Natella Osmanli: Не мешайте виски с водкой.
ЖП бывает разная. Для себя я делю ее на два типа: то, что мне нравится, и то, что мне не нравится))). Немного в сторону – к прописным истинам: не все, написанное женщиной, является ЖП, не вся ЖП написана женщинами. Перед нами вариант, так сказать, классический. Нателла Османли – явно женщина, кто сомневается, может посмотреть на ее многочисленные фотографии, разбросанные по интернету, а если посмотрите, то убедитесь в том, что она еще и очень красивая женщина. И то, что автор сегодня представляет вашему вниманию, безусловно, является ЖП, то есть женской прозой – яркой, лиричной, экзотичной, капризной, красивой и умной (как вам мои характеристики?)
У ЖП на ТЗ два варианта пути: первый – в отказ, если мне не нравится (70%), второй – ко мне на рецензию (шучу, еще ЖП публикует Алексей Петров, Ната Османли и теперь Ната Потемкина и Кира Сокол – добро пожаловать, красавицы). Вот на примере этого произведения, и посмотрим, что необходимо для того, чтобы быть опубликованным на ТЗ (ну-ну, не думайте, что редакторам не отказывают в публикации – иногда случается).
В этом тексте реализована типичная женская история. История трех девочек-подруг, судьбы которых тесно переплелись (общие любовники, увлечения, сигареты, в конец концов). Сколько поворотов в этом сюжете, я не считала. Они определяются передвижениями той или иной героини в пространстве. Пространство, кстати сказать, здесь предстает и как реальное, и как ирреальное (сон-мечта итп). Периодически героини разъезжаются по разным странам, и тогда и только – тогда – появляются в произведении элементы эпистолярного жанра, столь любимого авторами-женщинами (не назову их писательницами – ОК?)…
Героини Нателлы смеются и плачут – они живут А жизнь их мало похожа на реальную для большинства… Для большинства, но не для меня. Я воспринимаю свою жизнь как «путешествие без правил» (название запатентовано:) )… Для меня, как и для Нателлы, неправдоподобна жизнь без перемещений в пространстве. Перемещений-скольжений-сближений. Без случайных встреч, грозящих обернуться опасным приключением, без случайной любви, которая вовсе и не любовь, без любви настоящей, притворяющейся дружбой или ненавистью. Все это правдоподобно. Все это и есть жизнь, которую стоит прожить, чтобы писать. Иначе все будет сводиться к ходульным персонажам. Героев и особенно героинь надо везти с собой по миру, учить их сравнивать, находить вместе с ними, что в нереальной Австралии, например, на самом краю света, живут люди по своим законам, которые нам не совсем понятны. Живут и живут. Дико, но их жизнь, представьте, для нас экзотична, а для них обыденна. А красавец итальянец привлекателен в Австралии или Азербайджане. На родине от него пахнет вином и чесноком. Именно так. Если живешь в Риме, Рима не видишь. В общем-то, все это – вновь шаг в сторону прописных истин. Но … Нателла, эти истины прожила и пережила. Одно дело в книжке прочитать, другое – самой пролететь над миром, увидеть его таким, каков он есть – красивым, страшным, бесконечным. А то, что для многих читателей, в повести ничего нового не откроется, нуууу… их беда. Мне было интересно наблюдать за преображениями-скольжениями экзальтированных девочек, и за миром, который они не зная того сами, поменяли. Вот так примерно.
Итак, что я написала? Да ничего собственно. Просто панегирик ЖП.
А теперь просто несколько цитат наугад: 1«Когда я иду по улице, даже нищий на паперти должен посмотреть на меня и подумать – какая красивая женщина»(скоро я стану крутым спецом по ЖП, и вот – хотите верьте –хотите нет, мне легко определить, красива ли женщина, написавшая повесть или рассказ или нет:). Героини красивых женщин даже не подозревают, как ведут себя некрасивые. В этом – недостаток авторов-женщин, но это мило, согласитесь?:))
2«Они сидели в маленьком кафе на окраине города – уютном, стилизованном под старое черно-белое кино – столики с ажурными скатертями, лампы с абажурами, патефон, рояль… Сутулый пианист наигрывал «Une vie d’Amor» - песню из знаменитого «Тегерана» в исполнении Азнавура и Матье, мелодию из Элькиного детства».
