Светлана Крапивина: Американские впечатления.
Личные впечатления от пребывания человека в какой бы то ни было стране - впечатления непосредственные и неподцензурные - наверное, это один из убедительнейших "портретов" другого государства. В российской культурно-исторической традиции заметное место занимают воспоминания эмигрантов - первой, второй, третьей волны. Но перед нами воспоминания не эмигранта, а туриста. Впору вспомнить бородатый анекдот: "А ты, дорогой, не путай туризм с эмиграцией!".
Но, благодаря хорошей памяти Светланы Крапивиной, мы имеем несколько "законсервированных" фрагментов американской жизни глазами зарубежного гостя.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Елена Сафронова
|
Американские впечатления
Американские впечатления
Впервые я оказалась в Соединенных Штатах Америки в январе 1992 г. вместе с Георгием Паскаловым и Александром Филипповым, с которыми работала в фирме «Плазма-С», занимающейся внедрением различных научных разработок. Наши американские впечатления предопределялись той атмосферой, которая царила тогда в России.
В девяностых годах нашу страну сотрясали самые разные события. 26 марта 1989 г. состоялись выборы народных депутатов, которые впервые в моей жизни были настоящими выборами. Наш избирательный округ Ленинграда дружно проголосовал не за секретаря горкома КПСС Алексея Герасимова, а за молодого и беспартийного инженера Юрия Болдырева. Мы приникали к телевизорам, наблюдая за работой Съезда народных депутатов, и радовались происходящему в стране и обрушившейся на нас свободе слова; запоем читали то, что долгие годы лежало в столах писателях. Но помню и то, как горько я плакала, когда Михаил Горбачев буквально сгонял с трибуны академика А.Сахарова.
9 апреля 1989 г. внутренние войска и десантники советской армии разогнали митинг сторонников независимости Грузии, применив саперные лопатки. Результат — погибшие и пострадавшие. 20 января 1990 г. советская армия штурмовала уже Баку с целью разгрома Народного фронта и спасения власти Коммунистической партии Азербайджана. Результат — снова кровь, погибшие и пострадавшие. В январе 1991 г., были введены танки и осуществлен штурм телецентра в Вильнюсе, где жителей взволновало резкое повышение цен на продукты питания. Стоит ли удивляться, что известный диссидент Владимир Буковский и сегодня предъявляет счет за эти события Михаилу Горбачеву?
Наконец, 19 августа 1991 г. мы узнали о ГКЧП... В телевизионном обращении наш мэр Анатолий Собчак призвал всех, кто выступает против ГКЧП, на следующий день принять участие в митинге на Дворцовой площади. До поздней ночи мы напряженно слушали радиостанцию "Свобода", узнавая о событиях, происходящих в Москве, а утром мы с дочерью отправились на митинг.
Уже на выходе из метро на Невском проспекте нас поразила та масса людей, которая направлялась в сторону Дворцовой площади. Транспорт не ходил, мы шли по проезжей части, а ближе к тротуару стояли автобусы, в окнах которых были видны люди в форме. Такую грандиозную манифестацию мы не могли себе даже представить. Площадь уже была запружена народом, а люди все подходили и подходили... Вокруг нас были гордые, красивые, просветленные и решительные лица - все мы не остались дома, а пришли защищать нашу свободу и нашу новую жизнь. Позже нам стало известно, что в манифестациях на Дворцовой и Исаакиевской площадях приняли участие около миллиона жителей города. Как жаль, что такого подъема и энтузиазма наш город не видел больше никогда...
21 августа путч был подавлен, и нам показалось, что впереди нас в скором времени ждет прекрасное и светлое будущее, надо только быстро и решительно действовать и идти вперед. Как память о бурных августовских событиях, 6 сентября 1991 г. состоялось ожидаемое нами переименование Ленинграда в Санкт-Петербург. Но в декабре 1991 г. произошел развал Советского Союза, а крушение всего и вся продолжалось. Из магазинов исчезали продукты, многие товары стали продавать только по талонам.
Вот на таком стыке времен и событий мы оказались в калифорнийском городе Лос-Анджелес. Незадолго до нашего отъезда фирму «Плазма-С» посетили два американца, которые знакомились с нашими работами и оборудованием, а при расставании произнесли: «До скорой встречи в Америке».
Не знаю, чего я ожидала, но в аэропорту нас встретили относительно молодые эмигранты из Советского Союза. Их было трое: Валерий (простите, Ларри) Машевич, Леонид (и еще раз простите, Лео) Орлов и Марк Городкин. В гостинице за накрытым столом нас ждали уже их жены. Из тостов, звучавших за столом, я уяснила только одно: эти ребята открыли свою маленькую фирму, которая пытается заняться поставками продуктов питания в Россию. Именно их фирма является приглашающей стороной, а они мечтают о нашей совместной работе в области внедрения разрабатываемых нами технологий в Соединенных Штатах Америки. Думаю, можно понять мое изумление...
Я удивилась еще больше, когда узнала, чем эти люди занимались в своей прошлой жизни, живя в Советском Союзе. Выяснилось, что В. Машевич живет в Америке уже длительное время, и все члены его семьи давно являются полноправными американцами. Его старший брат оказался очень успешным предпринимателем, заработал приличные деньги, но вынужден был от греха подальше переехать в Канаду. Валерий, лишившись поддержки брата, вместе с женой стал заниматься модным тогда в Америке сетевым маркетингом. По-английски говорил очень бойко, но с такими нелепыми ошибками, что их замечали даже мы. Но его это обстоятельство нисколько не смущало...
Л.Орлов в прошлом жил в Бобруйске, получил в СССР высшее образование в Белорусском строительном институте по специальности «Канализация и водоснабжение», хотя мечтал о Московском Физико-техническом институте. Даже несмотря на то, что он был победителем олимпиады по физике, из-за пятой графы в паспорте (поясняю для молодых: пятый пункт — это национальность, а он оказался евреем...) его не приняли в МФТИ. Полученная им специальность в США не оказалась востребованной. Он готовился к эмиграции, упорно осваивая язык, а потому говорил по-английски довольно прилично. В Америке жил вместе с семьей на пособие для иммигрантов.
