Евгения Игнатьева: Христос на Олимпе. Рождественская сказка.
Оригинальная притча для того, чтобы быть рассказанной в святки - даже, возможно, для того, чтобы зародить в чьем-то скептическом уме интерес к преимуществам монотеизма перед политеизмом. Но, откровенно говоря, замысел у этой притчи Евгении Игнатьевой оказался лучше воплощения. Складывается впечатление, что автор перепутал между собой, практически свил в единый клубок, который трудно размотать, цель написания притчи, ее задачи и аудиторию, которой притча адресована. По идее, она может пригодиться только малообразованным в вопросах религии людям в самом начале пути к вере - надеюсь, Евгения не обидится, а согласится с констатацией того факта, что постулаты христианской веры она сформулировала очень просто (наверное, ради их доступности), практически тезисно. Они практически не отражают сути христианства, особенно его внутренних противоречий и коллизий, над которыми теологи бьются со времен Вселенского собора в Никее (325 год). Ну, скажем, что отражает вот эта фраза Христа в изображении Евгении Игнатьевой:
"Нет, просто твоя мудрость в том, чтобы запутывать, а Моя – в том, чтобы расставлять все по местам"?
А эта:
"Я просто прихожу и жду, пока все люди перейдут на мою сторону"?
А такая:
"Если присмотреться, то дел там полно. Не хочешь ли пойти со Мной?"?
По-моему, этих высказываний маловато даже для "крючка" ловца человеков, попавшись на который, душа с интересом потянется к новому знанию... Будем надеяться, что для кого-то они окажутся доступны. Хотя тут тоже возникает противоречие с образом "идеального читателя" этой притчи: он должен быть минимально начитанным человеком, чтобы знать устройство Олимпа, узнавать по именам и родственным отношениям богов, догадываться по весьма беглым описаниям об их "роде занятий", прочитывать и правильно толковать аллюзии типа "животных, которых ты таскаешь за собой", "не я здесь главная ревнивица", "про Европу все на свете знают". Так ли уж все на свете поняли, к чему это сказано?..
Потенциальный читатель притчи должен быть к тому же человеком прогрессивных взглядов, которому легко мириться с ироническим изображением олимпийцев. Сенеку, помнится, за подобные литературные вольности заставили принять внутрь цикуту... Но про Сенеку - лирическое отступление. Вы скажете - добрый христианин вправе насмехаться над языческой религией? Но беда притчи в том, что добрый христианин уже не нуждается в "агитации" в пользу этой веры. А также еще, чего доброго, не поймет и не простит вольности в описании приключений Христа. Наверняка в этой притче глазами ревнителя Православия можно найти много кощунственных моментов - и мы их не видим только в силу своей светскости, а отчасти и необразованности...
Композиционно эта притча выстроена более чем странно. Противоречие поразило меня с первых же строк, гласящих о появлении на Олимпе Христа, каждое упоминание о котором украшено заглавной литерой. Не могу представить себе времени, в котором это происходит. Вдумайтесь, Евгения, вопрос не праздный! Если Христа уже распяли - о чем он сам говорит, - то Олимп уже разрушен. Если ему еще только предстоит совершить подвиг, а анклав Олимпа в полной силе, непонятны почтительные местоимения "Я" и тем более смутны обращения олимпийцев к чужеземцу "Ты".
Не может также существовать и вечности, в которой параллельно существуют Олимп и Голгофа, ибо торжество христианства неизменно отвергает все соблазны язычества. Не может быть иначе, коль скоро Христос является для того, чтобы победить Олимп, уведя с него на землю лучшие силы. Право, этот ход - слишком смелое допущение для Евангелия, но автор на него решился. Итак, Христос уже победил язычество, - так каким же образом он может спорить с Зевсом? Какая-то запутанность пространственно-временного континуума, в который помещено действие...
Быть может, Евгения хотела сказать, что это произошло в краткий период правления Юлиана Отступника (361 - 363 н.э)?.. Но нет, ведь первые строки притчи указывают на городскую современность. Так что же, до сих пор существуют параллельные миры с разными Верховными правителями? Пожалуй, это единственная возможность прочитать и понять притчу... но тогда останется неясным, почему Христос приходит на Олимп и рушит его гармонию. Почему одна религия должна возобладать над другой.
