игорь богуш: Один день в августе или утопленница. Краткое руководство по сердечно-лёгочной реанимации..
Очередной репортаж Игоря Богуша на "медицинскую" тему.
Многие опубликованные на "ТЗ" тексты Игоря, попавшие в раздел публицистики, на самом деле должны были появиться в "Прозе" - никакие это не репортажи, а полноценные рассказы, очерки и воспоминания.
Но данный текст под рубрику "репортаж" вполне подходит.
События подлинные и довольно свежие - конец нынешнего августа. Написано живо и динамично. И полезные сведения есть: инструкция по реанимации и впрямь присутствует.
Редактор отдела прозы,
Елена Мокрушина
|
Один день в августе или утопленница. Краткое руководство по сердечно-лёгочной реанимации.
Что ни говори, живём мы в северной стране. Да, в прошлом 2010 году случилось бесконечное, невыносимо жаркое лето, а в этом – весь июнь шли дожди, июль подарил три тёплых недели, сегодня ещё только 22 августа, а на Волге уже холодно, как осенью. Настоящее лето всего месяца полтора длится у нас обычно, а то и меньше. Север.
Я думал об этом, сидя в катере, который нёсся, как лыжник на слаломе, повторяя бесконечные повороты Кривуши, одного из левых притоков Волги. Холодно. Берега, где ещё неделю назад трудно было найти свободное место, чтобы подъехать к речке, были абсолютно пустые. И на воде за всю дорогу нам встретились всего две рыбацких «Казанки». Местные власти удивили этим летом - мусор, которым, как на свалке, вся пойма реки была завалена километров на двадцать от города, собрали на открытых местах. Вывезти не успели или не захотели, просто свалили в пакетах в большие кучи. Но всё равно стало намного лучше, и на этом большое спасибо. Люди! Пожалуйста, не бросайте на берегах Волги мусор, увозите его с собой. Бесполезно. Наверное, есть только один способ научить этому – 40 лет по пустыне водить…
Вдоль левого берега тянулся бархатный зелёно-жёлтый ковёр кувшинок. Среди чаек, качающихся на волнах, по отмелям вышагивали цапли. Чайки не обращали на лодку никакого внимания, а пугливые цапли взлетали и, сложив буквой «Z» свою длинную шею, скрывались за деревьями. Совсем близко, метрах в тридцати перед нашей лодкой, над рекой пролетела стая белоснежных, просто ослепительно белых гусей. Даже сквозь звук мотора было слышно, как хлопают их крылья. Мы со спутником переглянулись. Он покачал головой: «Ружьё надо возить».
- Ага, заряженное! Два года будешь здесь караулить теперь и больше не увидишь такого. А ты знаешь, что их ничем меньше «нулей» не возьмёшь? Обычная дробь от гусиных перьев отлетает, как горох от стенки. Охотничью историю хочешь? Лет пять назад мы втроём в зарослях камыша на берегу небольшого степного озера искали уток на закате. И вдруг откуда ни возьмись – гуси, прямо над головами нашими. Низко, метрах в трёх-четырёх, взлетели рядом где-то. А у нас «тройка» да «четвёрка» была, собирались-то на уток… Мы, считай, почти в упор по ним с шести стволов! Сразу по два новых патрона пихнули, и ещё шесть зарядов уже вслед им ушли. Говорят же, что гусей «под перо» нужно стрелять.
- И что?
- Вообще ничего. Они даже внимания на нас не обратили! Как хлопали крыльями не спеша, в точности как эти, так и похлопали дальше. Только вожак, впереди клина летевший, повернув на пару секунд голову, бросил на нас презрительный (мне так показалось) взгляд.
То на одном берегу Кривуши, то на другом, над гнёздами, расположенными на верхушках самых высоких, в пять обхватов, осокарей, строго друг напротив друга, кружили пары рыбаков-орланов. Лет 10-15 назад увидеть этих красивых больших птиц в пойме Волги можно было очень редко, а сегодня попались сразу два гнезда, а более мелких пернатых хищников, тех и не сосчитать. Уже второй раз я заметил плывшую у берега, выставив из воды свою мордочку, водяную крысу, нутрию или ондатру, никогда не знал, как их отличить. После очередного поворота, привстав с сиденья, чтобы не налететь на какую-нибудь мель (уровень воды, связанный с работой Куйбышевской ГЭС, был минимальный), капитан толкнул меня локтем и кивком показал на кусты. Метрах в пяти от воды среди веток орешника стояли лосиха с лосёнком и медленно жевали ветки какого-то дерева. От звука мотора они шарахнулись в заросли. По верхушке берегового склона огненно-рыжей стрелой промелькнула лиса.
