Андрей Дмитриев: Порядок вещей.
Если Вы являетесь постоянным читателем «Точки Зрения», то для Вас уже давно не новость, что Андрей Дмитриев – мастерский наблюдатель. Пардон, поэт-наблюдатель. Таким он зарекомендовал себя, замечая тёмных кошек в тёмных комнатах, двери-границы, вальсирующую походку века, цветы на минном поле… И – в который раз – не изменяет себе в наблюдениях. На сей раз, за вещами.
Удачные, разно-однородные эпиграфы задают тон и его новому циклу, – нет, по определению автора, и с учётом всех особенностей жанра, – его новой поэме. «Поэме вещей». Вещей, начинающихся с чего-то более крупного – «Дома» – и продолжающихся в «начинке» данного дома. Занавеска, цветы, ботинки, телевизор, ноутбук…. Вещи, привычные, окружающие нас вещи, обретают некую новую, более высокую роль в жизни (в существовании?) человека. Вещи раскрывают его психологию. Вещи рассказывают его жизнь. Вещи расставляют новые акценты между одушевлённым и неодушевлённом, мёртвым и живым, целым и фрагментом. Человек, окружённый предметами, сам попадает не то в их окружение, не то за их створки (если это шкаф, к примеру). И так – из стихотворения – к стихотворению. Не растащить на цитаты. Не выделить находок – традиционных, «поэтических», блестящих монеток-метафор, сравнений. Да как выделять-то, если, увлечённый мыслью, наблюдением, созерцанием, прокруткой слайдов, в которых сам же и пытаешься двигаться, ты вообще не замечаешь рифм – ты весь в идее, ты динамично-статичен, ты растерян… И вот – то терзаешься метаморфозой «эха Бродского» – есть ли сходство, не много ли, не померещилось ли… То – вздрагиваешь от того, что в «театре вещей» тебе мерещится платоновская пещера с театром теней. И – в конце концов – доходишь до двери, логично замыкающей как пространство дома, так и саму поэму. Доходишь до вот этого:
Мы – щепки. Мы своих не знаем берегов.
Иной расклад частей
И в нём иные вещи,
Кладущие всех нас на сотни языков, –
– и застываешь, вглядываясь в эти самые «иные вещи». И – фермата…
Редактор отдела поэзии,
Маргарита Ротко
|