Итак, вопросов в притче Евгении Игнатьевой больше, чем ответов. Это не есть здорово, ибо притча предполагает некое аллегорическое, но совершенно однозначное сказание с единственным смыслом.
Так и слышу ехидный голос со стороны читателей: если вопросов в притче больше, чем ответов, и вам она показалась такой странной, зачем же это произведение опубликовано?
Я публикую ее не "зачем", а "почему". Потому, что сейчас святки, и любое воспоминание о Божественном начале мира более чем уместно.
Зачем эта притча написана, думаю, знает доподлинно только автор.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Елена Сафронова
|
Христос на Олимпе. Рождественская сказка
На землю тихо падал снег, покрывая толстым слоем только что невероятными усилиями расчищенную дорогу. Сверкали снежинки, отражая свет праздничных витрин магазинов. Бедные машины буксовали, но не сдавались, потому что их водители надеялись поспеть домой к Рождеству. Кто-то добавлял последний штрих к прическе, кто-то расставлял приборы на празднично сервированном столе. Иные спешили набрать номера тех, кого еще не успели поздравить, а некоторые разочарованно смотрели на молчащий телефон. А в далекой Греции, на вершине величественного Олимпа, скрытого от глаз простых смертных облаком снежной бури, тоже готовился праздник. Собирались гости, нектар разливался по чашам – все шло своим чередом.
Она всегда тщательно готовила каждый свой выход «в свет», и сейчас на ней было безупречно подобранное под цвет кожи и глаз платье, легкие сандалии, не сковывающие летящей походки. В ниспадающих волосах играл лунный свет, хотя, скорее всего, это были обыкновенные бриллианты. Чтобы твое появление выглядело эффектно, надо немного запоздать, публика должна быть на местах, когда ты вплываешь в тронный зал. Такими ухищрениями - а что делать, если ты богиня любви? - приходится поддерживать образ. Чарующая улыбка на губах – и она ступила на первую ступень лестницы.
Нимфы разлетались в разные стороны при виде ее, шушукаясь между собой и обсуждая, скорее всего, ее наряд. Фавны кланялись ей и почтительно пропускали вперед. Впереди что-то сверкнуло – о нет, это начищенный по случаю праздника шлем Ареса! Этот вояка сейчас опять будет добиваться свидания, и вовсе не потому, что ему это нужно. Охота ему строить из себя влюбленного дурака! Впрочем, ей-то это на руку. Пока у нее есть поклонники, она чувствует себя как надо.
- Я всего лишь солдат, ты знаешь…
- Да. Знаю, знаю, но твои подвиги на поле брани достойны любви прекраснейшей из бессмертных. Послушай, вояка, если ты действительно считаешь себя простым солдатом, почему бы тебе не составить счастье какой-нибудь нимфы и не сделать это прямо сейчас?
- Означает ли это, что я не увижу тебя у колодца сегодня? – вроде бы рассердился Арес.
- Когда придешь туда, узнаешь.
Сегодня она ведет себя чересчур дерзко. Надо бы взять себя в руки. Если ее раздражает даже он, как же она встретит остальных?
- Ба, а вот и наша неженка! - это Артемида-охотница увидела ее, надо сдержаться и не дерзить ей в ответ. - Я издалека узнала тебя по звону бубенцов, которые, бьюсь об заклад, ты нашиваешь на подол платья, чтобы все думали, что это воздух звенит от твоей красоты.
- Ну, тебя-то, дорогая, узнают по вони от животных, которых ты вечно таскаешь за собой. Тебе, голубушка, не мешало бы и портного сменить, хорошая одежда скрывает и не такие недостатки фигуры, как у тебя!
Вообще-то она не так плохо выглядит. Умеренные физические упражнения и никому не повредят. Надо двигаться дальше. Кто это там прямо перед входом в зал? Да это же Дионис и Аполлон. Ничего себе парочка. Что же у них может быть общего?
- Прелестная Афродита, будь судьей в нашем споре. Златокудрый Аполлон утверждает, что люди любят его больше, потому что им нужны красота и вдохновенье, они возвышают их души. А я вот утверждаю, что люди любят меня, потому что с вином ни красота, ни вдохновенье не нужны.
- Вы бы обратились лучше к моей сестре Афине. Мудрость – это по ее части.
- Ее мы уже спрашивали. Она говорит, что люди любят деньги. И боюсь, что она права. Люди так обмельчали за последние тысячелетия.