- Сюда бы скорее музыка из «Семнадцати мгновений» подошла, - хмыкнул Таир, осматриваясь - Переименовать бы это местечко в «Элефант», усесться за разные столики и смотреть друг на друга грустными глазами. (Удивляюсь своему городу. В Екатеринбурге есть кафе «Элефант», и там звучит музыка, потрясающая музыка!)
3 «Завтра отправимся в деревню на вертолете, с нами полетит проводник – по совместительству переводчик, называет себя Лаки – может это его имя? Страшенный такой – ужасть, весь в шрамах, говорит, это в детстве его так в мужчины посвящали. Во как… А у нас не посвящают. Может, потому мужиков мало осталось»… ( А здесь забавный дневниковый стиль, и все допустимо, впрочем, даже заезженная фраза – угадайте, какая – звучит в этом контексте как-то иначе)
Подытожим. А итожить-то и нечего. Просто мне понравилось. Но на месте автора, я бы вернулась к этому тексту годика так через 3 – или месяца через 3 (женская судьба непредсказуема, и порой месяц за год сойдет. Вернулась бы и переписала некоторые эпизоды. И тогда это была бы уже не ЖП В девочковом изводе, а самая настоящая проза, женская проза.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Анна Болкисева
|
Не мешайте виски с водкой
Часть 1.
Виски с водкой.
1 глава.
Вся улица куда-то бежала, да так быстро и прытко, что Дашке захотелось непременно прибавить шагу и тоже куда-то деловито заспешить. Она и заспешила - к памятнику поэтессы, которую Дашка никогда не читала и читать не собиралась.
- Ты не опоздала? – Эля удивленно хмыкнула, - Надо же, я уж приготовилась минимум четверть часа стоять на промозглом ветру.
- Какой такой ветер да еще, господи, слово какое - промозглый? Погода сегодня теплая, солнечно, будто не декабрь, а апрель, - хохотнула Даша.
- Такси ловим?
- Ловим, конечно. Не автобусом же.
- Ах дааа, - протянула Эля, гневно сверкнув глазами, - Мы же, буржуи, общественным транспортом ни-ни, это для челяди, черни…
- Да ну тебя, - Даша открыла дверь оранжево-желтой рено и приветливо улыбнулась таксисту, - Эль, садись в машину, не выпендривайся.
В темноте вонючего подъезда хрипло мяукал тщедушный кот, Эля вжала указательным пальцем кнопку звонка. За дверью послышалось копошение и возглас: «А-а, шалавы пришли-и!»
- Заходите, где вас черти носят? – Ника открыла дверь и сразу же шмыгнула обратно в комнату.
- Это мы еще быстро, - заметила Эля, - Она умудрилась не опоздать, представляешь?
- Не представляю, - отозвалась Ника, барабаня по клавиатуре, - Тут такой милый рассказик…
- Имей совесть, - возмутилась Даша, - Мы к тебе в гости пришли, а ты снова в компьютер залезла! И не ври про рассказик, - прибавила она, заглянув через Никино плечо, - Ты в аське висишь конечно.
- Ладно, - недовольно фыркнула Ника и вышла из сети.
Даша впервые увидела Нику прошлым летом, сцепились на пляже, не поделив последний шезлонг, потом уселись на одном, спустя четверть часа барахтались в прохладной морской воде и обмазывали друг друга солнцезащитными кремами. Обе обгорели, вернулись в город с волдырями, в результате чего созванивались каждый день, делясь впечатлениями и рецептами от ожогов.