Перекрикивая двигатель, я сказал Максиму: «Сколько ещё зверья у нас всякого осталось!»
- Людей не стало после похолодания, и повылазили все. А лосиха эта с лосёнком постоянно здесь трётся, много раз уже их видел.
Четырёхтактного подвесного мотора «Yamaha 60» было более чем достаточно для лёгкого, метров пять длиной, катера, сделанного на другом конце света. На табличке с внутренней стороны корпуса было написано: «Bilt in Australian plant». Он летел, слегка потряхивая двух пассажиров на волнах.
- Хороший кораблик. И устойчивый какой! А корпус, я обратил внимание, не клёпаный, а сварной весь. Надо же, из Австралии лодки привозят нам.
- Да, но если сравнить её и наш, таких же габаритов, «Амур»…
- Это, как «Уазик» и твой «Лэндкрузер» сравнивать.
- Но ведь то – машины, а здесь – три стенки и днище, корыто и корыто… Почему даже такую фигню не можем сделать?
Вопрос, можно сказать, риторический.
- Видишь кучи мусора на берегу? Мне кажется, поэтому тоже.
- Сейчас выйдем на открытую воду, там штормит, смотрите, волны на Волге с белыми барашками, лучше держаться за ручку.
Я кивнул.
...Сегодня утром раздался звонок.
- Здравствуйте, я по объявлению в газете.
- Слушаю Вас.
- Меня зовут Николай М., я директор строительной фирмы. Беда у нас. Мы работаем на турбазе «Чайка», коттеджи строим там. Бригадир у меня запил месяц назад и сейчас уже совсем плохо ему. Но в больницу ехать отказывается. Это самый ценный работник у меня, он вообще-то не пьёт совсем, но раз в полтора-два года, бывает, срывается.
- Я понял. Но месяц – это ведь много, состояние у него, наверное, тяжёлое уже, привозите его в город.
- Нет, не поедет он ни за что. Помогите, пожалуйста, мой водитель отвезёт Вас на причал, там пересядете в хороший катер и минут через 40 будете на месте.
- Я знаю, где «Чайка», это очень далеко от города. Постоянно я не могу там находиться, а лечить его придётся, думаю, в три-четыре захода минимум. Нельзя этого делать, если, в случае каких-то осложнений, нет возможности человека быстро в стационар доставить. Я не могу так рисковать. Поеду, посмотрю его, но если решу, что он слишком тяжёлый, всё равно придётся вам его в город везти.
- Хорошо. Куда приехать за вами?
Я сказал адрес.
- Через полчаса подъедет чёрный «Лэндкрузер 200», номер тоже «200», водителя Максим зовут, он же и на катере вас повезёт. И сколько раз нужно будет, столько и свозит туда.
- Хорошо.
Эту «Чайку» я последний раз посещал, наверное, ещё в советские времена, раньше там была самая обычная ведомственная турбаза с низкими домиками на два-четыре человека, открытой столовой и классическим нашим общественным туалетом, от которого хлоркой несло за километр. Таких турбаз были десятки, если не сотни по берегам Волги. В СССР каждая организация имела свою собственную базу отдыха. От всех них давно остались одни руины. Но некоторые, выкупленные в 90-х за копейки в частные руки и отстроенные заново, начали новую жизнь. «Чайка», насколько я помнил, была расположена в довольно укромном месте, к ней вела малозаметная протока между речными рукавами. Вытянутый, с большой песчаной косой, остров прикрывал её от сильного ветра и лишних глаз.
