмышками, едва не падая, Матвеев вошел в кухню и сел за стол, на котором осталась тарелка с засохшими макаронинами. Егор в отчаянии решил дождаться явления.
Ничего, как на зло, не происходило. Он облегченно вздохнул и открыл форточку - жутко хотелось курить. Краем глаза Матвеев зорко следил за нашкодившей стеной. Ничего. Мужчина расхрабрился и, не без внутреннего содрогания, прикоснулся к ней. Обычная неровная стена, обклеенная простыми обоями "сделано в СССР". Егор гордо заявил: "Я вас, суки, на куски порву!", достал из пакета картошку, позаимствованной без спросу у брата.
Ничего не происходило. Егор, посмеиваясь, сказал:
-Все это фигня. Показалось.
К концу третьего дня пребывания в родной квартире появилась стойкая головная боль. Сначала Матвеев приписал ее недоеданию и наверстал упущенное, доев маргарино-масло вместе с куском хлеба, опять-таки принесенным от брата. Было невкусно и подташнивало; Егор сварил допинг и залил все съеденное горячим кофе. Немного полегчало. Успокоенный Егор вернулся к телевизору, стоявшему почти посередине комнаты и стал переключать с канала на канал. И когда он заинтересовался рекламой новых встроенных плит, его неожиданно затошнило. Изумленный Матвеев едва успел добежать к туалету. Согнувшись над темным от немытия унитазом, он долго и вдохновенно блевал. Масло вышло легко, кофе с ним не смешалось. Освободив желудок, Матвеев умылся, прополоскал рот и снова сел перед телевизором.
Но ему было определенно плохо. Голова шла кругом, Егор вспомнил дурацкий анекдот - Доктор, у меня голова кружится! - Я вижу. Желудок свело спазмом, на этот раз ничего, кроме слюны и желчи он не выдал.
Матвеев притащил из кухни стул и сел рядом с туалетом, ему не хотелось убирать за собой в комнате. За час его выворачивало еще пару раз. Обессиленный Егор рухнул на кровать и застонал. Ему было плохо и страшно. Замаячило видение больной матери, требующей "чего-нибудь кисленького". "Рак, срак", проворчал Егор, с трудом поднимаясь. Он выпил воды, затылок ломило, словно с жуткого похмелья.
Перед глазами вспыхнули мелкие светящиеся мушки, Матвеев отмахнулся от них и внезапно на него налетела волна ужаса. Егор остолбенел, скованный припадком страха. Ему казалось - если он пошевельнется, то на него обрушаться все беды мира. Внутри черепа перекатывалась боль, желудок судорожно сотрясался, ноги-руки превратились в желе. Глаза полезли, как говорится, на лоб, горло перехватило ледяной удавкой.
Егор, хватая ртом воздух, сполз на пол, и на карачках полез к входной двери.
В телевизоре мужественный мужчина старательно пел: "Я люблю тебя до слез!" Егору было не до любви, он хотел спасти свою жизнь. Когда он проползал мимо стены, она задышала, заходила ходуном, как грудь спящего человека. Человеку показалось - еще немного - и она проснется. Это подстегнуло его и он вскочил на ноги.
Сидя в парке на лавочке, в окружении пивных банок, водочных бутылок и рыбных костей, Егор приходил в себя. Постепенно проходили симптомы ужаса, сердце возвращалось к нормальному ритму, тошнить перестало. Матвеев решительно направился к брату.
Изложив ему все, Егор выдвинул ультиматум:
-Или ты пойдешь со мной, или я там сдохну.
Брат скептически посмотрел на него, однако отложил смех на потом.
Войдя в квартиру, он повел носом и воскликнул:
-Ну и вонь! Что тут сдохло?
Егор словно впервые учуял мерзкий, отвратительный запах - запах гниющего мяса. Коршун проворно пробежался по квартире, заглядывая во все углы и подозрительно посмотрел в унитаз. Но там, кроме застарелого запаха мочи, ничего не было.
-Может в вентиляции что-нибудь сдохло? - неуверенно сказал брат, растерянно оглядываясь. - А кто у тебя за стеной живет?
-Не знаю, - ответил Егор. Его привычно затошнило, он быстро распахнул окно в кухне. - Вроде старичок какой-то. Я не помню...
Коршун с облегчением вышел из квартиры и позвонил в соседнюю дверь. Тишина. Он постучал сначала согнутым пальцем, а потом ногой. Тишина.
-Спит, что ли? - с подозрением произнес брат, поочередно стуча и нажимая кнопку звонка. Тем временем из третьей квартиры на площадке послышалась возня. Из-за полураскрытой двери раздался недовольный старческий голос:
-Кто такие? Что надо? Я счас ментов вызову!
-Вызывай! - визгливо рыкнул Егор: все напряжение последних дней грозило вылиться в грандиозную истерику. - Вызывай, б... старая!
В ответ послышалось всякое. Пока Матвеев выяснял отношения с воинственно настроенной пенсионеркой (ей в свое время не понравился факт установки двери соседом. Она жалела деньги на новую дверь и каждый вечер тщательно закрывала два замка, три задвижки, подпирала дверь стулом, опасаясь воров), Коршун колотил в закрытую дверь с маниакальной настойчивостью.
-Да что ты шумишь? - старуха полностью показалась из своей квартиры. На ней красовался излюбленный наряд советских пенсионерок: коричневые колготы, грязные тапки, бесформенная юбка темно-серого цвета и застиранная шерстяная кофта с пятнами жира. Голову прикрывала старая косынка, нуждающаяся в мусорке.
-Чего бахкаешь? - пенсионерка потрясала кривым сухим пальцем. - Он дома, только не слышит!
-А ты давно его видела? - спросил брат, жестом приказывая Егору заткнуться. Бабка прищурилась и ответила:
-Давно, а что надо? Ты кто такой?
-Как его зовут? - не обращая внимания на явную провокацию к агрессии, продолжил Коршун. Старуха каким-то шестым чувством учуяла нечто интересное и подкралась к запертой двери.
-Михалыч, открой, - запричитала она, деликатно постукивая по двери. Матвеев метнулся в квартиру и схватился за телефон. Его не хотели слушать в милиции, тогда он вернулся на лестничную площадку и вцепился в старуху, крича ей в лицо:
-У него есть сын или еще кто-нибудь?
У старухи во рту лязгали плохо сделанные протезы, она вырвалась от взволнованного Егора и, влетев к себе, закричала:
-Сын у него есть! Сын! А ты - козел!
И заперлась.
-Что делать будем? - спросил Коршун, дергая дверь за ручку. - Будем сына искать?
В давно не работавшем мозгу Егора заворчались дельные мысли; он вызвал "скорую помощь".
Когда дверь вскрыли, на людей обрушился поток зловония. Около стены, смежной с квартирой Егора, лежал старичок. Он умер, по-видимому, неделю назад.
-Думаю, - философски заметил брат, когда Егор докурил третью сигарету. - Думаю, ты сегодня переночуешь у меня?
-Нет, - сказал Матвеев, протягивая руку за пачкой сигарет, торчавшей у Коршуна из кармана рубашки. - Проветрю квартиру, все нормально. Слушай, дай десятку. Я ж тебе отдам. Ты знаешь, сказал отдам, значит отдам.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Наталья Сат: Стена Егора Матвеева. Рассказ.
Cочетание бытового реализма и мистики
27.12.08 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|