Александр Балтин: Жёлудь памяти.
Рассказ о трёх поколениях одной семьи, освещающих жизни друг друга. О любви. О счастье. О чуде, которое называется просто: жизнь.
Редактор отдела поэзии,
Борис Суслович
|
Жёлудь памяти
Продолговатый, туго оформленный жёлудь в складках пластикового пакета, где лежали машинка и шарик, показалось, завяз – так показалось отцу, одновременно сажающему малыша на детский велосипед, и старающемуся удержать пакет, по складкам которого, как по ступенькам, жёлудь, точно колобок, убежавший от бабушки с дедушкой, спустился к машинке и лёг между нею и шариком.
До этого малыш скатывал машинку с гладких покатых поверхностей, беловато желтевших вдоль лестниц пустого, огромного павильона на ВДНХ; скатывал, сбегал за нею, победно задирал вверх ручонку, и снова взбирался, чтобы снова спустить машинку.
Гуляли более трёх часов, и игра возле лестниц была последним этапом прогулки, малыш устал, на личико его легла тень сна, и отец понял – пора домой.
Он усадил малыша, пристроил пакет на ручку велосипеда, и покатил его – выехали с территории выставки, миновали гигантских, вавилонски-роскошных «Рабочего и колхозницу», и застряли на светофоре, чей красный свет длился долго-долго – из-за огромности представленных тут пространств, насыщенных пёстрым движением густой на него метрополии.
Малыш дремал, сложив ручонки на руле, положив на них кудлатую головку; зелёный свет брызнул, наконец, и отец покатил велосипед – вниз по улице, под взглядом седоватого, но всё же синего, ещё будто летнего, несмотря на сентябрь, неба, и потом – дворами, спускавшимися вниз, мимо детских площадок, проржавевших тополей, и разной обыденной разности – к их дому.
Внёс малыша осторожно по лестнице, вверх повлёк лифт, в зеркале которого привычно своё отражение…
-Спит? - вполголоса спросила мама.
-Спит, - ответил сын, словно сам внутренне преображаясь в малыша.
Жена в офисе, на работе…
-Давай переложим осторожненько. Жалко, до обеда уснул.
И – вынимали, стараясь не беспокоить, малыша, отец нёс его на кроватку, где и раздели: осторожно, медленно.
Малыш перевалился на бок, тихо сопя, глубже уходя в сон.
-Иди обедать, сынок, - сказала мама.
-Сейчас, мама. Переоденусь только.
Они сидят на кухне, едят.
Борщ густ, как мечты о счастье, и сметана расходится в нём плавными полукружьями.
Гуляш с обильной подливкой, созидающей островки и архипелаги в картофельном пюре, и крепкие малосольные огурцы с пупырчатыми спинками и боками.
-Мам, а где у нас на старой квартире книжный шкаф стоял, не могу вспомнить. Буфет в первой комнате, а шкаф?
-Шкаф во второй сынок.
-А-а… Это у стенки, да? платяной, лакированный – и книжный?
-Ну да.
Старая, по наследству доставшаяся мебель, вернее – три предмета: буфет, книжный шкаф, огромное зеркало. Массивные, роскошные изделья, густо покрытые резьбой, где завитушки виноградных листьев переплетаются с тонкими, непонятными элементами декора, а символическое нечто, венчающее буфет, напоминает голову совы. Стёклами глядит книжный шкаф как из-под очков, призывая не забывать о его замечательной начинке.
-А книжные полки помнишь? Гена делал…
-Да, это в первой комнате. – Сын пьёт чай, заедая его золотящимся мёдом.
Старая коммуналка, где жили втроём: отец, мама и он – теперь почти пятидесятилетний…
Поздний отец, ребёнок в душе.
Будто в янтаре густого воспоминания всплывает: огромность пространства той коммуналки с трёхметровыми потолками, две комнаты, разнообразье мебели. Письменный стол, чья столешница покрыта замечательными фантастическими разводами возраста у окна первой комнаты, а всего окон было четыре, первый этаж – и выходили они во двор, куда выбегал играть, потом выводил велосипед, потом грузили различные предметы обихода на грузовик, чтобы не вернуться сюда никогда.
Ребёнок сидит за столом и глядит на пышный, ёлочный снегопад – внутри какого сложные узоры и орнаменты вспыхивают то изумрудно, то рубиново, и скоро Новый год – и будут везти ёлку на санках, и огнями брызжущий город будет струить пестроту на её тёмное тело.
-А во второй комнате, ма, что стояло между окон?
-Там трельяж был. Мы его не взяли. А потом – аквариум на столике.
Он помнил аквариум: зелёную радость детства, и вспышками, пёстрыми, калейдоскопичными картинки мешалось: посещение Птичьего рынка, где покупали телескопов и скалярий, и магазинов, где брали для них корм…
А ещё… Хомячок сбежал, - да, он жил потом, после рыбок, и как выбрался из своей клетки было непонятно – но он нашёлся, милый, палевый хомячок, он вывалился из вентиляционного отверстия во второй комнате…
-Надо ж! – удивлялся отец.
Собаки были уже потом.
Белый тюль занавесок тёк, переливаясь, играя складками, и коралловый муар сумерек медленно просачивался в комнату.
По складкам пластикового пакета медленно падающий вниз жёлудь.
-Пойду, посмотрю, ма, как там малыш – спит?
-Сам пока ложись, отдохни.
-Ага. Лягу рядом с ним.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Александр Балтин: Жёлудь памяти. Рассказ.
Рассказ о трёх поколениях одной семьи, освещающих жизни друг друга. О любви. О счастье. О чуде, которое называется просто: жизнь.
06.11.16 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|