Даша редко с кем сближалась, так уж получилось в ее непростой, полной встречами и разочарованиями, жизни. Подруг, как говорила знаменитая Людмила Прокофьевна из «Служебного романа», Даша ликвидировала еще в одиннадцатом классе. Надоели чисто-женские заморочки – липкие завистливые взгляды, колкие цепкие фразочки, насмешки, усмешки, смешки. И стало спокойнее, только совсем уж тихо, сумрачно, тускло без звонков и обсуждения последних новостей, без прогулок по магазинам в поисках модного тряпья и косметики…
А потом родители купили Дашке компьютер, подключили к интернету. И стала сидеть в сети сутками, неделями, годами. Время полетело – от коннекта к дисконнекту и обратно, в сети ей было просто и легко – сама себя лепишь, сама придумываешь свой характер и привычки, создаешь образ, наносишь последние штрихи – готово к потреблению… Появились виртуальные знакомые, простые и немного странные, потом сетевая жизнь стала переплетаться с реальной, так встретилась первая любовь:
Дашка, как обычно, сидела на одном из форумов да умничала о политике, а тут молодой человек какой-то, по всему персона в том web-пространстве известная и уважаемая, ей довольно грубо ответил. Она ему. Слово за слово – развязалась нехилая перепалка. Через несколько недель они уже вовсю переписывались по электронной почте, прошло два месяца - стали общаться в «аське», спустя полгода созвонились, встретились и закружилось, завертелось…
Прогулки по ноябрьскому промерзшему бульвару, на пронизывающем ветру, прижавшись друг к другу; поцелуи продолжительностью в полчаса; любимое кафе; «своя» песня из кинофильма «Привидение», а следовательно и «свой» фильм; разговоры по телефону ночи напролет – ни о чем, пустое сопение, признания, выяснение отношений, сдерживаемые слезы, трубка в дрожащих пальцах… и приторное примирение. Дашка поняла, что именно за этого человека ей по-настоящему хочется замуж, она познакомила его с родителями. Он очень понравился отцу, вскоре назначили день помолвки…
В тот день Дашка крутилась весь день у зеркала, примеряя юбки, брюки, платья, ей хотелось выглядеть и нарядно, и не слишком помпезно. Ритуал сватовства невесты у азербайджанцев довольно специфический – по правилам девушка присутствовать не может, пока родители договариваются, отсиживается в другой комнате, а парень и вовсе ждет вердикта на улице. После того, как договорились, сватам приносят сладкий чай, это знак согласия. Если чай не сладкий – отказали. И только потом зовут невесту, поздравляют ее, надевают на палец кольцо – обручальное, но не свадебное, а на голову накидывают шелковый платок. Платок можно тут же снять, а кольцо носить надо до самой свадьбы – от свадебного «бублика» оно отличается тем, что сдобрено драгоценными камнями. После помолвки невесту ведут по магазинам, чтоб она выбрала себе всё-всё, от нижнего белья до пальто, шубы, дубленки, обязательно косметику и парфюмерию.
Одним словом, невестой в Азербайджане быть приятно.
И Даша с нетерпением ждала этой процедуры, ей нетерпелось надеть кольцо и важно, как другие, за которыми она прежде наблюдала со скрытой завистью, говорить «я обручена», гулять со своим любимым по ресторанам и ночным клубам, наведываться на домашние мероприятия, не как его девушка, а уже почти, как член семьи.
Начало шестого, Дашины домочадцы нервно поглядывают на часы. Семь – Даша набирает его номер, мобильный отключен. Восемь. Девять…
Больше они не встречались. Ни разу. Живя в одном городе, даже не столкнулись нигде – мистика. Лишь изредка общие знакомые доносили до нее кое-какие новости, спустя два года рассказали, что он женился и эмигрировал в Германию.
«Скатертью дорожка», – с облегчением подумала Дашка и дала себе слово больше не влюбляться. Слишком болезненным и неожиданным было расставание, слишком тяжело было привыкать к одиночеству, от которого так легко отвыкла…
И жизнь снова вернулась в прежнее русло, потекли часы, дни, недели перед монитором, и снова она перестала выходить из дома, разве что в булочную или аптеку раз в месяц. Даша снова не видела ничего вокруг, не заметила, как у отца начались проблемы на работе, как он стал всё чаще жаловаться на плохое самочувствие – очнулась только, когда он попал в больницу. А потом все случилось очень быстро. Даша проснулась от криков, мама стояла босая в ночной рубашке, вокруг суетились соседи, подносили воду, обмахивали газетой. В течение часа понаехали родственники, друзья, знакомые, сослуживцы, потом закопошились женщины на кухне, запахло жареной мукой – готовилась халва, которой принято поминать усопших; на стол в гостиной водрузили тело в белом саване, вокруг столпились незнакомые люди, заголосили плакальщицы… А Даша сонно наблюдала за всем этим и пыталась понять – где же папа?