Разговаривать при работающем в полную мощность лодочном моторе невозможно, разве только кричать. А Максим к тому же поставил диск Григория Лепса и прибавил громкость на полную. Мы вылетели на волжский фарватер, и я, как всегда, залюбовался открывшейся панорамой Жигулей. Эта более низкая, чем та, что между Тольятти и Самарой, гряда называется «Винновские горы». Какая всё-таки красота здесь! Перед последним поворотом лодка сбросила скорость.
- Вы давно на «Чайке» не были?
- Сто лет. Всё, наверное, по-другому уже там?
- Сейчас увидите.
Сначала я увидел большой причал. На нём были припаркованы три или четыре шикарных катера и несколько гидроциклов. Два охранника бегом бросились принимать швартовы. На конце одного из понтонов стоял мужчина в спортивном костюме со спиннингом в руках. Я вылез из лодки со своим чемоданом.
- Доктор, привет! Ты что, работать приехал?
- Врачебная тайна.
- Ясно.
Из-за сильно отёкшего лица я не сразу узнал в рыбаке одного из заместителей мэра.
- Где щуки?
- Да вот уже час бросаю, ни одной поклёвки. Погода плохая, наверное.
- Конечно, все на дно ушли. Ты что, в отпуске?
- Да нет, пару выходных взял.
Я подождал, пока Максим с охранниками привяжут посудину, и пошёл за ними наверх, на высокий берег. Поднявшись, невольно остановился, оглядываясь вокруг.
Там, где когда-то жались друг к другу облезлые фанерные домишки, раскинулся сказочный городок. Полтора десятка двух- и трёхэтажных срубовых теремов с переходами, террасами и верандами, площадью метров по 200-300, увешанные инверторами сплит-систем и телевизионными тарелками. Великолепные спортивные и детские площадки с резиновым покрытием. Большой, со стенами из зелёного стекла, закрытый бассейн. Кованые фонари и оградки у палисадников коттеджей и вокруг чудесных цветочных клумб. В нескольких местах из-за декоративных валунов выглядывали искусно вырезанные из дерева фигурки сказочных животных. Вся территория вымощена цветной плиткой и усажена голубыми елями. В дальнем конце было видно ещё с полдюжины строящихся срубовых домов. Рядом с каким-то зданием, скорее всего рестораном, перешагивали с место на место две привязанные к столбу осёдланные чёрные лошади. У края леса в ряд стояли сверкающие квадроциклы. На обочине дороги, ведущей с турбазы, белел указатель: «вертолётная площадка». Я оглянулся на Волгу. Из-за острова виднелись покрытые тёмно-зелёными хвойными лесами, уходящие влево и вправо до горизонта горы.
И зачем нам турецкий берег?
Максим улыбнулся.
- Как вам?
- Такого размаха не ожидал, честно говоря. Знаешь, что интересно мне? Я несколько лет работал во время отпусков на «финской» турбазе, она совсем рядом здесь, знаешь же её? Так вот, она не первый год уже законсервирована – директор сказал мне, что затраты на её содержание просто не могут окупиться за слишком короткий туристический сезон. А та турбаза поменьше будет. По выходным народа много бывает здесь? И слушай, почему я не слышал ни от кого про эту новую «Чайку»?
Я пошёл за Максимом следом.
- И не услышите, с реки-то не видно её. И совсем даже недорого здесь. А рентабельность, думаю, тут не самый главный момент. Народа всегда мало, но определённый круг только. Никаких «новых русских». Замы губернатора, мэры и директора крупных заводов, да их гости из Москвы. Ну, депутаты, сенаторы бывают, генералы ФСБ ещё.
- Понятно. Только белые люди.
- Точно. Мы долго-то здесь не задерживаемся, стараемся как мышки проскользнуть. Приказано на глаза не попадаться, чтобы отдыхающим пейзаж не портить.
Мы вышли за территорию базы и по длинному, метров пятьдесят, подвесному мосту, который я помнил ещё по той, советской «Чайке», перешли через болото и попали на полянку в лесу, где в вагончиках жили строители и обслуга. Рабочие сидели вокруг столика, это были явно не азиаты и не кавказцы, но разговаривали они на каком-то неизвестном мне языке.
- Здрасьте.
- Привет. А вы кто по национальности-то?
- Чуваши. А что?
