Александра Созонова: Несколько мутных слайдов (глава из романа "Красная ворона").
Роман "Красная ворона" написан в соавторстве. Его авторы (редкий, почти уникальный случай) - мать и дочь, Александра и Ника Созоновы.
Александра - писатель с большим "стажем", публиковалась ещё в советском самиздате - и в постсоветских журналах. А Ника, несмотря на молодость, написала уже восемь больших вещей (две из них - в соавторстве с матерью).
Роман, главу из которого мы предлагаем, можно назвать мистическим. Но авторы определили его иначе: роман о сути творчества.
Редактор отдела прозы,
Елена Мокрушина
|
Несколько мутных слайдов (глава из романа "Красная ворона")
Роман написан в соавторстве. Жанр неопределенный (неформат), но ближе всего к сказке для взрослых. Тема – то веселый, то серьезный, то страшный разговор о сути творчества.
Главный герой, Рин - «необыкновенный брат-демиург», о котором от первого лица рассказывает его сестра, вполне обыкновенная.
В главе «Несколько мутных слайдов» Рин - молодой человек, успевший поучиться в Гарварде и бросить его, посмотреть мир, обучиться живописи. В узком кругу он слывет то ли гуру, то ли эксцентричным гением. Собрав вокруг себя «квинтет» из неординарных личностей и собственной сестры, он потрясает, забавляет и учит. Но уроки порой болезненны…
- Любопытная тенденция: в моде публично объявлять о повышенной любви к самому себе. Вплоть до самообожествления. Чего стоят юзернеймы в сети - если перевести с английского: Темная звезда, Темный ангел, Черный бриллиант, Золотой Лев, Свет истины, Божественнейшая… Модный шоумен признается, что утром не отходит от зеркала до тех пор, пока ему безумно не захочется самого себя. Добавление к слову «себя» - «себя, любимого», стало почти обязательным. Нарциссизм из порока превратился в милую слабость, а затем чуть ли не в обязательный атрибут творческого человека. Впору устраивать домашние алтари, заказывать у модных художников само-иконы и усиленно молиться на собственную напыщенную физиономию в обрамлении оклада, усыпанного рубинами и смарагдами.
Рин находился в благодушном настроении и выдал сей спич с улыбкой. Он, по обыкновению, развалился в любимом кресле, поджав ногу. Огонь камина, который раскочегарил Маленький Человек, скрашивал ноябрьскую хмурь за окном.
- Камешек в мой огород? – поинтересовался Снеш. Он еще не кипел и не злился, но был готов к этому.
- Не камешек, целый булыжник, - заметил Вячеслав. - Твой ник в сети, мой друг, если мне не изменяет память, - Шайн, или Сияние?
- Ну и что же?!
- Мой огород атаковали не меньше, - подала голос Ханаан Ли. Нынче она облачилась в узкие черные брюки и белоснежную батистовую рубашку с пышным воротом. На голове красовалась шляпа с полями – вроде той, что на портрете незабываемой Незнакомки, а свободные волосы искрящейся шалью покрывали спину. – Да, я провожу за зеркалом больше времени, чем все вы вместе взятые. Но разве я тружусь для себя, а не для тех, кто на меня смотрит? Будь я нарциссом, подолгу замирала бы у своего отражения, забывая есть, пить и дышать, как тот древнегреческий юноша, но разве кто-нибудь заставал меня за этим занятием?
- Нет! – воскликнула Як-ки. – Ли очень красивая. Очень. Спасибо ей.
Мне сказать было нечего: к себе я относилась критически – хоть и не без уважения, у зеркала проводила минимум времени, – поэтому я разглядывала веселые огоньки в камине, ожидая, к чему вырулит Рин.
- «Низкая душа, надутая гордостью, есть не что иное, как грязь, пришедшая в брожение», - провозгласил Маленький Человек. – Как метко заметил француз Буаст. Но к присутствующим это, разумеется, не относится.
- О да, здесь собрались исключительно крупные и высокие души! – хохотнул Снешарис, мимолетно пробежав взглядом по мне и Ханаан.
- Любопытно будет взглянуть на тебя, Снеш, лет через пятнадцать, - заметил Рин. - Сейчас ты пока только обещаешь, а к тому времени, возможно, создашь что-нибудь значительное. И твой нарциссизм, питаемый реальными достижениями и лестью окружающих, может взрасти до фантастических размеров.
- Чья бы корова мычала… - пробормотал Снеш.
- А может и исчезнуть, ведь так? – осторожно спросил Маленький Человек. – Ведь душа растет и мудреет с годами, преодолевая себялюбие и гордыню.
- Теоретически. Ладно! – Рин подобрался и сел прямо. – В будущее мы заглянуть не можем – я не Ванга и не Нострадамус, но в прошлое – отчего бы не попытаться? Имею в виду не детство, а предыдущую жизнь. Вам не интересно понять истоки повышенной любви к себе наших благоуханных цветов – Снеша и Ли? Или корень многочисленных комплексов Рэны? Предпосылки извилистой судьбы неутомимого духовного странника?..
- Интересно! Крайне интересно! – оживился Маленький Человек. – Психоделический ключ открывает прошлые воплощения, но трудно отделить реальное от выдуманного или прочитанного. Есть еще такая методика – регрессионная терапия. Парапсихолог вводит человека в особое состояние, и тот вспоминает прошлые жизни. Я давно собирался попробовать. Но… требует немалых затрат.
- Помимо затрат требуется найти настоящего специалиста, а не шарлатана. Соотношение таковых - один к десяти, - Снешарис, поняв, что тема самообожания муссироваться больше не будет, расслабился и повеселел.