Наконец, открываются двери, и толпа заполняет зал, посреди которого возвышается трон Зевса. Подножье трона утопает в облаке, изрыгающем молнии, которые не только устрашают присутствующих, но и освещают владыку. А вот и сестра, легка на помине. Она-то пришла давно, небось, уже настроила отца на свою волну. Интересно, против кого она интригует теперь? Надо бы сдержаться и не спрашивать, говорила ли она уже с отцом.
- Ты уже говорила с отцом?
- А ты все ревнуешь?
- Если и так, то я здесь не главная ревнивица.
- На что это ты намекаешь?
- Ах, прости, я не хотела бередить твою рану. Тебе, должно быть, воспоминания до сих пор приносят много горя.
- Да о чем ты говоришь?
- Надеюсь, ты уже забыла своего Одиссея, который, несмотря на все твои усилия, все же вернулся к своей жене – простой смертной! Подумать только, как он мог предпочесть ее тебе!
Неизвестно, сколько бы еще продолжался этот обмен колкостями, потому что за Афиной бы дело не стало и она нашла бы, чем поддеть сестру в отместку, но их прервало начало торжества. Все в зале смолкли и обратили взоры на трон. Здесь сказано «обратили взоры», потому что все же речь идет не о простых смертных. Вообще-то можно было сказать просто «уставились». Сейчас облако у трона изрыгнет несколько особенно сильных молний и громов, призванных напомнить о величии того, кто на этом троне сидит, и можно будет приступать к нектару. Но вместо грома послышался легкий шелест крыльев – это Гермес в своих крылатых сандалиях подлетел к трону и занял свое место около него. Он наклонился к самому уху властителя и что-то прошептал.
- Прекрасно, - сказал Зевс, - мне уже давно наскучило однообразие нашего общества. Надеюсь, этот гость сможет рассказать нам что-нибудь интересное.
Гермес сделал приглашающий жест рукой, и в зал вошел мужчина. Он прошел полпути и остановился посреди зала.
- Очень умно с Его стороны, - заметила Афина. – Недостаточно близко к трону, чтобы поклониться, но и недостаточно далеко, чтобы была возможность не обратить на него внимания.
- Кто Ты и откуда? – спросил владыка Олимпа, и нимфа Эхо послушно разнесла его голос по всем коридорам и закоулкам дворца.
- Я пришел издалека, и я здесь просто Гость. – Пауза повисла в разряженном горном воздухе.
- Ты не слишком разговорчив, но это к лучшему. От чересчур болтливых гостей у меня болит голова. Веселись со всеми, если сможешь.
Громы и молнии подали знак к началу пиршества. Толпа зашевелилась. Фигуры передвигались вроде бы хаотично, но внимание всех, конечно, было приковано к Незнакомцу. Не то, чтобы они смотрели на Него – нет. Но Его присутствие ощущалось всеми – так бывает всегда, когда появляется кто-то новый. Первым после нимфы, поднесшей Ему чашу, к гостю подошел Арес.
- Ты бог или человек? - спросил он без прелюдий.
- В некотором роде Я и то, и другое.
- Воевать приходилось?
- К сожалению, без этого не обошлось.
- Сколько побед на твоем счету? – как видите, прямолинейный он был бог.
- Одна большая – на горе Голгофа, немного южнее здешних мест.
- Ты выиграл всего одну битву?
- Эта битва позволила мне выиграть всю войну.
- Значит, Ты – хороший стратег. Заманил врага, который думал, что побеждает, в ловушку, окружил и ударил со всех сторон сразу. Мне знаком этот прием.
- Моему врагу тоже был знаком этот прием, но он все же попался.
- Здорово Ты его. Пойдешь со мной в следующий раз?
- Тебе могут не понравиться другие Мои приемы.
- Какие, например?
- Например, я не захватчик. Я просто прихожу и жду, пока все люди перейдут на мою сторону.
- Долго же тебе приходится ждать.
- Зато верно. Кто пришел сам – уйдет не скоро.
- Слышал о таком. Как там у них это называется, демократия?
- Демократия – это та же война, но с другим оружием. В этой войне даже можно победить, но они все равно не будут с тобой. Ты обманываешь их, а они – тебя.
- А что ж Ты хочешь, это ведь война.