М.Городкин тоже жил когда-то в Бобруйске и являлся профессиональным и очень востребованным фотографом. На калифорнийских пляжах вместе с Лео он попытался подрабатывать, фотографируя отдыхающих около фигурки приобретенного где-то Микки-Мауса, но им быстро и вполне определенно намекнули, что делать этого без специальной лицензии не стоит. Семья Марка (он, жена и две дочери) тоже жили на специальное пособие для неработающих иммигрантов, а он сам вечерами и по выходным дням нелегально работал в районе Голливуд Хиллс, печатая на специальной машине фотографии для туристов и получая заработанное наличными.
Честно говоря, я была в полнейшем шоке. Но постепенно кое-что начало проясняться: оказывается, Марк и Лео уже приезжали в Санкт-Петербург и вели переговоры с Александром и Георгием о совместной работе, а приезжавшие к нам американцы подтвердили им возможность дальнейшего сотрудничества. Впоследствии доктор Пайн, являвшийся представителем известной фирмы, неоднократно встречался с нами уже в Америке и заказывал целый ряд специальных исследований, которые оплачивала его фирма.
Утром следующего дня мы отправились в офис, который занимал небольшую комнату в многоэтажном здании на знаменитом Уилшир бульваре. Там мы познакомились с еще одним членом команды, Беллой Калиник. К тому времени, когда мы с ней встретились, Белла жила в США уже более 15 лет, и, как Ларри, являлась "настоящей" американкой. До эмиграции она жила в Одессе и преподавала математику в школе. Ее семье пришлось дожидаться разрешения на выезд несколько лет. Незадолго до отъезда внезапно скончался ее муж. В Америку Белла уехала с дочерью-подростком и престарелым больным отцом. Вскоре после приезда в Лос-Анджелес отца поместили в клинику и сделали сложную операцию на сердце, которую оплатила еврейская община. Отец поправился, вскоре женился и прожил еще десять счастливых лет. Белла пошла на курсы программистов, работала и одна воспитывала дочь.
При нашем знакомстве Белла сказала мне: "Вы знаете, Светочка, я так и не поняла, что же такое ностальгия. У меня ее нет и никогда не было, и я счастлива, что могу быть гражданкой Америки." Тут, как говорится, ни прибавить, ни убавить...
Таким образом, мы вольно или невольно оказались в окружении иммигрантов, в разное время покинувших Советский Союз.
В первый же день было принято решение о создании новой фирмы под названием «Plasma Plus». Если директором фирмы «Плазма-С» был Александр Филиппов, то президентом новой фирмы стал уже Георгий Паскалов. Буквально в течение нескольких дней, без всяких бюрократических заморочек, фирма была зарегистрирована, а мы все стали ее учредителями и акционерами. Всем заказали визитные карточки, и я стала называться научным директором. Работа закипела: из гостиницы мы уходили утром и возвращались поздно вечером. Ни Америки в целом, ни Лос-Анджелеса в частности, в первый наш приезд мы не видели - надо было спешить с организацией работы.
В короткие сроки мы подготовили красочный буклет, описывающий предлагаемые нами технологии и включающий цветные фотографии, графики и диаграммы, схемы и короткие текстовые пояснения.
Все понимали, что предлагать потенциальным заказчикам какую-то технологию можно только при наличии американских патентов, и я села за их написание. Был установлен контакт с патентным адвокатом Джонатаном Эпстайном, который приводил написанное нами в соответствие с требованиями патентного офиса США. Мы работали, не поднимая головы, и написали несколько патентов, защищающих наши разработки. Наш патентный адвокат оказался довольно занудным и въедливым человеком, но именно благодаря этим его качествам в относительно короткий срок мы получили свои первые американские патенты.
В офисе начали появляться американцы, сотрудничавшие с фирмой. Первым среди них был Норман Либерман (бывший журналист) - удивительно приятный и интеллигентный человек, который был уже на пенсии, а нашей фирме оказывал юридическую помощь. Вторым оказался Говард Ньюман, с которым Ларри Машевич познакомился случайно в обувном магазине, когда они оба сопровождали своих жен и наблюдали за их примерками. Говард оказался бывшим инженером, а в нашей фирме числился инженером-консультантом. И Н.Либерман и Г.Ньюман не получали вознаграждения за свою работу, но им была обещана определенная доля из тех "громадных" доходов. которые ожидали нас в ближайшем будущем.
Много позже мне стало известно, что для создания еще торговой фирмы, предшествующей рождению «Plasma Plus», вложили деньги наши американские учредители, которые для этой цели залезли в серьезные долги. Именно эти деньги тратились теперь на оплату работы патентного адвоката и секретаря, наше проживание в гостинице, аренду офисного помещения, поставку оборудования, питание работающих в фирме и т.д.
Начались первые встречи с представительными делегациями различных фирм. Такие встречи организовывались в Лос-Анджелесе или мы отправлялись в разные города Америки. Некоторые встречи заканчивались подписанием соглашения о дальнейшем сотрудничестве.
Симптоматично, что русскоязычные иммигранты, с которыми нам приходилось встречаться вне работы, практически никогда не расспрашивали нас о жизни в покинутой ими стране. Зная, что мы не собираемся оставаться в Америке навсегда, они вообще держались с нами довольно сдержанно. Американцы, напротив, радовались происходящим в России изменениям, восторженно отзывались о Михаиле Горбачеве, ласково называя его «Горби» и признавая его выдающуюся роль в крушении берлинской стены и в окончании холодной войны.
Говард Ньюман даже как-то устроил специальный прием в нашу честь, на который пригласил весь наш коллектив и куда специально из Нью-Йорка приехал его брат-банкир. Пришли и коллеги жены Говарда, которые по специальности были врачами-психологами. Так я впервые оказалась в доме коренного американца... Нас принимали в громадной гостиной, вход в которую был прямо с улицы. Недалеко от входной двери стояла канцелярская конторка, на которой лежала открытая старинная техническая энциклопедия. Предполагалось, что хозяин дома периодически в нее заглядывает. Банкир когда-то изучал русский язык, а потому мы разговаривали с ним, постоянно мешая русские фразы с английскими. Он говорил о России с очень большой заинтересованностью и надеждой на будущую дружбу наших стран, выражая уверенность, что новая Россия сможет преодолеть те трудности, которые обрушились на нее в настоящее время. Этот прием оказался для нас приятным отвлечением от той напряженной жизни, которую нам пришлось в течение полутора месяцев вести в Лос-Анджелесе.