- Как вы понимаете, к шарлатанам я не отношусь, и процедура будет проделана бесплатно. Но! – Рин выдержал театральную паузу. На мой взгляд, слишком театральную и долгую. – Львиная часть труда будет проделана вами. Это достаточно сложная и ответственная вещь, и одному мне не справиться.
- Конечно! – горячо поддержал его Маленький Человек. – Что именно надо делать, друг мой?
- Надо самому догадаться, кем был в прошлой жизни. Где, когда, чем занимался, каким образом завершил свой путь. На это задание вам даются сутки.
- Ну-у… - разочарованно протянул Снеш. – А как быть с гарантиями? Если я скажу, что в прошлый раз меня звали Бенвенутто Челлини, кто проверит?
- Это уже не твоя забота. Я дам вам несколько ориентиров, они облегчат задачу. Первое! – Рин поднялся с кресла и принялся важно расхаживать по комнате, словно лектор перед аудиторией. - Можно провести такое сравнение. Предположим, каждое утро, просыпаясь, человек теряет память о событиях прошедшего дня. Но он может иметь о них приблизительное представление - исходя из наличного состояния. Скажем, если разламывается голова и мучает жажда - вчерашний день закончился обильным возлиянием. А если болят все мышцы - много работал физически, на износ. Если настроение легкое и светлое - что-то хорошее случилось перед сном: свидание с любимой, прогулка вдоль берега моря, задушевная беседа с другом. Ну, и так далее. Точно так же нашу прошлую жизнь мы можем приблизительно представить, исходя из событий и эмоций нынешнего воплощения.
- Сложно, - зажмурившись и примерив на себя, пробормотал Маленький Человек. Пальцы его пробарабанили по ручке кресла быстрый тревожный мотив.
- Сложно, - согласился Рин. – А вам подавай все простенькое и примитивное? Сюда же относится известный феномен дежавю – ощущение, что уже был в этом месте или проживал сходную ситуацию. Предпочтение к тем или иным странам или ландшафтам, тяга к той или иной иноземной культуре.
- Так я и говорю: Бенвенуто Челлини! – усмехнулся Снешарис. – Нигде мне не бывает так хорошо, как во Флоренции и Риме.
- В этом же ряду иррациональные страхи. Кто боится воды, с большой степенью вероятности в прошлый раз утонул или был утоплен. Страшащийся огнестрельного оружия мог быть застрелен, а страдающий чревоугодием – умереть от голода. Ну, и так далее.
- Я страшусь физического безобразия! – заявила Ханаан. – И что?..
- Тебя казнили на эшафоте, одев в рубище и на дав навести макияж, - выдал Снеш.
- Возможно. Второе. Все вы слышали о карме и ее законах. Но они не работают в лоб. Если бы в следующей жизни злодеи автоматически наказывались, попадая в плохие условия, а праведники вознаграждались – и богатством, и плодовитостью, и долгой жизнью, мало-помалу на земле образовался бы рай. Но ведь ничего похожего не наблюдается, не так ли? Кришнаиты утверждают, что стриптизерша в следующей жизни станет деревом, так как привыкла обнажаться. Но это смешно! Теософы твердят, что убийца в прошлой жизни в этой будет убит сам, и именно тем же способом. Приводят в пример Гоголя, которого, как известно, похоронили живым, в летаргическом сне. Классик якобы в прошлом был женщиной, соблазненной и брошенной, зарывшей живьем в землю незаконнорожденного ребенка.
- Круто! – Снеш покрутил головой. – Но ведь в Гоголе и впрямь масса женственных черт. И он был девственник.
- С этим я не спорю.
- Но ты споришь, друг мой, с основами таких великих религий, как индуизм и буддизм, - обеспокоено заметил Маленький Человек.
- Отнюдь. В любой религии есть экзотерика – знание для толп, имеющее воспитательное и утешительное значение, и эзотерика – истина для посвященных. Тема эта сложна, к тому же образовывать вас не является моей целью. Только замечу, что Христа распяли (согласно работающей в лоб доктрине в прошлой жизни он был палачом?), Джордано Бруно сожгли, а умный и гуманный Варлам Шаламов большую часть жизни провел в нечеловеческих условиях сталинских лагерей. Да, поступки и мысли прошлой жизни, несомненно, влияют на нынешнюю, но не меньше, а то и больше – влияет состояние сознания в последний миг. Потому плохо быть убитым, еще хуже – самоубиться. Идеально – отойти на одре, причастившись и попросив у всех прощения.
- Именно так и отошел Бенвенутто! – радостно выпалил Снеш.
- Ты меня достал. Может, дальше продолжишь сам, а я отдохну?
Снешарис смолчал, и, выждав паузу, брат продолжил:
- Третий момент. Многое зависит от возраста души - со зрелой спрашивается больше и наказывается за свои проступки она тяжелее. По аналогии: если ребенок сопрет в магазине пакет с конфетами, его поругают, а взрослого могут привлечь. И еще важный штришок: чем старше и мудрее душа, тем дольше пребывает она между двумя воплощениями в тонком мире. Юные могут родиться практически сразу – через год-три-пять, а зрелые и мудрые спускаются в тело из плоти раз в несколько столетий, а то и реже.
- Можно спросить? – Ханаан подняла руку, как школьница на уроке.
- Спрашивай, - Рин милостиво кивнул.
- Когда в последний раз приходил на землю в теле из плоти ты, о учитель?
- Пару тысячелетий назад, - хмыкнул Снеш. - Не поняла разве?
- Вопрос переадресовывается ученикам, - парировал брат. – Ответите завтра. Вижу, вы утомились от обилия информации, но осталось чуть-чуть. Таланты и гениальность! Принято говорить «божий дар», «божья искра», но это в корне неверно. Никто никому ничего не дарит – за красивые глаза или в порыве прихоти. Любой талант, прежде чем расцвести, не одну жизнь шлифуется в выбранном направлении, начиная с уровня слабых способностей.