- В моем случае никто никого не обманывает. Таковы правила игры. Если кто-то обманывает, все автоматически прекращается.
- Ты один, видно, Сам с Собой в эту игру и играешь, так ведь? Неужели кто-то согласиться на такие правила?
- Есть, и немало. Нужно только уметь увидеть этих людей.
- Я таких не встречал.
- Пока не встречал. А может быть, такой человек живет у тебя под боком много лет, только ты этого не замечаешь.
Воин задумался и потерял собеседника из виду. Его вывело из оцепенения упоминание собственного имени, когда он наткнулся на стайку нимф в саду. Увидев его, они со смехом разбежались, оставив прямо перед ним одну молодую хорошенькую нимфу, которая тут же расплакалась. Арес не выносил женских слез, потому что считал себя их причиной. Но в данном случае он вроде бы не успел ничего натворить, и поэтому мог проявить великодушие.
- Почему ты плачешь, кто обидел тебя? - спросил он нимфу, а в голове почему-то вертелись последние слова незнакомца: «Такой человек живет у тебя под боком много лет, только ты этого не замечаешь»…
- Сможешь ли ты понять мое горе… - засомневалась нимфа.
- Могу попробовать. Сегодня меня как раз потянуло на философию.
- Причина моей печали – любовь…
- Какой же я дурак, мне бы следовало догадаться, о чем может плакать молодая нимфа в саду. И что же твой избранник, бросил тебя?
- Нет еще. Он пока ничего не знает. Но мои подруги говорят, что если он даже обратит на меня внимание, то не больше чем на пару дней, а я тогда совсем умру от горя. Я ведь его по-настоящему люблю.
Тут она опять зарыдала, и Арес уже хотел было поддаться раздражению, но вдруг опять вспомнил слова незнакомца.
- Ну-ну, не плачь. Ты такая милая, красивая и добрая девушка. Не слушай ты этих мегер, им не понять – они сами на такое не способны. Знаешь, я даже немного завидую тому парню, которого ты так любишь.
- Тебе не нужно завидовать ему, потому что это ты и есть.
От неожиданности вояка даже подскочил. «Такой человек живет у тебя под боком много лет, только ты этого не замечаешь». Ого! Вот это поворот событий. Нимфа и сама испугалась, перестала плакать и в ужасе от сказанного уставилась на него.
- Не иначе как вы сговорились меня дурачить…
- Здесь не может быть обмана. Где начинается обман, там кончается любовь.
- Что-то подобное сегодня я уже слышал, только там речь, кажется, шла о войне.
- Я так и живу, словно на войне. Все говорят мне, что нужно развлекаться в свое удовольствие, жить проще, а я не могу…
Она опять зарыдала.
«Она милая, - подумал Арес, - если только не обманывает меня. Ого, да мне уже очень хочется, чтобы это было правдой. Надо бы ее как-нибудь проверить», - и он стал собираться с мыслями и вспоминать все приемы тактики и стратегии, чтобы испытать, подлинное ли счастье подсунула ему сегодня судьба.
А Незнакомец, меж тем, прошел дальше. Афина попалась Ему на глаза. Она смотрела прямо на Него, но не двигалась с места. Ей хотелось поговорить с Ним, но подойти сама она не решалась – а вдруг Он отвернется. Однако Он, вопреки ее ожиданиям, не только не отвернулся, но улыбнулся в ответ не ее взгляд, подошел и сел рядом на ступеньку.
- Давно хотел с тобой поговорить.
- Здесь многие хотят со мной поговорить. Тяжело быть любимым ребенком всемогущего царя богов.
- Здесь есть свои трудности, но и плюсов много.
- Кроме того, у моего отца слишком много детей, да еще от разных матерей. А у твоего Отца есть другие дети?
- Родных нет, кроме Меня.
- Тебе повезло. Отец родил меня из головы и отдал мне божественную мудрость. Теперь я могу давать ее людям. Кому захочу, конечно. А матери у меня никогда не было, кроме той женщины, к которой меня отправили на воспитание. Она была смертная – я ее никогда не любила. Отец ее потом щедро наградил, хотя, по-моему, ее нужно было хорошенько наказать.
- Как странно похожи и различаются наши истории. У меня тоже не было матери, кроме той женщины, которая воспитывала меня на земле. Мой отец тоже потом наградил ее, но ей все же много пришлось страдать из-за меня. Я к ней по-настоящему привязался, и не только к ней. У меня там было много друзей, и среди женщин тоже.
