Вадим Кейлин: заlive.
если корабль идет к горе он идет ко дну
это притча о том что не всякий безумец – пророк
его сметет языком рассвет его челюсти волн сомнут
если крысы уходят вплавь они рождены горой
если надежда уходит последней считай капитан погиб
или отдал концы – дилемма как мир стара
тот кто идет по линии берега вряд ли считает шаги
тот кто идет по линии жизни вряд ли смотрит по сторонам
Новый цикл «Заlive» Вадима Кейлина обладает сложной символикой, во многом он базируется на противопоставлении-сопоставлении двух стихий - земли и воды. Рисуя гибель под водой, автор по-своему синтезирует библейские мифы о Ноевом потопе и о пророке Магомете («знаю – встреча с горой означает всегда одно перешедший вершину погружается в глубину будто это пароль открывающий путь на дно»). В самом обращении к этим культурным пластам есть одновременное указание на гибель и спасение. Философский характер произведения подчеркивается внесубъектным построением - отсутствием имен собственных и преобладанием личных местоимений «я», «ты», «он» и т д., приобретающих внеличностное значение и своеобразный характер предельного обобщения, воплощая в цикле образ Человека. Об этом свидетельствует и само заглавие «Заlive», придающее произведению некоторую притчевость, мифологизирующее текст до предела, а также выбор лексики – даже эмпирические образы, например: «трамвай», «записная книжка», «часы» в контексте данного цикла звучат как отвлеченные понятия:
…я обернулся на стук
и увидел трамвай
без номеров…
…для своей записной книжки
я придумал название
и цзин…
…всякий раз просыпаясь от скрипа суставов дверных
ты подходишь к часам как паломники к гробу господню.
Процесс разрушения "закреплен" в синтаксисе стиха: для частей ii: глубокое и iii: на-бережное характерна глубокая инверсия:
просто это похоже
на бегущий по рельсам волн
охуевший трамвай...
…из текста в текст переходит страх,
усиливаясь с каждым листом:
порезать палец о край листа
и с тем уснуть мертвым сном.
и – как того требует текст –
смиренно ждать второго мессии.
упаси бог от таких чудес.
из мысли в мысль переходит имя…
Далее инверсия исчезает, что соответствует процессу созидания. Последние строки цикла выделяются не только отсутствием инверсии:
и вот что интересно
что останется от нее
теперь
когда ты знаешь о ней
ровно столько
сколько знаю о ней я
когда волна схлынула
но и вопросительной интонацией, отражающей особую философичность произведения. «Заlive» - это цикл о самой сути творчества, о жизни и смерти как творческом акте:
мне хотелось
зарифмовать себя и трамвай
но я так и не смог найти контекст
в котором это звучало бы эффектно
поэтому сейчас
когда я иду по линии берега
я думаю о том
что следы моих босых ног
на песке
образуют узор
более сложный
чем все
когда-либо мной сказанное
Хочется подчеркнуть тот момент, что Вадим Кейлин необычайно одаренный стилист, экспериментатор в области формы. Располагая стихи "лесенкой" в традициях Маяковского, он добивается того, что каждое слово становится значимым, весомым, талантливо синтезирует в своем творчестве различные культурные традиции, обогощая тексты дополнительными смыслами, играя звучанием слов и различными символическими образами.
Надеюсь, читатели оценят его новый цикл, это действительно, своеобразный, очень интересный эксперимент.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Дарья Пиотровская
|