На кладбище она все-таки поехала, несмотря на то, что у мусульман в последний путь покойника провожают только мужчины, а женщины ждут дома. День был погожим, светило солнце, но Дашку трясло в ознобе, мужчины хмурились, поглядывая на нее. Кто-то осуждал за то, что настояла на своем и приехала, кто-то наоборот одобрял, но ни те, ни другие не знали что ей сказать, как успокоить… Когда огромный белый сверток скатился по ковру в могилу, Даша услышала откуда-то со стороны, где-то вдалеке жуткий вой, ее схватили за плечи – оказывается, то был ее голос…
Происходившее потом Дашка помнила смутно: ее привезли в квартиру, отпаивали валерьянкой, вызвали скорую, потом провал... Очнулась на третий день, осмотрелась, увидела портрет отца – новый, отретушированный фрагмент фотографии с какого-то банкета, белую тряпку на зеркале и вспомнила… Заплакала с трудом, выжала из глаз несколько слезинок, но лучше себя не почувствовала, потом встала, прошаркала в ванную, умылась, оделась во все черное, прошла на кухню, где снова копошились незнакомые люди, снова пахло жареной мукой и бараниной для гара (*гарнира к плову)… Дашка ни с кем не поздоровалась, налила себе чаю, взяла из большой вазы большой гогал (*соленая слойка), положила на тарелку и унесла к себе в комнату, из которой потом не выходила весь день, пропуская мимо ушей уговоры матери, мольбы и увещевания, мол, «нельзя, что люди подумают».
«Пусть думают», – пробурчала Дашка и повернула ключ в замочной скважине.
Сначала жизнь без отца была горька уж тем, что он ушел, мерещились его шаги – в тапках по паркету; казалось, что сейчас раздастся телефонный звонок, и знакомый голос в трубке спросит что купить к ужину; на улице виделся его силуэт, и при виде мужчин в такой же рубашке, той же комплекции, с той же прической – у Дашки сжималось сердце, хотелось кинуться вслед, окликнуть… В мечтах она сталкивалась с отцом, удивленно спрашивала где он был, а он заговорщически объяснял, что выполняет секретное государственное задание и никак не может вернуться. Тогда, в той мечте, Дашка прижималась к нему крепко-крепко и рассказывала, как ей его не хватает, говорила все то, что не успела или не посчитала нужным сказать прежде, целовала и отпускала… Ничего, кроме «секретного задания» в голову не приходило, лишь эта мысль могла его воскресить, несмотря на всю детскость и абсурдность. Или же Дашка принималась с маниакальной настойчивостью изучать труды о вечных душах и реинкарнации, штудировала «Тибетскую книгу мертвых», искала ответ в Библии и Коране, в конце концов, сама начинала развивать теорию жизни после смерти, но всякий раз после такого впадала в уныние, а иногда и в истерику.
Так вот, сначала было горько, только оттого, что отца нет рядом, а спустя приблизительно полгода закончились последние сбережения. Мать испуганно прятала жировки в ящик кухонного стола, чтоб не видеть их как можно дольше; Дашка пересчитывала деньги, пытаясь выдумать как экономить и, главное, на чем, но они неминуемо таяли, и к Новому Году ей пришлось разменять последнюю стодолларовую купюру. Хрустящий зеленый франклин исчез в окошке обменного пункта, а с ним и малая толика уверенности в завтрашнем дне.
- Мать, ты че остолбенела-то? – Ника дергала Дашку за рукав, - Тебе плохо, да?
- Нет, нормально, - растерянно отозвалась та, пялясь на свое отражение в зеркале.
- Нее, ну ты просто уже минут пятнадцать руки моешь, - вставила Эля, бесцеремонно закрывая кран.
- Да ну вас, дуры, - хмыкнула Дашка, - Какие такие «минут пятнадцать»? Вы бы еще час сказали!
- Ну, пять, у меня на мониторе видно, что пять минут прошло! – отозвалась Ника из комнаты.
- Стоп-стоп! Какой такой монитор? – оживилась Даша, - Ты же выключила комп!
- Ну-у, девочки, - взмолилась Ника, - Тут такой мужик!
- Запомни, - изрекла Эля громовым голосом, - Запомни то, что я тебе скажу! В интернет и в церковь так часто ходят одни убогие! Это факт! А исключения только подтверждают правило!
- Я убогая?! – возмутилась Ника, - А ну пошла отсюда!
- Ты – нет, но ты – то самое исключение!
- Слушай, классный мужик, говорю же тебе. Вот посмотри какая фотка.
- Хмм, - удивилась Эля, - Ничего так, на Гошу Куценко похож чем-то, - и заключила, - Непременно изврат. Садо-мазо или того хуже…
- Некрофил? – осторожно поинтересовалась Даша.