- Истину глаголешь! – воскликнул Снеш, сверкнув очами. – Сдается мне, еще в Древней Греции я играл на флейте, а, живя в пещере, баловался с там-тамом.
- Вроде всё! Да, чуть не забыл: по форме и месту расположения родинок и врожденных шрамов судят о виде смерти. Скажем, бледная родинка звездчатой форме в районе груди может означать, что ее владельца застрелили. А большие и багровые, как ожоги, недвусмысленно намекают на огонь.
Рин рухнул в кресло, выдохшись от длинной речи.
- Я сразу скажу, - подала голос молчавшая все это время Як-ки. – Я была не человек.
- Кто бы сомневался! Я тоже.
Задание Рина меня заинтриговало и взволновало. Настолько, что полночи не могла заснуть, размышляя, кем могла быть в прошлой жизни. Прикидывала так и эдак, прилежно следуя ориентирам учителя.
Врожденных страхов у меня нет – не боюсь ни воды (хотя брат дважды чуть не утопил меня), ни огня, ни закрытых помещений. Ружье в руки беру без паники. Особой формы родинки? Не поленилась сбегать среди ночи в ванную и осмотреть себя со всех сторон в трюмо: вроде ничего особого – ни багрового, ни звездчатого, ни причудливой формы. Как у всех. Предпочтение иноземных культур? Их много: та же Англия, не надоевшая мне за три года, Япония, Индия, Древний Египет… Дежавю не испытывала ни разу, только читала об этом. Ну что я за серая мышь такая – даже зацепиться не за что! Правильно определил меня Рин. И прошлая жизнь, верно, была на редкость скучная и обыкновенная. Да, но можно прожить скучную жизнь уездной барыни, а можно – раба на каменоломнях. Что я скажу завтра брату?..
Голова трещала, пришлось под утро принять снотворное. Единственное, что я вынесла из ночных бдений: была плохой матерью. Рабыней, крепостной крестьянкой, фрейлиной императрицы – вопрос открытый, но вот матерью была плохой и холодной. Оттого и своим родителям теперь не нужна.
Несмотря на бессонную ночь, встала я рано: хотелось еще подумать над заданием. Квартет тоже был на ногах. Снеш горбился над ноутбуком. Периодически к нему подбегала Ханаан, и он пускал ее, ворча, на пару минут. Маленький Человек уединился в оранжерее, откуда доносились душещипательные напевы русских народных песен – явление крайне редкое.
Только Як-ки не было видно – видимо, сладко спала.
- Рэна! – Снешарис ворвался на кухню, где я в одиночестве поедала омлет с оливками. – Ты хорошо разбираешься в эпохе Возрождения?
- Разве только в английской литературе этого времени. А что?
- Эх! – он досадливо махнул рукой. – Нужна Италия, а не Англия! И не литература, а музыка и живопись.
- А что конкретно интересует?
- Человек, яркий и многосторонне одаренный, особенно в музыке и живописи, с бурной и трудной судьбой, умерший своей смертью в старости. Достаточно одинокий.
- Леонардо да Винчи.
- Издеваешься?
- Вовсе нет. Подходит под все твои определения. Но на умершего в старости ты не слишком похож: слишком нервный.
- Считаешь?.. – Снеш с сомнением почесал горбинку на переносице.
- Предполагаю. А насчет имени - Яндекс более сведущ в этом. Спроси у него.
- Да я уже достал Яндекса своими расспросами! Скоро он меня пошлет, и будет прав. Тут еще Ханаан то и дело влезает – подыскивает себе эпоху поэффектнее.
- А разве не Серебряный век - ее любимое время?
- Безусловно. Но ведь он относительно близко по времени – и ста лет не прошло. Для зрелой души это несерьезно!
Снеш без спросу отъел у меня половину омлета, торопясь и давясь, и убежал.
Но вскоре – когда я прихлебывала кофе, нарисовался Маленький Человек.
- Только не спрашивай у меня ничего о ярких личностях эпохи Возрождения, Серебряного века или династии Цянь! – предупредила я его вопрос. – Ты на порядок меня эрудированнее, и сам всё и всех знаешь.
- При чем тут эрудиция? – печально удивился Вячеслав. – Тут нужна интуиция. И взгляд со стороны. И династия Цянь, мой друг, меня вовсе не интересует. (Кстати, не Цянь, а Шань.) Россия. Начало 18-го века. А может, и 17-й. Леса, поля, бескрайние степные просторы… Вглядись в меня пристальнее, мой друг. Прямо в зрачки. Твоя душа тиха и глубока, а, следовательно, интуиции тебе не занимать. Не вспоминается ли тебе кто-нибудь из русских исторических персонажей этого времени?
Я послушно уставилась в зрачки. Маленький Человек волновался: веки дрожали, морщины на лбу рельефно вздыбились.
- Нет. Не вспоминается.
- А если напрячься?..
- Нет, - твердо ответила я.
- А если, наоборот, расслабиться, ни о чем не думать и отдаться первой ассоциации?
Тянуло отвернуться, но зрачки приклеили, словно липкая лента.
- Первая ассоциация весьма банальна: странник, бредущий от богомолья к богомолью, мужик в лаптях и обносках, с суковатой палкой. Кстати, интересный момент: почему-то все считают, что в прошлой жизни были людьми, оставившими след в истории. Не Клеопатрой, так Жанной д Арк, или хотя бы Софьей Перовской. Но ведь сочетание знаменитостей и простых смертных – один к миллиону.
Маленький Человек встрепенулся, воззрился на меня остро и беспокойно, а затем горячо пожал ладонь.
- Ты права. Ты удивительно верно сказала сейчас! Спасибо, друг мой, спасибо!.. Истинно великие души обычно проходят свой путь в тиши и тени.
