h Точка . Зрения - Lito.ru. Александр Балтин: Вселенской словесной гармонии своды (Эссе).. Поэты, писатели, современная литература
О проекте | Правила | Help | Редакция | Авторы | Тексты


сделать стартовой | в закладки









Александр Балтин: Вселенской словесной гармонии своды.

Пять писателей, пять классиков литературы ушедшего века. Когда читаешь, возникает неожиданная, захватывающая панорама. Спасибо!

Редактор отдела поэзии, 
Борис Суслович

Александр Балтин

Вселенской словесной гармонии своды

КОСМОС КАФКИ
В замок, как известно не попасть, и процесс, затянувшийся на годы, не имеет конца.
У Кафки были большие, очень тревожные глаза – точно прозревал нечто в сферах, закрытых от обычного человеческого постижения.
Жуткая машина казни на далёком острове будет работать исправно, пока не сменятся эпохи, и тектонический разлом яви не уничтожит её.
Будет ли уничтожена когда-нибудь машина насилия, запущенная в недрах людских с самого возникновения оных?
Вряд ли…
Грегор Замза, превращающийся в насекомое, страдает – но на таком фантастическом, фантасмагорическом изломе проверяются человеческие качества: кто как поведёт себя по отношению ко…страдающему человеку.
Большинство ведёт себя негоже – почти всегда.
Тревожный взгляд мерцает за многими страницами Кафки, сделанными (сколь можно судить по блестящим переводам Риты Райт-Ковалёвой) сухо, выпукло, сильно…
Ничего лишнего: всё должно служить воплощению замысла, играя подчёркивающую роль.
Абсурдный – а на деле совершенно реальный процесс – жизни: длится, как суд, и тут уж – не обессудь, коли попал в эти пределы.
Жизни вне тела не представляют люди: жизнь духа, столь проявленная в области Кафки, закрыта для масс.
Страшные, фантасмагорические фантазии связаны с серой будничной реальностью так сильно, что попытки отделить их едва ли бы привели к успеху.
Кафка жил литературой, даже внешность книг вызывала у него волнение, и, он как будто не умер, но растворился в ней, обогатив чрезвычайно.

РУССКИЙ ФОЛКНЕР
Старый Фолкнер похож на французского аристократа: лицо утончённое, как сложный, великолепный текст, и взгляд такой, будто за ним колышутся века.
Благородство и изящество.
Фолкнер – в принципе деревенский вахлак, так знавший пятачок пространства, где должна была бы развернуться его жизнь, сделал тысячу шагов в сторону, что и привели его к блистательной цели…
…рваная вторая часть «Шума и ярости» в детстве, когда был мрачным, самоуглублённым ребёнком воспринималась кожей сердца – будто сам бродишь с несчастным Квентиным целый день, но никак не сможешь воспрепятствовать его самоубийству.
К шестидесяти годам Фолкнер отстроил «Особняк», завершив таким образом трилогию человеческого страдания, развёрнутого во времени долгом, как Троянская война.
Он писал – будто взяв силы в греческом эпосе: творя свою землю, заселяя её бессчётными людьми, создавая пейзажи, что казались и родными – и овеянными колоритом, с которым никогда не соприкоснёшься.
Рассказ «Нагорная победа», явно отмеченный евангельским знаком, прозаизирует высоту, вместе раскрывая полюс трагедии каждого, познавшего огни войны.
В данном случае – Гражданской, в США, той, от которой часто тянул нити повествования Фолкнер.
Думается, в Советском Союзе он был популярнее, чем в Америке: ибо нигде не было такого класса читателей: взыскательного, умного, тонкого.
Думается, став одной из вершин прозы двадцатого века, Фолкнер не испытывал никакой гордости, и частная жизнь, с ритуалами выпивки и многим прочим, была ему гораздо важнее той роли, которую он сыграл.

КОНСТАНТЫ КАМЮ
Жара Алжира, расплавляющая мозги…
Феномен постороннего в жизни не столь уж редок, хотя человек, вовлечённый в подобное состояние, заканчивает убийством действительно редко.
Камю потребовалось логично сгустить краски, чтобы чётче провести анализ: и он вышел сильный, страшный.
Человек, не привязанный практически ни к чему, живущий механически, как робот, и также фиксирующий бесконечные мелочи бытия.
Человек, взрывающийся преступлением, расплата за которое – смерть, но перед оной он услышит, почувствует вибрации дальних звёзд: к каким не построить, живя на земле, мосты.
Трагедия «Постороннего» слишком жестока, повседневна, рутинна, хотя, как было сказано, редко кто из подобной людской породы упирается в рога преступления.
Чума, закрывающая город, выявляет, кто есть кто – на самом деле.
Люди часто любят казаться кем-то, являясь противоположностью своеобразных масок поведения.
Чума, с которой ведь давно покончено! обнажит души, как будто: благородство заиграет яркими красками, подлость станет ещё отвратнее.
Тема Камю – человек на онтологическом ветру; недаром один из его перлов-рассказов назывался «Ветер в Джемила» - тонко сделанный, весь на полутонах и оттенках; и в пару к этому рассказу звучал ещё один: «Возвращение в Типаса».
Красота их сочеталась со своеобразной зыбкостью: точно миражи возникали: чудесно, не надолго.
А так – всё продувающий ветер: онтологический, исключающий надежду, и - надежду несущий…