- Хуже! – покачала головой Эля, - Женатый.
- Ой! – отшатнулась от компьютера Ника, - Ты думаешь..?
- Не знаю, - злорадно усмехнулась Эля, - А про себя-то ты рассказала?
- Ну, конечно, у него и фотки есть!
- Я не о том, - возразила Эля.
- А о чем?!
- А про детей ты ему рассказала?!
- Ну, я сказала, что была когда-то замужем…
- Сказала, что два раза? – не унималась Эля.
- Ну, к чему такие подробности…
- Так, про детей рассказала? Или нет?
- Ну, всему свое время, - взмолилась Ника, нервно теребя мышку.
- Кабы у тебя был один, я бы согласилась, - беспощадно возразила Эля, - но трое!
- Ну, они же тройняшки, - промямлила Ника, выискивая в «старт меню» shut down.
- Тем более! – победоносно подытожила Эля, - Вырубила машину? Пошли пить чай!
Ника познакомилась со своим первым мужем в день окончания школы, шла себе по Арбату с подругой, размахивая флажком и улыбаясь прохожим, а навстречу он – с виду парень как парень, а что-то заискрилось в его глазах, что-то промелькнуло во взгляде такое – необычное, незнакомое, непохожее… Он был невысок, чуть полноват, небрежно одет, вздернутый нос, невыразительные серые глаза – полная противоположность ярким инфернальным красавцам, что рисовались в Никином воображении по ночам, когда она сидела на подоконнике и мысленно вела беседы с не встреченным пока любимым…
А потом были встречи украдкой в его маленькой квартирке на окраине города, разговоры о музыке и живописи, которые нередко заканчивались в постели. Когда выяснилось, что Ника беременна, Стас – так его звали – молниеносно принял решение подать заявление в загс. Стоит ли говорить, что реакция Никиных родителей была отнюдь не положительной, скорее наоборот, они всеми силами пытались удержать дочь от раннего и крайне бесперспективного, по их мнению, брака, но она уперлась и твердо стояла на своем. Пришлось, скрепя сердце, согласиться. Небольшая «камерная» свадьба, на которую были приглашены только самые близкие, прошла в загородном доме Никиных родителей – карьерных дипломатов, объездивших полмира и прочивших своему единственному чаду блестящее будущее в МИДе, благо, на факультет международных отношений ее все таки удалось устроить – путем задействования всех имеющихся связей и дачи довольно приличной взятки проректору… Каково же было их возмущение, когда дочь мало того, что замуж собралась, так вообще взяла академический отпуск на неопределенный срок. Никин отец – Эдуард Николаевич – человек довольно жесткий и немногословный, поразмыслив, взвесив все за и против, предложил новоиспеченному зятю, который, кстати, закончил в свое время востфак, место в посольстве в Китае. Стас, не раздумывая, согласился.
Так Ника оказалась в Пекине. Надо заметить, то была первая заграничная командировка в ее жизни, прежде родители, уезжая куда-либо, оставляли ее с бабушкой, забирая к себе только на каникулы – мотивировали они это, тем, что в школах при посольстве нормального образования не получишь, а уж от общения с отпрысками дипломатов вообще ничего путного не будет. Вот и ходила Ника в обычную московскую школу, даже без уклона, училась с обычными детьми.
А тут… Незнакомая страна, все чужое, все странное. Языковой барьер, барьер коммуникативный даже со своими - дип-жены были минимум на десять лет старше, а общаться со сверстниками-сверстницами тоже не получалось, у них совсем другие интересы и забавы. Вечерами Ника с завистью наблюдала с балкона их новой квартиры, как девчонки и мальчишки ее возраста гуляют по огромному двору, рассказывают друг другу институтские байки, хохочут, договариваются пойти на дискотеку… А она, с огромным животом, слоняется по пустой квартире – одна, потому что муж на каком-то приеме, вернется он заполночь и завалится спать, бросив пару дежурных фраз… И Ника снова сама с собой, со своими мыслями и переживаниями. Не с кем поговорить, не с кем посмеяться и поплакать, пожаловаться и то некому… Пробовала несколько раз позвонить матери, но та и слушать не стала, отчитала дочь и трубку повесила.