За это время нам так и не пришлось спокойно погулять по городу и познакомиться с его особенностями. Но однажды поздним вечером, наша русская троица не выдержала и решила взглянуть хотя бы на ночной Лос-Анджелес. Это было довольно рискованное предприятие, так как "нормальные" люди перемещались по городу только на машинах, и пешеходов, которые практически отсутствуют даже днем, на улицах города не было. В какой-то момент к нам подъехала полицейская машина, притормозила, осветив яркими фарами, и медленно поехала дальше, а мы дружно рассмеялись. Наконец, мы добрались до какой-то освещенной улицы. Только через год, во время следующего посещения Америки, я узнала, что это главная артерия Западного Голливуда - бульвар Санта Моника. А сейчас мы брели по улице, где ярко светились окна первых этажей: за ними были видны залы ресторанов, полностью заполненные оживленными людьми. В каком-то антикварном магазине, куда мы зашли просто из любопытства, проходил азартный аукцион. Вокруг нас текла совсем чужая и далекая от нас жизнь, в которой мы были лишними, и нам ничего не оставалось, как грустно вернуться в гостиницу.
При нашей занятости на работе в первый мой приезд в Америку я не имела времени посетить какой-нибудь супермаркет, но незадолго до нашего отъезда Белла пригласила меня к себе в гости, предложив предварительно заехать за покупками. Войдя в магазин, мы оказались в овощном отделе, а я в полнейшем удивлении остановилась и стала считать, сколько же сортов перца представлено на полках. Там было "всего" семь сортов... Все фрукты и овощи были уложены в такие красивые горы, что страшно было нарушить это великолепие, отбирая что-то себе. Ассортимент продуктов просто поражал. Сраженная увиденным, я несколько лет рассказывала о своих впечатлениях от первого посещения настоящего супермаркета. Теперь супермаркетов много и в России, но я хорошо помню тот, самый первый, поход в американский супермаркет, ибо как раз в те времена в России все продукты распределялись по талонам.
Я смогла рассмотреть и полюбить Лос-Анджелес только тогда, когда приехала в США для более продолжительной работы. Первое время я жила в районе Лос-Анджелеса, носящем название Вестсайд, в состав которого входят Западный Лос-Анджелес, Западный Голливуд и город Санта Моника. Именно в Западном Голливуде, который граничит с Беверли Хилз и Голливудом, сосредоточена основная часть русскоязычных иммигрантов, проживающих в Лос-Анджелесе. Мне всегда казалось, что человек, приехавший на постоянное место жительства в другую страну, просто обязан выучить язык страны пребывания: язык нужен в магазине, у врача, для общения с коренными жителями, для просматривания телевизионных передач, при общении с органами власти и т.д. Но этого отнюдь не наблюдалось среди пожилых русскоязычных иммигрантов, которые старались селиться поблизости друг от друга, ходили в "русские" магазины, читали "русскую" газету, стремились попасть к "русскоговорящим", пусть даже нелегальным, врачам. Меня это очень удивляло...
В следующие мои приезды, когда я приезжала на более продолжительные сроки, а работа и жизнь оказались более упорядоченными, мы уже имели возможность гулять по городу совершенно самостоятельно. Позже мне в помощь из фирмы «Плазма-С» прислали молодую сотрудницу Татьяну, с которой мы поселились уже в другом доме, основными жильцами которых были «настоящие» американцы. Теперь по воскресеньям мы имели возможность самостоятельно гулять по городу, совершая дальние походы. Вот тогда-то я и обнаружила, что Лос-Анджелес - это цветущий и благоухающий город, в котором прямо на улицах растут банановые деревья со свисающими гроздями цветов или плодов, что определялось временем года; стоят апельсиновые деревья, усыпанные плодами; тянется вверх настоящий тростник или цветут кусты привычного вечнозеленого комнатного столетника. Казалось, что разнообразными цветами украшены практически все деревья или кусты, кроме многочисленных и удивительно разных пальм. Ранее я много слышала о смоге в городе, вызванном большим количеством автомобилей. Мне же казалось, что город всегда благоухает.
Нам очень нравился и официальный цветок Лос-Анджелеса под названием "стрелиция королевская", который напоминал голову невиданной, но очень гордой птицы. А однажды я была поражена видом какого-то громадного дерева с крупными листьями. При ближайшем рассмотрении это оказался гигантский фикус, достигавший по высоте пятого этажа. В России фикусы нам встречались только в виде комнатного растения. Зимой поражали деревья авокадо, на которых, как гранаты, висели почерневшие плоды, а ствол был «украшен» громадными колючками.
Нормальной, в нашем понимании, травы в Лос-Анджелесе не было: везде росли специальные "рулонные" газоны. Жители окрестных домов строго следили за тем, чтобы хозяева собак убирали их испражнения в специальные мешочки и уносили с собой. Однажды этого не произошло, и около кучки появилась табличка: "Пожалуйста, уберите это." На возвышенности между двумя районами Лос-Анджелеса находился громадный естественный парк, где собаки могли носиться и играть в свое удовольствие.
Тихий океан мы обычно видели только издали. Но с наступлением лета Белла стала нас возить по воскресеньям в городок под названием Марина де ла Рей, который примыкает к знаменитому пляжу Венис Бич. Мне трудно представить себе, что творится на этом пляже сегодня, когда в России появилось множество богатых людей, могущих себе позволить отдыхать на тихоокеанских пляжах далекой Калифорнии. В те же годы, которые я описываю, расстояние от одной группы отдыхающих до другой могло превышать сто метров. Кроме нас, появлялись только немногочисленные группы испаноговорящих людей. Белых американцев тихоокеанское побережье почему-то не привлекало, и они предпочитали пользоваться небольшими бассейнами около своих домов.