- Да ничего, просто редко бывает теперь, чтобы чуваши или эрзя с мокшей родной язык знали.
- Это точно. В деревнях в основном.
Пациент был тяжёлый, даже говорить не мог, только мычал.
- Он месяц в запое почти, недели две уже не ел ничего, только воду сладкую пил. А дней пять назад и говорить перестал совсем.
Понимаю, что смысла в этом нет, но всё равно в таких случаях всегда задаю этот вопрос: а что, нельзя было пораньше, хотя бы когда он разговаривать уже перестал, позвонить?
- В городскую наркологию он ехать категорически отказался, сказал: «Умру, но не поеду, там турма!», а он ведь бригадир у нас, не могли мы заставить его. Вот когда директор из командировки приехал и увидел, позвонил вам. Что он, совсем плохой?
Минуты три я раздумывал. Больше всего меня беспокоило то, что он две недели, на фоне интоксикации и голода, поджелудочную железу свою сахарным сиропом «убивал», она может в любой момент «полететь»... Гиповолемия (обезвоживание) и гемоконцентрация (сгущение крови) были такие, что когда я ввёл в крупную кубитальную вену толстую «красную» иголку от системы для гемотрансфузий, кровь из неё, при наложенном жгуте и сниженном, но не критически, давлении, не вытекала! Хорошо, что я не сразу, но вспомнил, что уже видел такое в своей практике, а то мог бы подумать, что иголка «непроходима» и стал бы другую тыкать…
Проведя струйную инфузию двух с половиной литров солевых растворов и необходимых в таком случае лекарств, я погулял часа два по турбазе, пока пациент спал, и повторил всё ещё раз. Теперь хотя бы кровь из иглы, введённой в вену, вытекала… Больной уже после первого курса стал нормально разговаривать, а после второго встал и вызвался проводить нас до причала. Рабочие удивились этому даже больше, чем объявленной цене.
- А в прошлый раз его двое суток «капали» прежде, чем он очухался немного.
- Наверное, тому доктору так понравилось здесь, что он захотел несколько дней отдохнуть. Когда я увидел турбазу вашу, особенно, детские площадки, тоже подумал: «Дочку нужно было взять с собой, мы пожили бы тут пару дней… А я бригадира вашего мог бы тогда и трое суток «капать».
Ребята перестали смеяться.
- Я шучу. Завтра утром приеду ещё раз, думаю, последний. Но вы глаз с него не спускайте. Если появятся симптомы, о которых скажу, сразу его в катер и в город!
Мы шли назад по подвесному мосту, один из провожающих нёс мой чемодан. Вдруг я увидел, что навстречу нам бежит «рыбак» с причала. Он чуть не снёс меня в болото на середине качающегося, хлипкого мостика. Человек был без обуви, в белых носках, с мокрого насквозь спортивного костюма ручьями лилась вода, а трясло его так, что он очень хотел, но не мог ничего сказать. Схватив за рукав, он потащил меня в сторону турбазы. Наконец, начал говорить.
- К-ксюха моя, п-подружка… утонула.
- Как это!? Когда?
- Сейчас. Только что.
Я побежал за ним. На бегу, задыхаясь, перескакивая с одного на другое, он объяснял мне, что случилось.
- Мы в выходные погуляли тут. Лишнего. Сегодня утром я и на работу поехать не смог. Поэтому и остались здесь. А Оксанке совсем плохо было. Давление у неё, она даже с постели встать не могла. Я спиннинг там бросал. А она пришла на пляж, еле-еле дошла и говорит: «Искупаюсь, может полегче станет?» Она ведь плаванием занималась всю жизнь, мастер спорта. … зашла в воду по пояс. Думал, постоит, окунётся разок и назад. И отвернулся-то на несколько секунд, ну, полминуты, самое большое, блесну забросил и начал катушку крутить. Оглянулся - нет никого! Кроссовки скинул, нырнул с причала туда, где Оксанка стояла только что и, когда плыл уже, увидел - она рукой взмахнула из воды метрах в двадцати от берега. И всё…
- Ох-ть! Сколько времени-то прошло?
- Да нисколько, минут пять назад, может, чуть больше.
- Так нырять надо, искать её.