Ника решила выходить из дома в гордом одиночестве, пару раз столкнулась во дворе с женами работников посольства, те, пошушукавшись, вяло поздоровались, натянуто улыбнулись и продолжили шествие, покачивая полными бедрами и обвислыми задами. Ника им категорически не нравилась – как приехала, нос задрала, никому не стала звонить, елейным голоском поздравлять со всеми праздниками – от Нового Года до Дня Космонавтики; восхищения по поводу новой шубки жены советника не выказала на последнем приеме в турецком посольстве – хамка невоспитанная.
В тот погожий апрельский денек Ника, несмотря на легкое недомогание, решила прогуляться по парку; потом зашла в кофейню, выпила чашку каппучино, заела пирожным; потом, не спеша, направилась к огромному торговому центру, где гуляла часа четыре, накупила шмотья – мешков десять, вышла, остановилась в поисках такси, вдруг почувствовала резкий толчок внизу живота, потом еще, потом что-то горячее хлынуло по ногам, у Ники закружилась голова, все завертелось, потемнело, слышны были какие-то голоса, китайское щебетание, возгласы, крики, звук сирены… Потом тишина.
Очнулась, еле открыла глаза, жадно глотнула пересохшим ртом воздух, хрипло позвала Стаса. Засуетились вокруг медсестры, прибежал какой-то мужичок в белом халате, с виду то ли англичанин, то ли американец – Ника собралась уж облегченно вздохнуть, как скорчилась от резкой боли.
- Что происходит? – обратилась она к предполагаемому англичанину.
- Роды происходят. Схватки начались у вас, - хмуро отозвался он, - Сейчас введем местную анестезию и начнем.
- Что начнем? – тупо поинтересовалась Ника, - Я же только на седьмом месяце.
- Это не ко мне. Схватки начались, надо резать, - процедил доктор, - Пока заполните карту, в посольство мы уже сообщили, что вы у нас.
- А откуда вы узнали?.. – не унималась Ника.
- У вас дип-паспорт с собой был, - отрезал доктор, протараторил что-то медсестрам по-китайски и вышел из палаты.
- А можно общую анестезию? – заорала Ника ему вслед, но тот уже захлопнул дверь.
Героические роды в гордом одиночестве прошли легко - в Китае всем делают кесарево сечение, а уж в Никином случае сам бог велел, на свет, как и ожидалось, появились близнецы, да не просто, а тройня.
Ника была разочарована – трое мальчишек на нее одну, безобразие. Прошло несколько месяцев, дети, как назло, становились все более и более похожими на Стаса, ничего общего с матерью. К тому времени, надо заметить, отношения с мужем у нее окончательно испортились, точнее просто сошли на нет – были исчерпаны все темы для разговоров, секс стал механической обязанностью, которая со временем почти прекратила свое существование, радовало одно – не было скандалов, споров и выяснения отношений.
Она все чаше гуляла одна, бродила по пекинским улочкам, иногда садилась в такси и приезжала куда-нибудь в отдаленный район города, где с интересом разглядывала старые дома, еще не снесенные в угоду новомодным небоскребам, заходила в лавочки и забегаловки. Тем вечером она тоже нашла уютный ресторанчик в старом районе Пекина, довольно фешенебельный, но небольшой, села за столик в углу, заказала чао-фанг (*жареный рис) и тьебан (*жареное мясо). Попивая жасминовый чай, она заметила, как в ресторан зашел молодой человек, китаец, но по виду явно не пекинец, скорее южанин, он сел за соседний столик, сделал заказ. Ника смотрела на него с неподдельным интересом – шикарный костюм, галстук, дорогая обувь, да и черты лица правильные тонкие, незнакомец, заметив ее заинтересованность, улыбнулся и кивнул. Она смутилась и опустила глаза. Тем временем в ресторанчике наблюдалось небывалое оживление, пара скучающих посетителей в срочном порядке ретировалась, на кухне слышалась беготня и какие-то нервные возгласы, а официанты старательно расставляли на столике вновь прибывшего блюда с разнообразной снедью, он же все чаще и чаще поглядывал в сторону Ники.
«Черт»,- думалось ей, - «Кусок в горло не лезет, так смотрит. Кажется, я краснею».
Так и не доев свой ужин, Ника, запинаясь, попросила счет. Официант только мотал головой и мычал что-то нечленораздельное, указывая на незнакомца. Она удивленно приподняла бровь и покачала головой, попыталась расплатиться. Незнакомец лениво поднялся со своего места и подошел к ней.