На берегу океана жара практически не ощущалась, но солнце бывало таким агрессивным, что мне впервые в жизни пришлось применять мазь от загара. Если какое-то ничем не защищенное место оказывалось доступным для солнечных лучей, то ожог был гарантирован. Правда, я практически не лежала на солнышке и не загорала, так как меня манил безбрежный океан. Даже в безветренные дни набегающая волна легко могла сбить человека с ног. При приближении волны мужчины старались поднырнуть под нее, а я приподнималась вместе с нею. А за прибоем - практически спокойная вода с небольшими колебаниями уровня, так что плавать было одно удовольствие. Этот пляж - то самое место, куда мне хотелось бы возвращаться еще и еще раз... А однажды, включив телевизор после очередного посещения пляжа, мы услышали сообщение о том, что именно там, откуда мы только что приехали, видели трех акул, - а мы-то их и не заметили...
Мы бродили по городу, являясь практически единственными пешеходами, ведь здесь просто не принято ходить пешком даже днем. Нам часто приходилось встречаться с бездомными, которые могли устроиться на ночь около парадной солидного офисного здания, или вальяжно возлежали на красивых газонах, а свои вещи перевозили в тележках из ближайших супермаркетов. Меня особенно удивляла одна трогательная пара: мужчина лежал, положив голову на колени женщины, которая в это время читала ему какую-то книгу. Однажды мы наблюдали как из подъехавшей грузовой машины бездомным раздавали большие пакеты с наборами продуктов, которые включали в себя даже свежий фруктовый сок. Пекарни отдавали бедным вчерашние выпечные изделия, а на бульваре Ферфакс находилась бесплатная столовая для бедных и бездомных. Видимо, это как раз те самые явные признаки "загнивающего" строя.
А однажды произошло непредвиденное: машина, поворачивающая налево, сбила меня при переходе улицы по зеленому сигналу светофора: водители следят только за поведением машин и смотрят только направо, ведь пешеходов практически не бывает. Я с трудом, практически на четвереньках, добралась до тротуара и опустилась на поребрик. К чести пожилой дамы, сидевшей за рулем автомобиля, следует сказать, что она остановила машину и подошла ко мне. Мы с Татьяной попросили ее показать нам документы и записали имя водителя, номер машины, данные страхового свидетельства. Я сидела на поребрике и не могла сдвинуться с места: была повреждена нога. Но пришлось доковылять до ближайшего телефонного автомата и позвонить Лео с просьбой доставить меня домой. А дальше развивалась почти детективная история, нюансы которой выявляют некоторые странные стороны жизни диаспоры русскоязычных иммигрантов: "наши" люди не пропадут нигде.
Мы попытались внешне и на ощупь оценить характер травмы. Для похода к врачу у нас не хватало самой малости - страховки или денег. Мне принесли бинты и палку, и на следующий день к процессу подключилась Белла, которая заявила мне: "Светочка, раз есть все данные по водителю, который сбил Вас, я могу помочь Вам установить контакт с адвокатской фирмой, которая займется Вашей проблемой. Условия таковы: все денежное возмещение, которое Вы получите, придется разделить на три равные части, предназначенные для Вас, врача, дающего заключение о характере полученной травмы, и адвокатской конторы, которая будет вести процесс. Если Вы согласны, то мы можем прямо сейчас ехать: я предварительно договорилась о встрече." Естественно, я согласилась, и мы отправились в адвокатскую контору, в которой работала ее дочь. Следующий визит был к врачу, который общался со мной через переводчика, полученные травмы записал с моих слов и, не осматривая меня, воскликнул, потирая руки: "О кей", и мы удалились. В конторе мне сказали, что решение будет принято после "завершения лечения". Все произошло именно так, как обещали: через несколько месяцев я получила около десяти тысяч долларов, которые составили мою «долю» обещанной компенсации.
Я продолжала ходить на работу, предварительно смазывая ногу чем-то для рассасывания гематом и туго бинтуя ногу для "лечения" сильного растяжения связок. К счастью, мы жили довольно близко от офиса, и была возможность доковылять с палкой до работы, где приходилось занималась преимущественно сидячей работой.
В таком состоянии мне пришлось полететь и в командировку на восточное побережье Америки в город Сомерсет штата Нью-Джерси. В поездку мы отправились вместе с Татьяной и Лео Орловым в качестве переводчика и технического организатора. Впервые летим на побережье Атлантического океана. Всю поездку, включая перелет, бронирование машины с водителем, проживание в гостинице и питание, оплачивает принимающая нас фирма. Мы летим в аэропорт города Нью-Джерси, но при посадке смогли увидеть сверху и прибрежную часть Нью-Йорка, и даже знаменитую статую Свободы. В аэропорту нас ждала зарезервированная машина с водителем, которая доставила нас в гостиницу Мариотт. Заселившись в номера, мы отправились на прогулку.
Самым интересным в округе оказалось громадное кладбище, на котором мы обнаружили множество могил украинцев, когда-то эмигрировавших из Украины. Надгробные плиты на них были изготовлены из красивого черного мрамора, а их размеры превышали 10 квадратных метров. Обследование места, в котором мы оказались, прервал страшнейший ливень. Пытаясь сократить обратный путь, с территории кладбища мы вышли с противоположной от входа стороны, где обнаружили дорогу, но ведущую совсем в другую сторону. Нам не оставалось ничего другого, как спуститься на скоростную трассу, по которой мчались машины, и мы пошагали по ней пешком, что для Америки просто невероятно. Через несколько минут около нас затормозила машина, из которой выглядывали ошарашенные полицейские. Но они милостиво показали нам дорогу, посмеялись над нашим жалким видом и поехали дальше. Можете себе представить, какими удивленными взглядами встречали и провожали нас сотрудники и постояльцы гостиницы: на нас не было ни единой сухой нитки...