- А я не люблю женщин, и вообще людей, люблю только тех из мужчин, которые поумнее, но таких немного.
Она уже потихоньку стала терять интерес к Гостю. Он стал казаться ей слишком сахарным – всеобщая любовь и братание давно вышли из моды на Олимпе, хотя на земле еще иногда и появлялись любители подобных теорий. Но это все не для богини мудрости. Пусть с этим возится бог зари Эол. Афина уже поднялась, давая понять, что разговор закончен, когда вдруг прозвучала следующая фраза ее собеседника:
- Забавно получается, ты веришь, что даешь людям мудрость, и сама же сетуешь на то, что тебе скучно из-за отсутствия умных людей. Согласись, либо ты жадничаешь, либо преувеличиваешь свои возможности.
У Афины хватило ума, чтобы понять, что на этот вопрос она ответить не может.
- Ты что же, собираешься сказать, что для богини мудрости я веду себя не слишком умно, так?
- Нет, просто твоя мудрость в том, чтобы запутывать, а Моя – в том, чтобы расставлять все по местам.
- Не имеешь ли ты в виду, что такая мудрость, как у меня, хороша только для дураков?
- Это ты сказала.
- В таком случае надо так Тебя запутать, чтобы Ты и сам не нашел ни входа, ни выхода…
Но эту фразу она сказала уже самой себе, потому что Он встал и, последовав ее приглашению закончить разговор, откланялся.
Гермес тут же пошел следом за Ним. Ему просто было интересно. Интересно, потому что Незнакомец держал Себя не так, как все остальные, и казалось, проявлял интерес ко всему.
- Ну что, удалось тебе поразвлечься здесь? – спросил он.
- Вполне, мне очень интересно.
- А мне ужасно скучно. Здесь всегда одно и то же, впрочем, как и внизу, у людей.
- Что ж ты тут так и скучаешь с незапамятных времен?
- Не всегда. Иногда что-то увлекает меня, но если добиваешься, чего хочешь, то увлечения твоего и след простыл. На всю вечность ни здесь, ни на земле не хватит.
- Ты всегда добиваешься, чего хочешь?
- Если не добиваюсь – еще скучнее. Биться лбом в закрытую дверь не в моем стиле.
- Что ж, твою проблему можно решить двумя способами. Первый – это всегда находить что-то новое, что тебя заинтересует…
- Это не годится. Все конечно.
- А второй…
- Что, есть и второй? Дай-ка попробую угадать… Нет, ничего в голову не приходит.
- Второй - если у тебя появится способность находить интересное в том, в чем ты сейчас интересного не видишь.
- Хм… Хитро придумано. Только если бы это было возможно, уж неверное, кто-то открыл это и до нас с Тобой, как Ты думаешь?
- Кому-то это было открыто и раньше. Кто-то так и жил или живет сейчас.
- Это давно стало бы сенсацией, она была бы широко разрекламирована и отлично продавалась. У нас здесь нашлось бы покупателей немало.
- Если бы вы захотели в это поверить и попробовать.
- Нет, такое, скорее всего, невозможно. От этого никто бы не отказался.
- Но ты же сейчас отказываешься.
- Я???
- Да, ты.
- А разве я отказываюсь?
- А что же ты делаешь?
- Я… я думаю. Над этим нужно поразмыслить. Это странно.
То, что было потом, было еще более странно. Гость направился к колодцу, где сидела Афродита, ожидая встречи с надоевшим поклонником. Поклонник вздумал запаздывать, и она начинала разражаться. Увидев приближающегося Незнакомца, она обрадовалась: будет урок этому солдафону, когда он придет и увидит ее в обществе мужчины – это во-первых, а во-вторых, ей было интересно поговорить с кем-то, кого она еще на знала, как облупленного. Начал Он Сам, причем с места в карьер:
- Не жди его, он не придет.
- Почем Ты знаешь?
- У него появилось важное дело.
- Надеюсь, оно действительно важное, иначе я его не прощу.
- Очень важное. Если б с тобой такое случилось, ты бы тоже не пришла.
- Возможно, я не пришла бы и при менее важном деле. Так мне и следовало бы поступить.