Вечером Рин поджидал нас в кресле у горящего камина. Глаза его тоже горели, а кисти рук подергивались от нетерпения.
Снешарис был бодр и оживлен. Ханаан Ли волновалась и то и дело поправляла наряд – белоснежную хламиду в тяжелых складках и прозрачную газовую накидку, прикрывавшую волосы. Маленький Человек рассеянно улыбался своим мыслям и выстукивал пальцами по колену то ли марш, то ли канкан. Як-ки тихо и радостно не сводила глаз с Рина, покачиваясь в такт неслышному ритму.
- Итак, начнем! В первую очередь хочу задать конкретный вопрос: нет ли среди вас тех, кто в прошлом жил в Англии в Елизаветинскую эпоху, либо был французским вельможей начала 15-го века?
Все недоуменно переглянулись. Снеш пожал плечами.
- Молчание – знак несогласия. Жаль. Я надеялся узнать что-нибудь об истинном авторе пьес, приписываемых Вильяму Шекспиру. А также – о Жиле де Ре.
- Об этом чудовищном монстре и убийце? – удивился Маленький Человек. - О котором в народе сочинили сказку «Синяя борода»?
- Именно. Прочел о нем недавно переводную французскую статью. Отчего-то она меня несказанно обрадовала и обнадежила. Французские археологи разрыли все окрестности замка Жиля де Ре, но не обнаружили детских костей. А ведь счет должен был идти на десятки, если не сотни. Согласно преданиям злодей принимал ванны из детских внутренностей. Возникла гипотеза, что Жиля оговорили и сам он подтвердил этот навет под пытками.
- Бедный! – выдохнула Як-ки.
- Да нет, казнили его по закону, согласно нравам того времени. Поскольку Жиль действительно занимался черной магией. Но никого не убивал, разве что жаб и кошек. И предавался этому занятию лишь для того, чтобы вернуть жизнь любимой женщине. Знаете, кому?
- Жанне д Арк? - предположил Меленький Человек.
- Умница. Жиль де Ре был маршалом и ее правой рукой.
- Красивая история, - протянула Ханаан.
- Более чем. Оказывается, он не Синяя Борода, не злодей - фантастический, ирреальный, а человек, ради великой любви готовый бросить свою бессмертную душу в ад. И ведь он не один такой - оклеветанный и проклинаемый поколениями потомков. Сальери. Иуда Искариот… Впрочем, я увлекся! Спросил на всякий случай, практически без надежды: даже если кто из вас и жил в те времена, то явно не в прошлый раз, следовательно, основательно подзабыто.
Тонко уколов всех намеком на незрелость наших душ, Рин повернулся к Як-ки.
- Надеюсь, ты поможешь мне?
- Как?
- Когда появится Кайлин, прими ее поласковее и уговори показать мне Жиля – пока будешь еще в сознании. На редкость симпатичен мне этот парень!
- Хорошо. Я ее позову.
- Заранее благодарен. Но вернемся к нашим баранам! А также к тельцам и козлищам. Кто хочет первым поведать всем увлекательную историю своего прошлого жизненного пути?
- Я! – Обычно подобная инициатива мне не свойственна, но сейчас захотелось отстреляться поскорее. А потом внимать остальным со спокойной душой.
- Отлично, Рэна. Мы внимательно слушаем.
- В прошлый раз я приходила сюда лет сто пятьдесят назад, в середине 19-го века. Моя душа не слишком зрелая, конечно, но и не совсем молоденькая. Россия. Уездный город. Таганрог, или Тамбов, или Саратов, точно не скажу. Небогатая дворянская семья. Замуж меня выдали без любви, в семнадцать лет. Муж был военным и то и дело пропадал на войнах, что меня только радовало – без него в доме было спокойнее. Никто не орал, не командовал, не раздражался. Детей было двое. По обычаям того времени их выкармиливали кормилицы и нянчили няньки, поэтому видела я их не так часто. И не сумела полюбить или привязаться. В сущности, единственным моим развлечением были книги – французские и английские романы. Да еще вышивка. Умерла где-то около тридцати – чахотка. Тогда часто так умирали. Причастившись и на одре, как полагается. Муж в это время был в очередном походе. Дети были холодны – в ответ на мою холодность, и не особо грустили. Это меня задело, и последние мысли не были светлыми и умиротворенными. Вот и все, в общем-то.
- Да… - протянул Рин с кислой и укоризненной физиономией. – Такую тоску навела. До оскомины. Неужели так-таки ничего яркого, острого, страстного? Не жизнь, а школьный урок чистописания. Не верю я тебе, Рэна. Знаешь, почему? Не встретил в твоем жизнеописании собственной персоны. Я ведь занимаю немалое место в твоей нынешней жизни, не так ли? Следовательно, и в прошлом нас связывали какие-то отношения. Но вот какие именно? Может, я был твоим отцом, безумно любимым, умершим, когда тебе было восемь лет? Или оставил след на всю жизнь тайной, но страстной влюбленностью в проезжего красавца-гусара?..
Я растерялась.
- Но ты ничего не говорил о своей роли в наших прошлых жизнях!
- Это очевидно. И для выпускницы Оксфорда не понимать такое непростительно.
- Оставишь ли ты меня когда-нибудь в покое с моим Оксфордом?
- Вряд ли.
- Постой! – меня осенило. – Разве ты не сказал, что был не человеком в прошлый раз? И не намекнул, что душа твоя зрелая, а такие воплощаются редко?..
Рин смутился, но лишь на пару мгновений.
