Екатерина Костицына: знаки препинания.
Я бы сравнила «Знаки препинания» с потрясающим по красоте и точности исполнения ритуальным самоубийством. Это по-своему переосмысленное автором сёпукку (кстати, любопытно, что самый ранний документ, описывающий вспарывание живота, приписывает его совершение женскому божеству), это некое духовное самоуничтожение. Причём всё, что происходит, происходит в торжественной одежде, с написанием предсмертного стихотворения, и продумано до мелочей.
Цикл стихотворений «Знаки препинания» сама Екатерина Костицына называет «трепанацией личности», используя в тексте один из излюбленных приемов абсурдистов-физиологов — отсечение (вполне традиционный постмодернистский приём, достаточно вспомнить, например, рассказ Сорокина «Любовь»). Причём, отсечение части тела не является отсечением читательского внимания — в абсурдистском художественном мире между частями разорванного повествования всегда остается некая метафора, соединяющая во внутренней форме то, что было разорвано во внешней. В «Знаках препинания» этот прием осуществлен в двух планах: на уровне сюжета и телесности. Или, можно сказать, отсечение тела действующих лиц возникает параллельно и одновременно с отсечением сюжета:
- «я же могу так прикусить/откусить язык»
- «слышишь?
это из меня вырезают любовь»
- и финальное убийство Ксюши-внутреннего двойника (очень интересный образ – синтез символического ребёнка и блоковской незнакомки).
Все эти ритуальные действия сопрягаются со своеобразными «запинками» в сюжете, теми самыми знаками препинания, т.е. происходит отсечение телесное-духовное и как следствие меняется интонация самого текста. Возникают обрывы повествования. То есть, цикл обладает единым сюжетом и общей образной системой, но каждое стихотворение обрывается неожиданно, читатель натыкается на зияющее пространство, на некую рану, там, где должно было продолжаться повествование, там, где привычно видеть голову или руку – на окровавленный обрубок. Затем происходит своеобразный временной скачок в следующий текст, где сюжет развивается далее и так бесконечно, потому что цикл закольцован. Он начинается с финала – с точки (первое стихотворение – «тчк»), далее идёт интонация перечисления («зпт»), затем крик(«воскл») и заканчивается текст вопросом («вопр»), таким образом завершая некий мифологический круг и возвращаясь к первому стихотворению – постановке вопроса.
Поэзия Екатерины Костицыной – со всем её потоковосознанным синтаксисом, изящными, отточенными метафорами и метафорами физиологическими – потрясает какой-то японской красотой, своеобразием авторского мышления. И вот, что главное – в её последних произведениях ясно видна работа над текстом, они безупречны по форме, продуманы, в них нет ни одной лишней строчки. А это встречается очень редко.
Так что, уважаемые читатели, налейте себе сливового вина / саке/ зелёного чаю или просто какао, присаживайтесь поудобнее и наслаждайтесь текстом.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Дарья Пиотровская
|