- Что вы пытаетесь сделать? – английский с легким акцентом, интонация чуть насмешливая.
- Расплатиться, - промямлила Ника, чувствуя как полыхают уши.
- Забудьте, - улыбнулся он и вдруг спросил, - А как вас зовут, кстати?
- Кстати, Ника, - ответила она со смешком.
- Сяо Ли, - проговорил он, - Можно Сэм, думаю, вам будет так удобнее.
- Ага, - кивнула она, чувствуя себя совсем легко.
- Вы красивая, очень красивая, - прибавил он довольно спокойно.
Ника нисколечко не удивилась, ей нередко говорили об этом в Китае, буквально на каждом шагу, совершенно незнакомые люди - женщины и мужчины, сначала она шарахалась, ища какой-то подтекст, потом поняла, что это своеобразная искренность, свойственная китайской культуре, и перестала смущаться. Но Сэм, хоть и произнес привычную для нее фразу спокойно, смысл вложил, по всей видимости, особый, иначе, отчего Ника съежилась под его взглядом и густо покраснела.
Она, не кривляясь, с радостью согласилась прокатиться в его роскошном бентли, из разговора узнала, что он заехал в этот район города по каким-то делам, да и в Пекине проездом, а сам из Гонг Конга. Подъехав к дому, Ника торопливо оставила номер своего мобильного, договорились встреться в том же ресторане завтра утром…
- Знаете, я очень люблю танго, - сказал Сэм, подливая в крохотную чашечку чай.
Ника поперхнулась - чего уж не ожидала, того не ожидала - прежде, как ни странно, в ее воображении ни раз рисовалась похожая сцена – она, вся такая-растакая обворожительная жеманно попивает кофе, а сидящий напротив молодой человек приятной наружности произносит эту фразу, тотчас же звучит ее любимая «Cierra tus ochos y escucha», он медленно встает, приглашает ее, и их тела, сплетенные в танце, скользят по гладкому паркету, она чувствует прикосновения его горячих влажных пальцев через тонкий шелк вечернего платья, а потом…
Но тут было явное несоответствие мечте, во-первых, Ника была отнюдь не в вечернем платье, а в свитере и джинсах, во-вторых, откуда в китайском ресторане танго Пьяццолы, и, в конце концов, она пьет вовсе не кофе, даже не мате, а зеленый чай, что уже как-то не стыкуется с аргентинским танцем страсти.
- О чем вы задумались, - прервал ее размышления Сэм.
- А, ну, да так, - протянула Ника, - Я тоже люблю танго, кстати, особенно Пьяццолу.
- Да-да, - улыбнулся он, - «Naranjo en flor» слышали? Потрясающая вещь.
- Кажется, слышала, - рассеянно проговорила Ника, - Как это все странно…
- Что странно? - он задымил сигарой и внимательно посмотрел на нее.
- Вы, я, этот ресторан, разговор о Пьяццоле…
- Ничего странного. На все воля судьбы, - проговорил он чуть слышно и коснулся ее пальцев.
- Я в судьбу не ве.., - начала было Ника, но замолчала.
- А что вас удивляет, Никки, - он смешно произнес ее имя, - Что китаец слушает танго?
- Вовсе нет, - воскликнула Ника, - При чем тут это? Просто это все… Ну, как-то странно, вчера мы еще не знали друг друга…
- Поедем ко мне? – спокойно предложил он.
Квартира в пентхаузе огромного дома в центре Пекина, обставленная вычурно и авангардно, всюду нарочитая эклектика – смешение Востока и Запада: огромный кабинет, увешанный оружием – старинным, как решила Ника, спальня величиной в ту квартиру, что предоставило им посольство, кровать, на которой поместилась бы футбольная команда в полном составе да с тренером впридачу, новейшая невиданная техника, бассейн… Ника чувствовала себя золушкой, обалдевшей дикаркой, она старалась не очень откровенно пялиться на диковинные безделушки, картины и ковры…
- Прости, квартира немного не обжита, я редко тут бываю, - проговорил он, - Так что обустроена она несколько простовато, небрежно и неаккуратно, не то, что у меня в Гонг Конге. В тот дом я вложил всю душу.
- Я представляю, - многозначительно сказала Ника, тщетно силясь представить обстановку оригинальнее увиденной.
