Александр Балтин: Две вершины.
Понимаю, почему Александр объединил двух столь, казалось бы, разных поэтов. Оба отдавались своему призванию безоглядно, оба были даже не истовыми, а истыми поэтами. И всё же... Анищенко можно, по-моему, объединить с Прокошиным, с Царёвым. Поскольку эти поэты прожили жизнь, пусть даже очень короткую. Но у них была эта самая человеческая жизнь с молодостью и зрелостью, подведением итогов, остановками и размышлениями. У них было время "остановиться - оглянуться". Ничего этого не было у Рыжего. Гениальный мальчик в диком, сумасшедшем темпе пронёсся по нашей планете и убил себя на излёте юности. Да, в наше время 26 - это граница между юностью и молодостью. Поэтому Рыжий навсегда останется одиночкой, которого никто не понял, включая даже тех, кто относился к нему с искренней симпатией. Гениальным одиночкой.
Редактор отдела поэзии,
Борис Суслович
|
Две вершины
Целлофановая бездна потребления, как следствие жизни, закрученной вокруг торговой оси, и денег, взятых в роли основного арбитра, исключает интерес к поэзии вообще – ибо она сущностью своей противоречит подобной жизни; однако дело её длится – как было всегда на протяжении летящих лент человеческого развития.
За более чем четверть века истории постсоветской различными группами и группками надувалось много забавных, искусственных, резиновых гениев, низвергались кумиры прошлых лет, превозносились посредственности и загонялись в тараканье щели большие таланты из провинции, но, думается, по прошествии времени, что-то от бурлившего поэтического котла сохранится…
Очевидная зыбкость всяких прогнозов делает их не особенно нужными: будет день – будет пища, в том числе и поэтическая, но предположив, что за последние двадцать пять-тридцать лет не было в поэзии никого ярче Михаила Анищенко и Бориса Рыжего, полагаю, что найду многих единомышленников.
Борис Рыжий – единственный случай справедливо сделанного «толстожурнальным» миром поэта – жил в слове, чувствуя его магические, таинственные токи и импульсы, как способны лишь единицы, из даже весьма одарённых словесно людей; невозможно объяснить, почему простейшие сочетание слов дают эффект потусторонней, запредельной музыки:
Мне дал Господь не розовое море,
Не силы, чтоб с врагами поквитаться —
Возможность плакать от чужого горя,
Любя, чужому счастью улыбаться...
Бывает и эпитет столь красноречив, что в сочетание с определяемым словом, испускает волны света, как здесь – РОЗОВОЕ море.
Нечто от Блока тепло жило, развивалось в поэзии Рыжего – столь не похожей на стихи классика; чёрная музыка: и страшная и величественная, ступенями поднимала вверх, чтобы бросить в бездну, и опять сулить варианты взлёта…
Не счесть перлов Рыжего, - интонационно тёплых, эмоционально перенасыщенных, страдающих, взвывающих; и простое перечисление было бы бессмысленно, как попытка запоминанием наизусть уничтожить ощущение чуда.
А именно такое ощущение рождалось от большинства стихотворений поэта.
…и – Михаил Анищенко: не имеющий точек соприкосновения с Рыжим, хотя тоже провинциал, - но отчасти, несмотря на литинституское образование, дремучий провинциал, человек из кондовой дебри и гущи народной, не замеченный ни столичными журналами, ни литературной тусовкой, ни раздатчиками премий, ни западными переводчиками; Михаил Анищенко, творивший в деревне Шелехметь (красивая рифма к слову «смерть») поэзию столь же возвышенную, сколь благородно-сложную, поэзию таких высот, где от поэмы «Суд синедриона» сознание взрывалось – казалось, сам поэт был участником новозаветной трагедии, разыгранной два тысячелетия назад.
Анищенко осмысливал такие пласты истории, метафизики, русской жизни, небесных ключей, что сумма его произведений тянет на драгоценные свитки грядущего: когда будет осознано, что сделал поэт.
Он нищенствовал, пил, он в своём дремучем углу собеседовал с Гамлетом, космосом, Христом, кузнечиками, Блейком, любым сосудиком травы и пышными мирами звёзд…
Он читал древесную кору, как письмена ещё не открытого языка, и густейший взвар его стихов был питателен для каждого ума, алчущего не только красоты, но и истины…
Утверждать, что время всё прояснит, едва ли было бы логично: то, как развивается человечество, избрав исключительно технологический путь, не позволяет говорить о грядущем поэтическом триумфе; но Борис Рыжий и Михаил Анищенко – через вечные символы, тоску по небу и ощущение его, как закрытого сада – выразили своё время так плотно и полно, что никакое технологическое перенагромождение и отсутствие – по большому счёту – интереса к поэзии – не может отменить сияния их поэтических сводов.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Александр Балтин: Две вершины. Эссе.
Понимаю, почему Александр объединил столь разных поэтов. Оба отдавались своему призванию безоглядно, были истовыми, истыми поэтами. И всё же Рыжий навсегда останется одиночкой. Гениальным одиночкой.
11.02.19 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|