- А разве обязательно любить живущего рядом человека? В твоем рассказе могла быть тайная неутоленная любовь к герою древности Александру Македонскому. Ни один из знакомых мужчин не мог с ним сравниться, поэтому ты ни в кого не влюбилась. Ты могла неровно дышать и не к человеку – скажем, к языческому богу Дионису. В православной стране это следовало хранить в глубочайшем секрете, и тебе не с кем было поделиться, бедняжке. Молясь перед иконой Христа, ты представляла буйнокудрого юношу в венке из листьев хмеля. Тайная страсть грызла на пару с чахоткой… Все, Рэна, хватит. С заданием ты не справилась. Кто следующий?
Я надулась и чуть не заплакала. Обида была острой, как в детстве: Рин обманул мои ожидания, да еще выставил при всех дурой. Хотелось вскочить и выбежать, но любопытство пересилило.
- Могу я! – Снешарис бросил в мою сторону сочувственно-снисходительный взгляд и победительно улыбнулся, приступая к рассказу. – Не скрою, пришлось изрядно потрудиться весь день, прибегнув даже к помощи Яндекса. Хотелось назвать реальное имя. И я его определил! Марк Бонецетти, Италия, 15-й век, расцвет Ренессанса. Возможно, нашему эрудиту знакомо это имя, - он галантно кивнул Маленькому Человеку. - Могла слышать и Рэна – в Оксфорде неплохо преподают историю искусств. Человек, фантастически одаренный во многих областях: писал музыку, рисовал, занимался философией и астрономией. Его имя не встало в ряд с такими титанами, как Леонардо, Боттичелли или Челлини, лишь потому, что юноша рано умер: погиб на дуэли в двадцать четыре года. Вот, - Снеш ткнул пальцем себе под ребро. – Родинка отмечает место укола шпагой. Надо сказать, история не донесла обстоятельств смерти, и это мое личное изыскание. Могу рассказывать долго, но лучше посвятить столь яркому человеку отдельный вечер. Я покажу картины и рисунки, которые нарыл в сети, а возможно, сумею раскопать и музыку и исполню ее на синтезаторе. Сейчас же не стану задерживать ваше внимание. Относительно тебя, Рин – ты, несомненно, присутствовал в его, то бишь моей, жизни. Марк занимался философией, как я уже сказал, а любимым его философом был Пифагор. Он называл его Учитель, отыскивал все скудные сведения, оставшиеся от биографии и учения. Был уверен, что являлся его учеником во плоти - тогда, в шестом веке до Рождества Христова. Пифагор, как известно, придавал музыке огромное значение – космическое, вселенское. Он исцелял музыкой, а также перевоспитывал. Известна история, когда Учитель как-то ночью увидел охваченного ревностью юношу, готового поджечь дом своей возлюбленной. Неподалеку в это время флейтист играл воинственный марш. Пифагор попросил его сменить мелодию на спокойную, и юноша передумал поджигать дом и унес назад хворост. Этот великий человек женился в шестьдесят лет на своей ученице, имел семерых детей. А умер в сто лет. И не от старости, а от рук врагов! Марк – тогда он, конечно, носил иное имя, древнегреческое, был одним из самых преданных учеников - тем, кто покончил с собой, когда Учитель на него рассердился (потрясенный этой трагедией, Пифагор с тех пор никогда ни на кого не повышал голос). Либо - одним из тех, кто при пожаре, устроенном завистниками великого философа, сделал мост из собственных тел, чтобы Учитель мог выйти из огня живым.
Лишь только Снеш закончил свою пафосную речь, я громко расхохоталась. Рин обеспокоено повернулся в мою сторону:
- Что с тобой, Рэна?
- Я в восхищении! И себя не обидел, и тебе польстил. Пифагор, величайший из посвященных – подумать только!
- Да, пожалуй, - Рин казался смущенным, хоть и довольным. Уши его порозовели, а глаза заблестели. – Пожалуй, это перебор, Снеш. Но мое прошлое воплощение мы обсуждать здесь не будем – не время и не место. А что касается твоего… Шпаги вошли в моду в Италии в 16-ом веке, а мода на поединки на столетие позже. Но в целом мне понравилось: интересно и достаточно убедительно. К твоему прошлому воплощению мы обязательно вернемся – когда выслушаем всех.
Снешарис откинулся на спинку кресла с блаженной улыбкой. Ханаан покосилась на него с завистью, а Як-ки - сияя, словно зажегшись чужой радостью.
- Следующим, наверное, буду я? – Маленький Человек оглядел всех вопросительно. – Или уступить очередь дамам?
- Прошлое Як-ки мы обсуждать не будем, а Ханаан – на десерт, - распорядился Рин. – Приступай!
- Я изложил свою прошлую жизнь верлибром. И сейчас зачитаю…
- О господи! - звонко простонала Ханаан.
- Хорошо хоть, не венком сонетов. Зачитывай – только если это будет не длиннее рассказа Снешариса, – разрешил Рин.
- Нет-нет, не длиннее. А если длиннее, то ненамного. Мой герой не столь блистателен, как у Снеша. И имени назвать не могу. То есть могу – но оно вам ничего не скажет: Иван Залесный. Россия, 18-й век. Безвестный странник…
В занудном и длинном (раза в три длиннее отчета Снеша) верлибре Маленький Человек во всех подробностях развил подаренный мною образ - мужичка-богоискателя, странника в лаптях и рваной одежонке, богомольца и нищего духом. Были подробно описаны края, что он прошел – от Каспия до Соловков, от Пскова до Волги, все широты и красоты необъятной Руси. Нигде не дышалось так привольно и хорошо, как в средней полосе, в окрестностях древнего Мурома. Здесь странник и притормозил на склоне лет, осел, срубив в лесу крохотную избушку. Питался кореньями и грибами, дружил с окрестными белками, угощал забредавшего в гости медведя. Спал два часа в сутки, остальное время молился – за весь грешный мир. Рассказ мало чем отличался от жития святого, разве что без явных чудес. И кончина была соответствующая: светлая, тихая. Птички пропели заупокойную за окном, медведь повздыхал-поскулил под дверью, горюя, улыбка неземного покоя застыла на прозрачном лице с белоснежной бородой до пояса…
Рин не сразу заговорил, как только отзвучали последние звуки верлибра. Казалось, он убаюкан или расслаблен до дремотного состояния. Лишь когда Снешарис многозначительно прокашлялся, брат встрепенулся и взглянул на святого странника.
