Александр Балтин: Турбулентный космос Аркадия Кутилова. Какая страшная человеческая судьба! И какие замечательные стихи... Редактор отдела поэзии,  Борис Суслович

Александр Балтин

Турбулентный космос Аркадия Кутилова

Закружатся турбулентно закрученные, и вместе такие ясные, лирически насыщенные строчки, полетят они над землёй, вызывая ассоциации то со снегом, то с листвою, срываемой осенним ветром:

...Зачем изъясняться словами,
кричать и трясти головой?..
Деревья маячат ветвями,
что ветер идёт верховой.

...Зачем выдираться из кожи,
рвать счастье из призрачной мглы?..
Скала неподвижна, и всё же
её посещают орлы.

Мелькнёт, утвердившись, афоризм, и мы поймём, что в дебрях метафизического покоя, сопоставимого со скалой, могут посетить мысли высоты.
Или ощущения…
Жизнь – можно истолковать, как цепочку ощущений.
Едва ли А. Кутилов истолковывал жизнь, он проживал её: яростно и быстро, неистово, и… может быть, умно…
Кто сможет избрать самый умный вектор, и следовать ему все годы?
В Аркадии Кутилове было нечто от Франсуа Вийона: без его преступлений, разумеется: тот же размах, неистовство, с русскими акцентами, та же жажда свободы: бесконечной, окончательной, ярой…
Русская свобода всегда отчасти вольница: казаки, Стенька, Пугач…
Есть нечто и от этого в жизни и стихах Кутилова.
Есть яркие, - точно восточные, с узорами, обозначающими тайнопись судьбы ковры, словно раздранные русским захлёбом, -чтобы из клочков сложить новое, целостное.
Свобода, целостность – какие привлекательные слова! Одни из лучших в арсенале русской речи.
Кутилову хотелось обресть и то, и другое, возможно и обретал, перевоплощаясь в стих, изгибаясь под его напряжённым током, чтобы возникло:

Идёт полями и лесами,
идёт ромашковым ковром –
мужик с невинными глазами,
с фамильным тонким топором.
Душа в лирической истоме,
в мазутной неге сапоги…

Ах, как это по-нашему!
С каким удальством!
Темы Кутилова варьировались – всегда оставался неподражаемый, неповторимый атомарный состав стиха.
Группа крови свободолюбца не совпадает ни с какой другой – именно потому пришлось хлебнуть Аркадию Кутилову лиха в жизни, изведать её сполна, до леденящих прожилок, именно потому он замёрз насмерть в скверике около Омского транспортного института.
Но стихи его, брызжущие спиртом жизни, кипящие расплавленным оловом огромного таланта, не замёрзнут никогда.