Даже находясь в командировке, в воскресенье мы имели возможность отдохнуть и увидеть что-то новое и интересное. За нами на настоящем лимузине приехал какой-то родственник Лео, проживающий в Нью-Йорке и решивший дать нам возможность взглянуть на этот город. Работая на фирме, обслуживающей каких-то высокопоставленных гостей, он был вынужден приобрести именно такой автомобиль. Нас доставили в прибрежную часть Манхэттена и отпустили в свободное плавание до определенного времени. Прежде всего мы отправились к тому месту, откуда поближе можно было бы взглянуть на статую Свободы. Из экономии мы не могли подъехать к ней ближе на специальном экскурсионном теплоходе. Но даже рассматривая ее издали, мы понимали, что лучшего места для такого монументального сооружения придумать было просто невозможно. Сейчас, вспоминая свои американские впечатления, хорошо понимаю, почему все прибрежные города США, включая округ Колумбия, отказались от огромной статуи Колумба, изваянной бесплатно незабвенным Зурабом Церетели и доставленной опять же бесплатно каким-то российским судном. Вот теперь москвичи и вынуждены любоваться статуей "колумбийского" Петра I...
Дальше наш путь лежал к небоскребам Манхзттена, где мы прошли совсем рядом с еще стоящими на своем месте небоскребами-близнецами. Это воистину совершенно потрясающее зрелище. В Америке я поняла, что мне нравятся небоскребы, стоящие на правильно выбранном месте, рядом с другими такими
же красавцами. Мы гуляли по Пятой Авеню, зашли в какой-то протестантский собор, побывали около здания, где заседает Организация Объединенных Наций, прошлись и по Бродвею, который привел нас к Бэттери-парку, куда за нами должен был приехать наш лимузин. Впечатление было ошеломляющим: Нью-Йорк, по сравнению с одноэтажной и двухэтажной Америкой Западного Голливуда, представлял собой "настоящую" Америку.
По вечерам мы с интересом смотрели американские телевизионные программы, но очень хотелось читать что-то на русском языке, а потому нам выписали газету «Новое русское слово», издаваемую в Нью-Йорке. Как раз в этот период в газете из номера в номер публиковалась повесть Людмилы Штерн «Погоня за мэром Собчаком». Это сейчас я знаю, что Людмила была дочерью профессора-юриста, у которого в свое время в Ленинградском Университете учился Анатолий Собчак. Она дружила с Иосифом Бродским до его отъезда в Америку, а позже встречалась с ним уже на другом континенте, а после его ухода из жизни написала о встречах с ним замечательную книгу «Ося, Иосиф, Joseph». А тогда меня поразило, с каким юмором была описана командировка Людмилы в Санкт-Петербург для встречи и беседы с нашим мэром. Она рассказывала о той профессорской семье, у которой в студенческие годы Собчак снимал комнату; о встречах с его первой женой, а затем с Людмилой Нарусовой, занявшей ее место; о Своих беседах с Беллой Курковой — журналисткой Ленинградского телевидения, которая считала, что именно ей принадлежит честь «открытия» Собчака, о встречах с помощниками Собчака и, наконец, с самим мэром. Все это было написано столь ярко, что я ежедневно делала ксерокопии, получив таким образом всю повесть, которую привезла в Россию и давала читать друзьям, пока кто-то ее не зачитал... В России эта повесть не издавалась.
Хочу рассказать еще об одной истории, которая позволила мне столкнуться с периодическими изданиями Америки. Время от времени мне приходилось ездить домой для продления визы. Во время одного из посещений России я отправилась в Общество жителей блокадного Ленинграда, членом которого являлась. Там я рассказала об Америке, а мне выдали 20 значков, специально выпущенных к грядущему пятидесятилетию со дня снятия блокады. Мне предложили раздать их в США тем блокадникам, которые стали американскими иммигрантами. Белла посоветовала связаться с русскоязычными газетами. В США я знала две такие газеты: "Новое русское слово", о которой я уже рассказывала, и лос-анджелесскую "Панораму". Когда я позвонила в Нью-Йорк, главный редактор, стал мне доказывать, что с его семьей обращались во время отъезда из Ленинграда столь оскорбительно, что они не желают получать каких-либо значков и слышать не только о нашем обществе, но и о России в целом. В редакции «Панорамы» меня встретили очень тепло и пообещали опубликовать объявление в ближайшем номере бесплатно. После выхода газеты посыпались звонки от жителей не только Лос-Анджелеса, но и из ближайших городов. Я рассказывала звонящим, как, где и когда меня можно найти. Несколько дней мне то и дело приходилось отвлекаться от работы и принимать гостей в своей лаборатории. Приходили и мужчины, и женщины, но практически все плакали, когда я вручала им памятный значок: в день отъезда в эмиграцию у этих людей отбирали все ордена и медали, включая медаль "За оборону Ленинграда". Я рассказывала им о жизни в Ленинграде-Петербурге, о нашем блокадном братстве, а некоторые из них давали мне 10-20 долларов, которые позже я с удовольствием смогла вручить председателю Общества, чем несказанно его удивила.
Весной 1993 г. мы стали свидетелями уникального события — парада гомосексуалистов. Напомню, что в Советском Союзе не было не только секса (как это сказала однажды русская женщина во время телемоста с США), но мы не имели практически никакого понятия о других сексуальных ориентациях. Этот парад произвел на нас ошеломляющее впечатление прежде всего тем, что он был великолепно организован. На бульваре Санта Моника, где он проходил, находилась не только пешая, но и конная полиция. Представители участников парада стояли на мостовой, по которой двигался парад, через каждые двадцать-тридцать метров. Зрителей было очень много, а потому мы пришли заранее и сели прямо на поребрик, оказавшись в первом ряду. Во время формирования колонны выступал вполне профессиональный мужской хор. Отличная погода позволила демонстрантам выступать в движущейся колонне с красивыми танцами в довольно своеобразных костюмах, но это не выглядело вульгарно. В параде участвовал даже мэр города, хотя он и придерживался традиционной ориентации. В особой колонне выступали преподаватели Калифорнийского университета, среди которых выделялась машина, в которой сидели двое мужчин, а на самой машине была крупная надпись: «Мы вместе уже сорок лет».
Не было впечатления, что этим людям приходится бороться за свои права: они просто совершенно искренне веселились, абсолютно не вызывая отторжения у окружающих.
Несколько лет спустя, работая во Франции, я провела два выходных майских дня в Брюсселе, где в центре города тоже проходил парад гомосексуалистов, но он произвел просто отталкивающее впечатление. Порадовали моечные машины, которые тщательно мыли улицы сразу же за прохождением парада.