- Замечательно, Маленький Человек. Дивно. Одного не могу понять: что ты здесь делаешь?
- В каком смысле?
- В прямом. В прошлой жизни ты достиг святости – добрел до конца пути, нашел истину, воссоединился с Богом. Так какого же рожна ты родился снова? Что ты забыл на нашей грешной земле?
Вячеслав растерялся. Видно, над этим вопросом он не задумывался.
- Да и Рина в твоем рассказе нет, - ехидно заметила Ханаан.
- Нет Рина – ладно! – Брат махнул рукой. – Как-нибудь переживу. Но вот с целью нынешнего прихода – вопрос серьезный. - Видя замешательство, вплоть до муки, на добром лице Вячеслава, он сжалился. – Давай сделаем так: ты подумаешь над этим – день, два, месяц, год – сколько потребуется. А потом мы с тобой это обговорим. Вдвоем, без лишних глаз и ушей.
Маленький Человек с облегчением закивал.
- Да-да, Рин! Так и сделаем. Я подумаю, я очень глубоко подумаю над твоим вопросом.
- Вот и договорились. И на десерт, - он повернулся к Ли, - наша блистательная дива. Уверен, скучно не будет!
Ханаан кивнула с томной улыбкой и заговорила, взвешивая каждое слово и продолжая мечтательно и отрешенно улыбаться:
- Скучно не будет, о да. С первого же момента я удивлю всех. Все присутствующие здесь ожидают, что я поведу рассказ о Серебряном веке. Мое пристрастие к этому времени ни для кого не секрет. Но я люблю это время бескорыстно: в силу эстетических и мировоззренческих предпочтений. Моя прошлая жизнь с ним никак не связана.
- Вот как! – улыбнулся Рин. – Уже заинтриговала.
- Я родилась и жила в Древней Греции, в седьмом веке до нашей эры.
- Не хило! – заметил Снеш.
- Пожалуйста, не нужно меня перебивать. Меня звали Афеос, и я была пифией, то есть жрицей дельфийского оракула. – Предупреждая очередной возглас, Ханаан властно воздела ладонь в серебряных доспехах перстней. – В жрицы посвящали юных девственниц. Позднее, правда, во избежание нападений и домогательств со стороны гостей, ими становились женщины старше пятидесяти. Но я попала в первый период. Раз в месяц, а то и реже, совершались предсказания. За три дня до этого начиналась процедура очищения: пифия переставала есть, омывалась в Кастальском источнике, пила только священную воду из ключа рядом с храмом. Перед самим действом жевала листья лавра. И наконец – облачалась в священные одежды и восседала на триподе – высоком золотом кресле, установленном над расщелиной, из которой выходил газ. Считалось, что этот газ – продукт тления Пифона, гигантского змея, убитого в древние времена Аполлоном. Отсюда и название «пифия». Надышавшись газом, жрица вступала в общение с Аполлоном и принималась пророчествовать. А пятеро мужчин внизу записывали каждый произнесенный ею звук, каждое движение тела. В двадцать пять лет, как полагалось, я оставила пост жрицы и вышла замуж. Остаток дней – а он был немалым, провела в почете и благоденствии. Но ни замужество, ни рождение детей, ни иные события жизни не оставили в душе такого отпечатка, как одно собственное предсказание. Мне было тогда девятнадцать. Дельфы посетила состоятельная супружеская пара с вопросом: удастся ли дело, ради которого они пустились в странствие. На этот вопрос я не ответила, но сказала, что жена носит в себе дитя, и сын, который у них родится, превзойдет всех живущих мудростью и красотой, и будет вечно славен в памяти человеческой. Муж был так обрадован и потрясен, что изменил имя жены на Пифазис, в честь меня, пифии. И сыну, который у них родился спустя положенный срок, они подобрали имя, указывающее на предсказание оракула.
- Пифагор! – выкрикнул Снеш и расхохотался. – Блеск! Супер!..
- Действительно, блестяще, - поддержал его Рин. – Особенно потрясает и умиляет срок, прошедший между воплощениями: две с половиной тысячи лет – это уровень Лао Цзы и Леонардо. Скажи, Снеш, вы сообща выдумывали ваш истории?
- Вот еще! – возмутился Снешарис. – Я просто нашел в Яндексе интересные сведения о Пифагоре и показал ей. А Дельфы, пифия и веселящий газ в непосредственной связи с Ли, - к этому я не причастен никоим боком. Исключительно ее богатая фантазия.
- Да, богатая! – запальчиво заметила Ханаан. - Особенно по сравнению с Рэной. Но не фантазия, а глубинная память.
- Не обижай сестренку, а то она сейчас заплачет, а я этого не люблю. Скажем дружное спасибо Яндексу! Вы сильно повеселили меня, ребята. Думаю, и друг друга тоже. Если резюмировать, то ближе всех к подлинному было рассказанное Снешем. А ты, Ханаан, увы!.. Блестяще, но далеко. Впрочем, в твоей истории меня позабавил один момент: ты словно считала одну из жизней Як-ки. Да-да. Не прошлую, разумеется, и не позапрошлую, но в одной из жизней наша Як-ки восседала на злотом треножнике и дышала бесплатным наркотиком, это факт.