- Не злись понапрасну. Добро бы тебе это было нужно. Или ты хотя бы знала, что тебе нужно…
- Почему Ты думаешь, что я не знаю, что мне нужно?
- А что, знаешь?
- Я предпочла бы сменить тему. Можно подумать, Ты пришел сюда учить меня.
- Давай сменим.
- А что важно для Тебя?
- Сейчас Я очень хочу пить – для этого Я, собственно, сюда и пришел. Это ведь колодец? А вообще, если б Я и захотел тебя чему-то научить, то это заняло бы слишком много времени.
- У меня его полно.
- Это совсем надолго. Практически навсегда.
«Навсегда? – у нее сладко засосало под ложечкой. - Неужели бывает что-то навсегда?»
- У Меня все навсегда.
- Это нечестно. Ты прочитал мои мысли.
- Извини, само собой получилось. Но раз уж я их прочитал, то должен сразу сказать, что это не совсем то, о чем ты подумала.
- Если Ты избавляешь меня от необходимости говорить такие вещи вслух, за что я Тебе очень благодарна, то может, скажешь, как это будет?
- Если уж ты взялась Мне так доверять, то поверь и тому, что это будет гораздо лучше, чем ты думаешь, хотя сначала ты, возможно, этого и не поймешь.
- А если Ты меня обманываешь?
- Ты верила стольким, кто тебя обманывал, и готова была поверить еще и еще. Может, стоит рискнуть и на этот раз?
- По крайней мере, дай мне время покапризничать немного.
- Немного можешь покапризничать, но, сколько времени я могу ждать – неизвестно. Возможно, тебе придется выбирать раньше, чем ты думаешь. И если Я правильно понимаю цель тех, кто сюда сейчас направляется, то времени осталось совсем мало.
Направлялось сюда целое посольство. Зевс не выдержал шушуканья среди гостей и велел позвать Незнакомца к себе – в конце концов, он имеет право распоряжаться в собственном дворце.
- Всемогущий владыка приглашает Тебя, Чужеземец, предстать пред ним.
- Ваше приглашение слишком напоминает арест, но, за неимением другого, придется принять и это.
Он действительно встал и пошел, а Афродита в задумчивости побрела следом. Зайдя в зал, она нашла сестру и тихо спросила ее:
- Что здесь происходит?
- Отец рассердился и решил показать всем, кто в доме хозяин. Ты же знаешь, он не выносит неопределенности в этом вопросе.
- Да уж, он требует безоговорочной верности, а сам не упускает ни шанса. Про Европу все на свете знают, и меня всегда интересовал вопрос, почему это я родилась из пены морской. Знаешь, а мне этот Гость нравится.
- Не одной тебе Он нравится. Это-то и не нравится отцу. Сейчас он Его выгонит. Как пошло со стороны того, кто считает себя царем богов.
- Да уж, не плохо бы иметь среди всей это своры хоть одного приличного человека.
Толпа расступилась, и Незнакомец остановился посреди зала.
- Как он умудряется держаться с таким достоинством? И при этом никто не сможет найти в его манере хоть каплю наглости, - удивилась Афина.
- Отец вот нашел, - ответила ей сестра.
- Зачем ты пришел? – прогремел голос Зевса, умноженный Эхо.
- Очень мило с его стороны: сначала сам зовет, а потом спрашивает: зачем пришел, – заметила Афродита.
- Ты позвал Меня, я с радостью пришел, – спокойно, но тоже довольно громко ответил Гость. Эхо начала было повторять, но Зевс цыкнул на нее, и она послушно проглотила последний звук.
- Чего Ты хочешь, скажи честно? Ты добиваешься власти, подобной моей?
- Если уж речь зашла о власти, то стоит сказать о власти, гораздо большей, чем твоя.
- Ты что ж, можешь подняться выше Олимпа?
- Да я как раз, наоборот, собираюсь спуститься на землю.
- На землю? Зачем?
- Это у меня что-то вроде работы.
- Какая работа может быть в этом курятнике?
- Если присмотреться, то дел там полно. Не хочешь ли пойти со Мной?
- Наглец. Но ты рассмешил меня. Я не стану тебе препятствовать. Если хочешь – уходи.
И тут Афродита поняла, что Он сейчас уйдет, и она может больше никогда Его не увидеть.
- Подожди, - закричала она в гробовой тишине. – Я пойду с Тобой.