Наши американские коллеги стремились скрасить наше существование вдали от родных и близких. В одно из воскресений Ларри повез нас в город Санта Барбара, красиво раскинувшийся на берегу Тихого океана. В то время на телеэкранах Америки уже шел знаменитый одноименный сериал, но мы его не смотрели, а потому взгляд не выискивал "знакомых" зданий. Уникальная испано-калифорнийская архитектура города нас покорила: вокруг было очень красиво и празднично. Но настоящее потрясение вызвал Музей естественной истории, где были разнообразные диорамы дикой природы, залы морской жизни, галерея картин и скульптур, посвященных естественной истории, зал истории индейцев и т.д. У входа в музей стоял скелет громадного динозавра, около которого мы с удовольствием сфотографировались. Вслед за Альбертом Эйнштейном, который посетил музей еще в 1931 г., я готова повторить: "По моему впечатлению, этот музей построен с любовью."
Из музея мы вышли к какой-то бурной речке, которую перешли по большим камням, и оказались на таинственной территории около прекрасного здания. Мы обошли его, поднялись по ступеням и открыли тяжелую входную дверь, но, как и вокруг здания, никого не увидели. Осторожно заглянули в одно помещение, потом в другое, поняли, что делаем что-то не то, и повернули обратно. Выходя через центральные ворота, мы прочитали, что оказались на территории Миссии Святой Великомученицы Варвары, куда посторонним вход воспрещен... Позже я узнала, что эта Миссия была основана францисканцами и явилась тем самым центром, вокруг которого и стал развиваться город.
У нас с Беллой было еще одно приятное развлечение на двоих: иногда по вечерам мы ездили на концерты симфонической музыки в одном из залов Калифорнийского университета. Оркестр состоял из студентов, причем почему-то среди них преобладали молодые люди восточных национальностей. Дирижировал Мели Мета - знаменитый в прошлом индийско-американский скрипач, а в то время дирижер и педагог. Замечу, что Мели Мета - отец известного израильского дирижера Зубина Мета. Вход на концерты бесплатный, но лучшие места всегда зарезервированы для спонсоров оркестра. Мы с Беллой "делили" затраты между собой: она доставляла меня туда и обратно, а я платила 5 долларов за парковку машины. Оркестранты обычно играли с таким молодым задором и искренним удовольствием, что мы старались не пропускать эти концерты.
Но однажды Белла достала недорогие билеты в знаменитый Hollywood Bowl, где выступал "настоящий" симфонический оркестр и куда мы захватили с собой коллег. Этот "зал" знаменит тем, что он расположен под открытым небом в чаше, созданной природой. Для улучшения звучания оркестр располагается в специально сконструированной акустической раковине. В отдалении постоянно пролетали вертолеты, которые не позволяли другим вертолетам или частным самолетам пролетать над концертным пространством. В России я часто бывала в Филармонии и привыкла к строгим черным костюмам наших оркестрантов и дирижера. Здесь же все музыканты вышли на сцену в белых пиджаках. Концерт начинался с исполнения государственного гимна США. Невозможно себе представить, чтобы российские люди при звуках государственного гимна вели себя так, как американцы: практически все присутствующие прижали правую руку к сердцу и с воодушевлением пели. Не скрою, от такого зрелища по моим щекам невольно потекли слезы. На следующий день я терзала Нормана Либермана, выспрашивая, какие же слова гимна приводят людей к именно такой реакции. Он ответил просто: "Мы так реагируем на наш гимн потому, что с доверием относимся к каждому его слову..."
Несколько слов о впечатлении от посещения Амансен-театра, сцена которого обычно используется для масштабных бродвейских постановок. Мы поехали туда вдвоем весенним вечером, и Белла была в норковой шубке. Я удивилась, но промолчала... Обычно увидеть шубу в Лос-Анжелесе равносильно появлению, например, крокодила на Невском проспекте. Но в театре шуба оказалась широко распространенным женским нарядом. В театрах Калифорнии не существует гардеробов, а потому дамы в роскошных шубах разгуливали по фойе, оценивающим взглядом рассматривая друг друга.
Мы смотрели мюзикл "Отверженные", и в происходящем на сцене я разбиралась хорошо. В юности я очень любила этот роман Виктора Гюго, и меня несколько смущало, что такой сюжет использовался в подобном музыкальном жанре. Меня поражали Жан Вальжан, Козетта и Гаврош, поющие куплеты, хотя действие соответствовало написанному Гюго. В конце спектакля появились и баррикады, над которыми развивался и флаг Франции, а в зале звучала Марсельеза. И все же не могу сказать, что сам спектакль чем-то поразил мое воображение, а вот вся окружающая атмосфера, поведение людей в театре и их праздничные наряды мне были очень любопытны.
Весной, когда начали расцветать розы, состоялся коллективный воскресный выезд фирмы «Plasma Plus» в город Пасадина, который славится своими знаменитыми парадами роз, происходящими в первый день каждого Нового года. Мы посетили парк, где произрастают самые разные виды роз и... кактусы в рост человека. Но потряс нас музей живописи, который расположен в этом же парке. Мы часто слышим о том, что полотна известных мастеров, купленные богатыми людьми на аукционах, теперь окажутся спрятаны за высокими заборами. Так происходит только в нашей стране, а во всех музеях Америки всегда выставляются именно частные коллекции, владельцы которых с удовольствием и радостью предоставляют свою собственность на всеобщее обозрение. Посещение музея в Пасадине оказалось бесплатным. Мы с удовольствием осмотрели экспозицию, но вдвойне обрадовались, когда издали увидели неизвестные нам полотна Ренуара: автора узнали по присущей ему одному манере писать женские портреты.
Гуляя по воскресеньям по городу, мы иногда доходили до таких улиц, как Родео-Драйв или Беверли-Хиллз, где располагалось множество арт-галерей. Мы заходили туда просто из любопытства, но нас встречали вполне приветливо. Когда же начинали искренне восхищаться чем-то, нам старались показать даже то, что не выставлено на стендах. Так, однажды принесли из хранилища и показали альбом рисунков неизвестного нам художника, которые произвели сильное впечатление. В арт-галереях не привыкли к такой открытой искренней реакции посетителей и приглашали нас заходить к ним почаще...