- В таком случае она сильно… - Ли явно хотела сказать «деградировала», но запнулась, испугавшись возможных осложнений.
- Сильно изменилась, ты хотела сказать? – усмехнулся Рин. – Не так сильно, как тебе кажется. Итак! – Брат возвысил голос. – Нужно признать, что опыт потерпел фиаско. Я надеялся, услышав реальную историю, подключиться к ней, кое-что увидеть и потом передать вам детали и подробности. Но не вышло. Никто, по сути, себя не знает, не помнит. Или помнит, но по каким-то причинам скрывает истину. – Он обвел всех подозрительным цепким взглядом. – Древние друиды использовали нагрудник правды. Надевали на шею свидетелям, и он душил тех, кто лжет. Жаль, что эта деталь одежды вышла из моды!
- Иодхан моран! – обрадовался Маленький Человек. – Так он назывался. И еще друиды занимали деньги и вещи в одной жизни и обещали вернуть долг в другой.
- Спасибо. Эта деталь как раз в тему. Повторяю: опыт не удался! Поэтому я бессилен рассказать вам что-нибудь новенькое.
Маленький Человек сокрушенно покачал головой, а Снеш театрально заломил руки и посыпал макушку щепоткой пепла, взятой из остывающего камина.
- А мы так старались, так старались!..
- Но не все потеряно - не стоит рвать на голове волосы и посыпать лысины пеплом. Один я бессилен, но я хочу попросить о помощи Кайлин.
- Кого? – не поверила я своим ушам.
- Ты не ослышалась, сестренка. Один из женственных духов, навещающих нашу Як-ки. До этого я пользовался твоей незримой помощью, - брат отвесил мне церемонный поклон, - но для данного опыта ее не хватит. Одна надежда на Кайлин.
- Ты уверен, что Кайлин согласится тебе помочь? – язвительно поинтересовалась Ханаан. Раздосадованная неуспехом своего рассказа, она безуспешно пыталась скрыть злость.
- Не уверен. Давайте мы все ее об этом попросим. Сконцентрируем внимание на Як-ки и мысленно дружно попросим Кайлин навестить нас в ближайшие дни и помочь с нашим опытом.
Мы все воззрились на Як-ки. Не знаю, о чем мысленно просили остальные, но я искренне призывала таинственного бездомного духа: Рин заинтриговал меня, раскритиковав мою серенькую историю. А вдруг и впрямь мое прошлое воплощение было ярким и интересным – не в пример нынешнему?..
Як-ки засмущалась под нашими взглядами, густо порозовела и опустила голову с занавесью прямых соломенных волос.
Дружная просьба возымела успех: Кайлин явилась через четыре дня.
Я готовила скромный ужин на шестерых (бобы, помидоры, яичница), когда в кухню влетел взволнованный Снеш.
- Бросай все и несись в гостиную! Она пришла!
- Кайлин?.. – мгновенно сообразила я.
- Она всегда бывает недолго – пятнадцать-двадцать минут, поэтому нужно успеть всем! Только газ не забудь выключить!..
Я выключила газ под недожаренным блюдом и выскочила в коридор. Но в гостиную меня не пустили. Дверь была заперта, а под дверью слонялся Маленький Человек.
- Только что вошел Снеш, - объяснил он. – Потом моя очередь. Первой была Ханаан, она уже вышла.
- И как она?
- Подавлена и молчалива. Делиться увиденным не стала: подозреваю, показанное Кайлин резко отличалось от золотого треножника и купания в Кастальском ключе.
Я прислушалась, но из-за прочной дубовой двери не доносилось ни звука.
Томиться пришлось недолго: Снешарис выскочил минут через пять. Он выглядел растерянным и слегка ошалелым. Маленький Человек, ободряюще похлопав его по плечу, скрылся за дверью.
- Ну, как?
- После, Рэна. Нужно все переварить, уложить в голове. Обещаю, что поделюсь!
В каком настроении из гостиной вышел Маленький Человек, я рассмотреть не успела: следовало торопиться, учитывая краткость визитов Кайлин. И без того я была последней.
В гостиной сделали перестановку: большое старое зеркало в бронзовой оправе, стоявшее у стены, теперь было в центре. За ним угадывалась кушетка, на которой, по всей видимости, лежала в забытьи Як-ки.
- Встань перед зеркалом, Рэна, - велел Рин. Он был собран и строг. – Просто смотри в него, ни о чем не думая. Будет что-то вроде слайдов, мутных, неразборчивых. Но ты уж напрягись, чтобы понять, о чем речь. Каждый слайд будет стимулировать память. Когда увидишь собственную физиономию, это будет означать, что сеанс окончен. Следует, не задавая вопросов, быстро очистить помещение.
Я хотела сказать, что собственную физиономию вижу прямо сейчас, но прикусила язык. Физиономия была не моя. Хотя и похожа. Девица в старушечьей длинной кофте и бесформенной юбке до колен испуганно взирала на меня из мутного стекла. Видение быстро сменилось: та же девица, обхватив руками голову и зажмурившись, лежала в какой-то канаве, а над ее головой что-то жутко выло. «Бомбежка!» - догадалась я. Рядом валялся труп коровы с задранными ногами. Затем череда быстро сменяющихся слайдов показала колонну женщин, угоняемых в Германию, работу на немецкой ферме, беременность от хозяйского сына-имбецила… Родившийся ребенок был нелюбимым, и его смерть через несколько месяцев от дизентерии была воспринята с облегчением… Недолгая радость весны 45-го и снова плен, уже советский, по сравнению с которым немецкий показался санаторием… Лагерь под Воркутой, лесоповал, сорокоградусные морозы, цинга и дистрофия. И наконец, смерть от побоев и истощения в двадцать шесть лет…
Когда зеркало замерло, и на нем обрисовалось одно недвижное и очень белое лицо, я не сразу поняла, что это мое отражение. Поняв, молча вышла из комнаты.