- Да я не могу, честно, задыхаюсь, с сердцем плохо совсем. Там вся охрана ныряет, а я за тобой...
Мы выбежали к спуску на пляж. Два полураздетых охранника уже выносили девушку, держа её подмышки, из воды на берег. Красавцы, нашли! Но бело-синий цвет её тела не внушал оптимизма. Пульса не было, зрачки широкие… При поднятии ног никакой воды, вытекающей изо рта, не наблюдалось. По привычке взглянув на часы, начал непрямой массаж и искусственное дыхание. Вокруг собрались, наверное, все, кто был на турбазе, человек двадцать. Я старался не встречаться взглядом со спутником девушки, который всё время пытался заглянуть мне в глаза, ведь на моём опыте, после полной остановки дыхания и кровообращения, произошедших «всего» пять-семь минут назад, все эти мероприятия давали результат далеко не всегда. Даже в палате реанимации, где под рукой ларингоскоп, дефибриллятор и нужные лекарства…
- Идите все наверх, что вам толкаться тут. Человека два пусть останутся, и сумку мою принесите сюда.
Один из охранников искренне хотел помочь.
- Я пожарник, здесь подрабатываю только, недавно учился на курсах МЧС, давай буду массаж сердца делать, а ты – дышать.
- Не надо, рёбра переломаешь. Давай наоборот, подыши-ка вместо меня.
Но «продышать» утопленницу он тоже не мог. Кроме знаний, как и везде, тут нужен практический навык, иначе можно только навредить. Думаю, что обычные курсы, к сожалению, не могут этому научить. Например, у находящегося без сознания человека очень легко сломать почти все рёбра, что само по себе будет тяжелейшей, вполне возможно смертельной травмой. Даже осторожно по всем правилам нажимая на грудную клетку, нередко с досадой чувствуешь еле заметный хруст… Чтобы «продышать» человека и в то же время, перестаравшись, не нанести ещё и баротравму лёгких (проще говоря – не порвать их), нужно быстро найти правильное положение головы и шеи. Иногда необходимо немного приподнять голову, подложив что-нибудь под затылок. Взявшись концами пальцев за подбородок, надо вытянуть вперёд нижнюю челюсть (если она выдвигается), переместив корень языка, который может мешать вентиляции, пальцами другой руки зажать нос и боковым зрением смотреть, как во время вдоха приподнимается грудная клетка, чтобы понять, попадает ли воздух в лёгкие.
Для неопытного человека главная сложность здесь заключается в том, что, делая первый вдох, необходимо все описанные манипуляции производить одновременно, ища момент, когда воздух будет поступать в дыхательные пути без усилий. Распространённое мнение о том, что при искусственном дыхании нужно каким-то образом вытаскивать язык, и даже (страшное дело!) как-то фиксировать его, чтобы он не «запал» - полная чушь, не может никакой язык никуда запасть. Обычно для вентиляции требуются совсем немного силы, меньше, чем для надувания детского шарика.
Через пару минут губы и кожа девушки порозовели, это говорило о том, что реанимация проводится правильно. Но радоваться было нечему, сердце не заводилось, когда я прерывал массаж, чтобы пощупать пульс на шее, губы сразу синели. Бл!
- А медсестра есть на турбазе?
- Да, я – медсестра.
- Найди в сумке упаковку ампул, на ней латинскими буквами написано: «epinephrine», возьми из неё одну, потом преднизолон - три штуки достань, и глюкозу 40%-ую. Возьми шприцы и пилку для ампул – я говорил в перерывах между вдохами - в «пятёрку» маленькую ампулу набери и разбавь её физраствором из банки, в «двадцатку» - глюкозу с гормонами, давай быстрей.
- В сердце будете колоть?
- Мы же не «Криминальное чтиво» снимаем. Умеешь в вену уколы делать?
- Да. Н-нет… Нет!