ВЕСТЬ НИКАСА КАЗАНДЗАКИСА
Справится ли простой пастух Манольос с ролью Христа?
Образ Иисуса пламенел в сердце Никаса Казандзакиса всю жизнь – от ранней трагедии «Христос», где писатель трактует центральный образ человеческой истории, как бунтаря, борца за общечеловеческое счастье…
Монументальная громада романа «Христа распинают вновь» начинается, как сказка: герои, наполняющие книгу, более архетипы, нежели люди; и количество конкретных, иногда забавных, или умилительных деталей слишком велико, чтобы провидеть дальнейшую трагедию.
…она развернётся в грядущем: крепкой солью просаливая данность; она подведёт к естественному выводу: люди не способны учиться на собственной истории, вновь и вновь повторяя ошибки, тяжесть которых слишком весома… для всеобщего счастья.
Даже – для построения приемлемого социума: ибо каждый из предложенных, из известных ранее крив – в своей мере.
Люди распинают Христа вновь и вновь не правильным отношением к жизни и друг к другу, люди, меняясь мало, вечно хотя всего себе, забывая об интересе соседа.
Помнит пастушок Манольос – своеобразный князь Мышкин той, совершенно инакой жизни – но… что он способен изменить в данности, если даже глыбы слов Христа не смогли раздавить всего человеческого негатива.
А напластования живописных подробностей продолжаются: от конкретики порою, кажется, становится тесно; и пейзажи, и дома, и лица входят в мир читающего слишком полновесно.
Словесная живопись бушует; по местным обычаям в селе каждые семь лет разыгрывается мистерия Страстей Господних…
Она разыгрывается, просто, как представление; ибо корневую суть её не понять.
…как сложно воспринять утверждение иных мистиков, что распятия не должно было бы быть: тогда Христос полностью бы преобразовал человечество, и на глаза у обновлённого перешёл бы в другой мир…
Через многие линии трагедий проводит Казандзакис своих героев; пышно выстраивает тяжёлый роман, и, совершая сей труд, вопиет к людям: не распинайте! Прекратите…
Не будет услышан, конечно.
Но роман возвышается литературным шедевром…

КОСМИЧЕСКАЯ ЯСНОСТЬ ЯСУНАРИ КАВАБАТЫ
Тонкая музыка голоса бамбука, цветка персика…
В крохотном рассказе, в волшебной его капле сконцентрировано ощущение Японии: переданное другим с необыкновенной силой живописности: так, рассказ Кавабаты «Голос бамбука, цветок персика» точно совершенное посольство в другие культуры…
Книги Кавабаты читались, как путешествия совершались: и чёрный лёд таинственно блестел, и снег падал на зонтики, и внимательность, помноженная на сосредоточение, казались, предельными.
Недаром именно в Японии придуман сад камней: смотри, постигай устройство вселенной, которое отражается в тебе, в любом, в каждой душе.
«Снежная страна» высится великолепным памятником любви; а «Тысячекрылый журавль» представляет чайную церемонию, как средоточие японского взгляда на жизнь.
О! тут не просто чай и не столько чай: тут всматривание в глубины, скрывающиеся в телесноти, в те мерцания, которые иначе, как «душа» не обозначить…
И безответная любовь, вливаясь горьким раствором в самую сердцевину сердца, даёт опыт, необходимый для преодоления жизни.
В книгах Кавабаты много о преодолении, но и о приятие жизни: ибо для чего дана иначе?
В книгах Кавабаты много грусти, снежности, нежности.
И пронзительно звучит голос бамбука, равный модуляционным окрасом красоте цветению персика.





Код для вставки анонса в Ваш блог

Точка Зрения - Lito.Ru
Александр Балтин
: Вселенской словесной гармонии своды. Эссе.
Пять писателей, пять классиков литературы ушедшего века. Когда читаешь, возникает неожиданная, захватывающая панорама. Спасибо!
05.07.20

Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275 Stack trace: #0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...') #1 {main} thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275