Было на редкость тяжко. Не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Ощущение пылинки, песчинки, одной из миллионов, раздавленной гигантским механизмом зловещего государства, пригибало и давило. Вот откуда, оказывается, моя робость и неуверенность, ощущение собственной неяркости и ничтожности. Меня просто стерли в лагерную труху. Какая там уездная дворянская барышня с ее французскими романами и мечтами!..
Промежуток между двумя воплощениями – лет сорок, следовательно, душа, ко всему прочему, совсем сопливая, глупая и неумелая. Спасибо, хоть не два-три года...
Остаток дня и весь следующий день я просидела взаперти в своей комнате, заводя любимую музыку: Пинк Флойд, Вебера, Моцарта и Шнитке.
Вечером в дверь осторожно поскребся Снешарис. Поколебавшись, я открыла.
- Только не жди ответной исповеди. Слушать могу, говорить – нет.
Снеш поведал, что в прошлой жизни был женщиной. Талантливой пианисткой, блестяще образованной горделивой красавицей, из потомственных дворян. Только время ей выпало такое, когда дворянство следовало скрывать, а талант, горделивость и независимость были смертельно опасными качествами. В самом расцвете – красоты, успеха, вдохновения – когда ее концерты собирали полные залы, поклонники заваливали цветами, лучшие мужчины признавались в любви, она загремела в лагерь. Шел 49-й год, мать, к несчастью, была еврейкой. В лагере она продержалась меньше трех месяцев. Там нельзя быть гордым – сотрут, размажут по грязной земле. Приходится выбирать между бесконечными унижениями и смертью. Она выбрала второе: так сопротивлялась охраннику, пытавшемуся ее изнасиловать, что тот, в бешенстве, избил ее ногами, и через день, не приходя в сознание, она умерла.
- Где находился лагерь, не помнишь?
- Где-то под Воркутой. - Увидев, как изменилось мое лицо, Снеш выдохнул: - И ты была там?..
- Да. И знаешь, я тебя помню.
В череде показанных Кайлин слайдов был один, где я пыталась поддержать и даже немного подкормить женщину, попавшую в наш барак с новым этапом. Она была непохожей на всех: непривычно красивой - даже исхудалая, закутанная в лохмотья, с черными подглазьями. Ни о чем не просила, не жаловалась, молчала, уйдя в себя. Жалкие кусочки хлеба, что я порой протягивала, брала без единого слова. Ходили слухи, что она из мира искусства. Таким проще в лагере: их берут в концертную бригаду, а это не лесоповал, да и пайка больше. Но, опять-таки по слухам, она отказалась играть со сцены. От гордости или от слабости, бог весть. Она ни с кем не сдружилась, не разговорилась, и, когда вскоре погибла от сапог зверя-охранника, о ней почти никто не жалел. Разве что я вздыхала украдкой: погибла заморская жар-птица, диво дивное, растерзанное стервятниками…
- И я тебя сейчас вспомнил, Рэна. Ты практически не изменилась.
Я поведала Снешу свою историю – серенькую и трагичную. Он помолчал, сочувствуя, потер в раздумье переносицу. Затем сказал:
- Не расстраивайся, Рэна. В той твоей жизни ты не совершила ни одного поступка, за который могла бы краснеть. А это немало, поверь. Я вот о себе такого сказать не могу. Делиться хлебом с незнакомым человеком, когда сам умираешь от голода – это… это подвиг, наверное?
- Да нет. С другими я не делилась. Просто она была как прекрасная птица – из незнакомого высокого мира.
- Знаешь, я бы мог тебе поведать жизнь Ханаан – она мне исповедалась час назад, стеная и плача. Это бы тебя немало утешило! Но я обещал ей молчать.
- Не была ли она охранницей или медсестрой в том самом лагере? Я где-то читала, что люди странствуют из жизни в жизнь целыми группами. И все, так или иначе, связаны между собой.
Снешарис расхохотался.
- А Маленький Человек сидел в соседнем мужском бараке – за то, что был толстовцем или баптистом?.. Нет, Рэна. Хотя это было бы здорово и еще больше всех нас сдружило. Скажи, а Рина в твоей жизни не было?
- Рина не было.
- У меня тоже. Впрочем, этого следовало ожидать.
Снеш помолчал, слушая Шнитке и прикрыв веки. Мне подумалось, что теперь при взгляде на него я буду видеть и ту женщину – исхудалую, умирающую от гордости, с темными подглазьями и застылой тоской в семитских черных очах.
- И вот еще что, - пробормотал он, не поднимая век. – Нам показали только предыдущую жизнь. А сколько их было до этого? Десятки, если не сотни. Представь себе ожерелье, где одни бусины из стекла, другие из глины, а третьи из сапфиров и изумрудов. Твоя прошлая жизнь – глиняная бусинка, а какие были до нее?
- И до нее были глиняные, - безнадежно откликнулась я. – Не утешай меня, Снеш. Я ведь не плачу.
- Нет-нет, ты не права! Рин крупно нас всех подставил – не показав всего ожерелья.
- Думаю, ему это не под силу. Даже с Кайлин.
- Да, согласен. Спасибо и за то, что показал! Мощный опыт. И я все-таки уверен, что был Марком Бонецетти. Не в прошлый, так в позапрошлый раз. И знаешь, что меня окончательно в этом убедило? Его музыка. Я все-таки раскопал в сети пару сохранившихся отрывков. Как-нибудь поиграю тебе, если хочешь.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Александра Созонова: Несколько мутных слайдов (глава из романа "Красная ворона"). Роман.
Глава из романа, который можно назвать мистическим. Но авторы определили его иначе: роман о сути творчества.
31.10.11 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|