Посмотрев на неё, увидел - руки у девчонки трясутся так, что она не может надеть иголку на шприц. На её джинсы с дрожащей ладошки частыми крупными каплями лилась кровь - она порезалась, открывая какую-то ампулу. Две открытые тут же уронила на песок…
Я уже много лет не работаю в больнице, забыл, что сестёр в таких случаях нельзя торопить. Если это не Любовь Михална какая-нибудь с 40-летним стажем, которая сама любого доктора успокоит, но бывает - думает, что она и без врача всё сделать может, что ещё хуже неопытности. Чем тяжелее ситуация, тем спокойнее нужно вести себя, потому что анестезистке в операционной или сестре в палате интенсивной терапии твоё волнение передаётся мгновенно, как эсэмэска на мобильный телефон. А если у помощницы вашей руки начнут дрожать – хорошего мало. Поэтому, чтобы не пришлось, когда это нужно меньше всего, самому и вены колоть и медикаменты из ампул выбирать, желательно не показывать никаких эмоций. Но я давно работаю один и забыл уже про это всё.
А к стоящей рядом девушке сказанное выше вообще не относилось, она, наверное, и в больнице-то была только на практике в медучилище. Прервать массаж и самому набирать лекарства – значит, бросить реанимацию. Но охранник, никогда не открывавший ампулы – это ещё дольше…
- Как тебя зовут?
Я пытался одновременно разговаривать с ней и считать нажатия на грудную клетку.
- Юля.
- Юля, посмотри на меня. Успокойся, сядь. Да сядь прямо на песок рядом с сумкой. Не трогай, ты что, х. с ними, другие ампулы достанешь. – Два вдоха. Её всё ещё трясло мелкой дрожью. - Возьми вату, зажми палец порезанный. Не спеши, он теперь долго будет кровоточить, пластырем сверху заклей. – Два вдоха. - Ты посидишь минутку, перестанешь волноваться и наберёшь мне лекарства, да?
- Да.
Сердце стояло. Критический момент. Сделав инъекции, я продолжил, положив одну ладонь на другую, не руками, а наклонами туловища ритмично нажимать на нижнюю треть грудины с расчётом, чтобы она опускалась при этом сантиметра на три, не больше, задерживаясь на долю секунды в нижнем положении. Как бывало и в больнице в таких случаях, когда понимал, что сделать что-то ещё сам уже не могу, мысленно во время вдохов читал молитву, потом прерывался, так как нужно было считать нажатия, потом, делая вдохи, закрыв глаза, продолжал молиться. После 20-25 нажатий следует два вдоха. Двадцать- двадцать пять толчков – два вдоха.
Это соотношение отличается и от существовавшей полвека старой (15 : 2), и от новой (30 : 2), установленной приказами минздрава(обратите внимание на разницу!), стандартной схемы. Я пришёл к нему исходя из собственного опыта десятков проведённых под контролем пульсоксиметрии сердечно – лёгочных реанимаций.
Спустя минуту-полторы мне показалось, что на шее утопленницы появилась слабая пульсация. Когда я в очередной раз наклонился к её рту, неожиданно, как это бывает всегда, немного напугав меня, девушка сделала короткий, но глубокий судорожный вдох, секунд через десять второй и начала дышать сама. Моя майка под курткой была насквозь мокрая, а пот со лба заливал глаза. Вдруг меня самого начало трясти от холода, хотя ещё минуту назад я даже не замечал этого пронизывающего ветра.
Сердечно-лёгочная реанимация - штука драматичная и даже мистическая. Сколько раз на моих глазах, когда имелись абсолютно все условия для возвращения человека к жизни, сердце не запускалось, или неминуемо останавливалось потом снова. Но бывало и наоборот... В такие моменты не покидает ощущение, что главную роль в успешной реанимации играет не правильная техника её проведения, не введённые адреномиметики или электрический ток, и даже не длительность клинической смерти и тяжесть общего состояния пациента, а какая-то совсем другая Сила, после некоторого раздумья принимающая своё окончательное решение…
Обратно в город мы добрались не на открытой, подлетающей на волнах лодке, а в трюме приличного канадского катера.
Все имена и названия изменены.
2011.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
игорь богуш: Один день в августе или утопленница. Краткое руководство по сердечно-лёгочной реанимации.. Репортаж.
События подлинные и довольно свежие - конец нынешнего августа. Написано живо и динамично. И полезные сведения есть: инструкция по реанимации и впрямь присутствует.
04.11.11 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|