- Опомнись, - Афина попыталась схватить ее за рукав. – Неужели ты не поняла? Он же претендует на роль Господина.
- Все претендуют на роль Господина. Лучше иметь в этом качестве Его.
Она уже кричала, потому что понимала, что сильные эмоции – ее единственное оружие сейчас.
- Что? – Загремел молниями Зевс. – Ты предпочла Его мне? Сейчас же вернись или, клянусь, ты пожалеешь! Выкиньте этого смутьяна из моего дворца!
Гость повернулся, чтобы уйти.
- Почему Ты уходишь? Ты же говорил, что это навсегда! – В отчаянии закричала Афродита. Он остановился и, посмотрев прямо ей в глаза, сказал:
- Тот, кто захочет, всегда очень легко сможет найти Меня там, внизу. И это будет навсегда.
С этими словами Он вышел вон. Афродита вырвалась из рук сестры и встала посреди зала как раз на то место, где только что стоял Гость.
- Прости, Отец, я ухожу. Если я так дорога тебе, ты можешь пойти со мной.
- Постой, мы пойдем с тобой, - это был голос Ареса. «Только этого еще не хватало, не собирается ли он тащиться за мной сейчас?» – подумала было Афродита, но, увидев молоденькую нимфу, которую он держал за руку, удивилась.
- Он открыл мне глаза на то, чего я не знал. У меня началась, можно сказать, новая жизнь, и я не собираюсь ею рисковать. Мы тоже уходим.
«Понятно, что у него были за дела, – подумала Афродита, - впрочем, теперь все это не имеет значения».
Зевс привстал на своем троне. Рука его была занесена, а в ней сверкала молния, направленная на три фигуры посреди зала. Молния готова была превратить эти фигуры в кучку пепла, когда в гробовой тишине раздался вдруг голос Гермеса:
- Юпитер, ты сердишься, - сказал он. – Значит, ты не прав. – Рука Зевса опустилась.
Но Афина решила не сдаваться и остановить сестру во что бы то ни стало.
- Слушай, Он, конечно, умен, но ведь Он тоже может оказаться как все.
- Надеюсь, что не окажется. Надо же верить хоть кому-то.
- Но ты слишком многим рискуешь.
- Чем, например?
- Ты потеряешь свою власть.
- У меня ее по-настоящему никогда и не было. Так, баловство одно.
- Но если ты уйдешь вниз, ты станешь смертной!
- Зато после смерти я буду с Ним, навсегда.
Сцена ухода затягивалась. Беглецам стало ясно, что нужно уходить поскорее, потому что от оцепенения владыка мог перейти к действиям. Но тишина, как будто заколдованная, все длилась и длилась. Ничто не нарушало ее, пока вдруг все ни услышали шорох маленьких крыльев на сандалиях Гермеса, который взлетел и присоединился к группе посреди зала. Он же стал подталкивать беглецов к выходу.
- Пошли быстрее, пока нас не остановили, – сказал он им тихо.
Их не остановили. На них вообще уже никто не смотрел. Все увидели свободное место возле трона. Одни гадали, кто займет это место, другие прикидывали свои шансы на него. Жизнь текла своим чередом.
Когда четверка вышла за пределы сада, погода резко изменилась – на земле ведь была зима. Подул довольно сильный ветер, подстилка из мягкой травы превратилась во влажную, холодную, утыканную колючками тропинку. Они раздирали изнеженные ноги в кровь, но все же продолжали свое нисхождение на землю. Гермес залетал вперед и выискивал тропинку, указывая всем наилучший путь. Они прошли совсем немного, когда услышали окрик сзади. Там наверху какая-то фигура в белом размахивала руками, пытаясь привлечь их внимание. Они остановились, и вскоре фигура подошла к ним. Это была Афина:
- Еле догнала вас.
- Ты что же, решила идти с нами? – спросил Гермес.
- Решила. Надо же мне навести порядок в своей собственной мудрости.
Сестры искренне обнялись. Никто и никогда не видел, чтобы эти двое обнимались хотя бы притворно. Гермес отвернулся, чтобы никто не заметил его растроганного лица.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Евгения Игнатьева: Христос на Олимпе. Рождественская сказка. Сказки и притчи.
Если коротко, это история о столкновении позиций единобожия и многобожия. Если длинно... читайте сами.
12.01.10 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|