Посетили мы и Художественный музей округа Лос-Анджелес (LACMA), вход в который в те годы составлял 6 $. Поразила выставка импрессионистов, ибо встречались имена, привычные по Эрмитажу, а картины совершенно другие... Посетителям вручали наушники и плеер, экскурсоводы в залах отсутствовали. В середине зала обычно стояли могучие афроамериканцы мужского пола, пристально вглядывающиеся в лица посетителей. Невольно вспомнила наших субтильных пожилых смотрительниц, охраняющих залы Эрмитажа. На выходе из Художественного музея каждому посетителю обычно вручали на память качественную репродукцию какой-нибудь картины.
А через некоторое время Норман пригласил нас в музей Поля Гетти в Малибу. Здание музея представляло собой точную копию роскошной виллы, засыпанной пеплом во время извержения Везувия, которое произошло за семьдесят лет до наступления нашей эры. Первое впечатление от знаменитой коллекции Гетти — абсолютная всеядность собирателя: там было все от древнейших черепков до замечательных полотен Рембранта, Ренуара, Ван Гога. Хочу отметить, что, согласно завещанию Поля Гетти, все могут посещать его музей бесплатно.
Мы были чрезвычайно благодарны нашему юристу за столь замечательную экскурсию, но нас ожидал еще и поход в прибрежный ресторан. Первые удивленные восклицания вызваны бочками с арахисом, расставленными в разных углах "залов", которые расположены под деревянными навесами. Каждый посетитель мог набрать для себя арахис и поедать его в ожидании заказанных блюд. Норман сразил нас, предупредив, что шелуху принято
бросать прямо на земляной пол. Потом мы ели замечательные стейки, а на десерт был заказан такой высоченный торт, что мы дружно ахнули в очередной раз, но съесть его уже были просто не в силах... И очередное удивление: официант куда-то удалился с тортом, а потом вынес красивую коробку: это был наш торт, который мы с удовольствием ели в офисе на следующий день. Оказалось, в Америке вам всегда красиво упакуют то, что вы не доели и хотите взять с собой.
Мы посетили и знаменитый Дисней-Ленд. Жителям Калифорнии при покупке входного билета полагается существенная скидка. Если честно, я отнеслась весьма скептически к такой поездке: мы же не дети... Неожиданно для себя я улыбалась и радовалась с первой до последней минуты нашего пребывания там. Меня печалило только одно: почему здесь я, а не мои дочь и внук.
Мы катались по каким-то необыкновенным местам; плавали на лодках в подземных пещерах, где властвовали разбойники; обнимались с героями Диснея; куда-то проваливались и снова возвращались; на корабле времен Марка Твена двигались мимо индейских хижин с горящими рядом кострами; на поезде путешествовали по древнему лесу, где "живые" динозавры тянули к нам шеи; опускались на подводной лодке и наблюдали за плавающими рядом с иллюминатором разнообразными рыбами и, наконец, стали свидетелями знаменитого парада. На все аттракционы были очереди, но они были организованы так, что при каждом повороте двигающегося потока перед глазами открывалось что-то такое интересное, что занимало все внимание и не позволяло скучать. После посещения очередного аттракциона, где мы двигались через залы с разнообразными потрясающими голографическими фигурами, кружащимися в танце, нам предложили купить фотографии, на одной из которых мы с Георгием сидели в тележке, а сзади нас обнимал голографический скелет. При полном отсутствии денег мы не смогли ее купить, хотя очень хотелось повеселить дочь Георгия и моего внука Стаса, но увы...
Потрясающий выброс адреналина произошел тогда, когда каждый из нас оказался за рулем замечательного электромобиля, и мы отправились в самостоятельное путешествие по извилистой трассе. Ранее я никогда даже не пыталась водить машину, а потому была в неописуемом восторге и поняла, что хочу водить и настоящую машину. Не пришлось... Надо ли говорить, что мы провели в Дисней-Ленде весь день и двигались к машине, с трудом передвигая ноги.
Через несколько недель мы посетили Центр Universal Studios, который меня просто сразил. В этом месте сосредоточены декорации, которые ранее использовались при съемках разных фильмов. Вначале посетителей сажают в небольшие вагончики и везут то по старинному испанскому городку, то по окрестностям французского поселения, то мимо зданий, знакомых нам по американским фильмам. Но, когда поезд заезжает на параллельную "улицу", в поезде раздается хохот: все городки и поселения, оказывается, представлены только плоскими фасадами.
Далее поезд заезжает в туннель метро, но внезапно начинается сильное землетрясение: вагоны сотрясаются и зловеще наклоняются, рядом хлещет вода из разрушенного водопровода и постепенно начинает заливать пути. Но и это еще не все: в туннель проваливается автомобиль и торчит из свода в непосредственной близости от нас, а потом яростным огнем загорается какая-то бочка, и искры летят на большое расстояние. Все это выглядит совершенно натурально, вызывая ахи и охи экскурсантов. Но едем дальше...
Экскурсовод увлеченно рассказывает об особенностях местности, по которой мы проезжаем, но тут прорывает плотину, находящуюся значительно выше нашего уровня. Водный поток мчится прямо на нас, а поезд стоит... Становится по-настоящему страшно, но вода вдруг разделяется на два рукава, и мы спасены... Нас успокоили, что все в полной безопасности, и мы едем по берегу прекрасного озера. Вдали рыбак из лодки ловит рыбу, но вдруг из воды выскакивает акула, хватает его, а по воде медленно растекается красное пятно. Жалко рыбака, но мы от него далеко, а в это мгновение из воды наполовину вылетает акула, обдавая нас брызгами, разевает пасть так, что мы едва успеваем отпрянуть от нее, и скрывается в воде. Все страхи позади...
Было еще много разных чудес: мы то "плыли" на плоту по бурной реке, осматривая окружающую природу на круговом экране, то оказывались в космическом пространстве, среди разнообразных звезд и планет, или, сидя на специальных качелях, летали над Лос-Анджелесом, осматривая город, пока около нас не оказывалась фигура "живого" Кинг Конга, протягивающего к нам свои "руки". Да, это воистину развлечение для взрослых... Впечатление от посещения этого Центра полностью затмевает радостное чувство, жившее в нас после визита в Дисней-Ленд. А в заключение не красочный парад, а настоящий американский вестерн, в котором задействованы и мотоциклы, и вертолеты, и живые чемпионы по прыжкам в воду с большой высоты...
Судьба «подарила» мне возможность испытать и настоящее землетрясение. Ночью 17 января 1994 г. я проснулась оттого, что дом сильно сотрясало, а на мою голову падала большая и тяжелая настольная лампа, при свете которой я обычно читала перед сном. Что-то еще грохотало и падало, за окном мелькали искры от проводов, а потом свет погас, и я поняла, что это землетрясение... Лихорадочно одевшись, я стала на ощупь искать лестницу, а на ней горело аварийное освещение. Около дома уже собралась толпа встревоженных людей. Уличного освещения не было, где-то разгоралось зарево пожара, а над городом то и дело пролетали полицейские вертолеты. Иногда ощущались очередные толчки и, скажу честно, было очень страшно. Я с ужасом смотрела на высокое здание, в котором был наш офис. Здание стояло, но что в лаборатории? Ведь там сконцентрированы баллоны с разными газами, включая водород и кислород. Мы простояли довольно долго, начали замерзать в случайно схваченной одежде и постепенно с осторожностью потянулись в свои квартиры.
Естественно, я не смогла снова лечь и спать, а потому, когда посветлело, пошла в офис. Наша лаборатория располагалась на втором этаже. Осторожно поднялась по лестнице, медленно шла по длинному темному коридору и, наконец, добралась до нашего офиса. К счастью, баллоны только сдвинулись со своего места и наклонились, зацепившись за стоящее рядом оборудование, и я смогла вздохнуть с облегчением. Когда же вернулась домой, то обнаружила на полу не только посуду, вывалившуюся из стенных шкафов, но и телевизор.
В этот день мы собрались в офисе, но не работали, а оценивали и вспоминали случившееся. Во всех квартирах что-то пострадало, но все были живы и здоровы и отделались только несколькими минутами страха. В городе творилось невообразимое: водопровод не работал, и все ринулись запасаться бутылочной водой, сметая все с полок магазинов, которые смогли начать работать, используя запасные электрогенераторы. Мы прошлись по городу и увидели. что недалеко от нашего дома "схлопнулся" небоскреб, в котором было множество медицинских офисов. Многие здания лишились своих зеркальных стекол, на домах появились трещины, до самой земли снесло наружные кирпичные трубы, использующиеся при протапливании каминов. Удивительна реакция людей: при встрече все улыбались по-дружески и обязательно обменивались какими-нибудь приветственными восклицаниями. Во всех магазинах, квартирах, офисах работали телевизоры на английском или испанском языках, давая жителям города свежую информацию. Западный Голливуд, где жили мы, оказался одним из самых благополучных районов.
Много позже я нашла в газетах характеристики этого самого сильного землетрясения за всю историю Лос-Анджелеса, сила которого составила 6,7 балла по шкале Рихтера. В результате землетрясения погибло 72 человека и было ранено более 9 тысяч человек. Землетрясение было довольно разрушительным, ибо были повреждены многие дома и объекты городской инфраструктуры, были разрушены секции главных автомагистралей, которые не функционировали в течение месяца. Ущерб от землетрясения составил несколько миллиардов долларов.
Еще несколько слов о том, что я видела своими глазами. В парках города в тот же день были поставлены громадные шатры, куда могли прийти те, кто лишился крова. Людям, чье жилье пострадало, предоставляли спальные мешки, предметы личной гигиены и бесплатное трехразовое горячее питание. В муниципальные организации выстроились многокилометровые очереди тех, кто считал себя пострадавшими. Они получали специальные талоны на сумму, позволяющую им получать продукты питания в течение месяца. В первый день после трагедии служащие муниципалитета не успевали спрашивать какие-либо документы, подтверждающие факт нахождения человека в наиболее опасной зоне. Представители русскоязычной иммиграции рванули в эти очереди, хотя их дома остались целы и невредимы, и ухитрялись получить помощь в нескольких местах. На следующий день администрация опомнилась и вручала талоны в строгом соответствии с адресом проживания нуждающихся. В Лос-Анджелес приезжал президент Клинтон и разбирался в нуждах города.
Мы же продолжали работать, вскакивая с места и вставая в дверных проемах при очередных автошоках, которые повторялись очень часто. Я несколько дней не могла лечь на кровать, где меня застал первый толчок, и спала одетой на диване. Рядом со мной стояла небольшая сумка с самыми ценными вещами и документами. За ночь приходилось подскакивать от колебаний неоднократно. Помню, как мы как-то разговаривали с Марком, и он воскликнул: "Ой, а у нас трясет...", а через несколько секунд и я заметила, что амплитуда колебаний уличных фонарей уже превышает метр. Автошоки продолжались в течение нескольких месяцев. Но это было уже не так страшно, как в тот судный день, когда произошел первый толчок.
А наша работа в Америке продолжалась, менялся контингент сотрудников и сам характер нашей работы, но это предмет совершенно другого рассказа. Главное же заключается в том, что весной 1994 г. я решила покинуть фирму и вернуться в Россию, несмотря на то, что к этому времени уже имела рабочую визу Н-1, дающую мне право проживать и работать в Америке в течение 5 лет. Моя американская одиссея подходила к концу...
Я возвращалась в Россию, понимая, что позади остается сложный, важный, интересный, но очень грустный этап моей жизни.
В Санкт-Петербурге продолжила жить обычной жизнью простых российских людей: работала, стояла в очередях за продуктами, подсчитывая рубли, оставшиеся до зарплаты. Об Америке мне напоминали только те наборы фирмы Lego, которые я смогла привезти внуку когда-то, а он бережно хранит в прекрасном состоянии до настоящего дня. Даже ради этого стоило ездить так далеко...
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Светлана Крапивина: Американские впечатления. Эссе.
Хорошая память - в данном случае дар, а не проклятие.
29.04.11 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|