- Слетаем туда завтра, - прошептал он, расстегивая ее джинсы.
- Непременно, - ответила она, закрывая глаза.
Недели полетели с бешеной скоростью, зашелестели страницы календаря. Наступила зима. Ника возвращалась домой под утро, а иногда не появлялась сутками. Когда Стас справедливо возмутился и посетовал на то, что его уже вызывал к себе сам посол, Ника мысленно «послала посла» куда подальше, чмокнула разъяренного мужа в лоб, собрала самое необходимое, и, даже не взглянув на спящих близнецов, ушла. Навсегда. С концами.
Потом… Потом были ночи и дни в Гонг Конге, сумасшедшие вечеринки с Сэмом и его друзьями, кокаин и много выпивки… Были шопинги в Париже, уик-энды в Венеции, знакомство с модельерами и кинозвездами, платья и шубы немыслимых фасонов и расцветок, украшения и машины, казино и ночные клубы… Ника не успевала думать, размышлять, она просто жила так, как и мечтать не смела – сегодняшним днем, позабыв о вчера, не планируя завтра…
В тот день она дольше обычного провела в ванной, делая макияж и прическу, потом полчаса выбирала во внушительных размеров гардеробной костюм и туфли к нему, еще минут пятнадцать ушли на выбор драгоценностей, наконец она облачилась в открытое черное платье чуть выше колен, узкий темно-серый пиджак из тонкой шерсти, дымчатые чулки и лодочки из змеиной кожи на высокой шпильке… Немного поразмыслив, Ника надела тонкую белую цепочку с бриллиантовым кулоном, изящные нежные сережки и кольцо, подаренное Сэмом, когда их сумасшедшему роману исполнилось три месяца. Она уже спускалась вниз, как вдруг услышала громкие возгласы в зале, увидела троих китайцев в черном, которым Сэм, жестикулируя, пытался что-то объяснить, потом услышала несколько выстрелов – Сэм качнулся, опустился на колени, поднял глаза, встретился взглядом с Никой и упал…
Дальше все происходило как во сне. Она стремглав кинулась наверх, заперла дверь и решила выбраться на крышу через окно, но, открыв его увидела, что китайцы, не спеша сели в машину и уехали…
Ника не помнила сколько часов она провела, сидя на полу у кровати, раскачиваясь в такт музыке, что, не прекращая звучала в зале – Сэм часто ставил на repeat mode одну и ту же мелодию, ему не хватало раза, чтоб насладиться ею. Звучала его любимая Naranjo en flor.
Потом она спустилась, хладнокровно выключила компьютер, аккуратно обошла лужу крови, что вытекла из бездыханного тела ее любовника, снова поднялась, собрала драгоценности, документы, уложила самые необходимые вещи в небольшую сумку. Через минуту она уже сидела в машине... Ту ночь в гостинице Ника запомнила на всю жизнь, она почти не спала, вздрагивала от каждого шороха, всюду ей мерещились кровожадные триады (* китайская мафия), она выкурила две пачки сигарет и выпила несколько чашек кофе. Наутро Ника вылетела в Пекин.
Мужу она ничего рассказывать не стала, попросила только позаботиться о детях и устроить ей поездку в Москву. Стас не стал чинить препятствия, сделал все, как просила. Через неделю Ника была уже дома.
О том, что произошло с ней в Гонг Конге, она никому не рассказывала, да и кто бы поверил в эту историю в стиле Тарантино, покрутили бы пальцем у виска и только; Ника и сама вспоминала о происшедшем нечасто, разве что в кошмарах снова и снова бежала вверх по крутой лестнице и, ломая ногти, запирала дверь…
Она стала нелюдима, ее стала раздражать Москва с невыносимыми расстояниями, беготней и толкотней, отношения с родителями испортились – они так и не смогли простить свою непутевую дочь за несбывшиеся мечты и неоправдавшиеся надежды.
Нике захотелось уехать, куда-то подальше, где ее никто не знает, где она не знает никого, где тихо и спокойно, непременно к морю… И ей вспомнился город, куда они с бабушкой несколько раз ездили летом, город с просторным бульваром и эстакадой, уводившей далеко в открытое море; город с высокой древней башней в центре, откуда по легенде шагнула вниз влюбленная принцесса; город небольшой и уютный… Ника продала две-три побрякушки из тех, что ей дарил Сэм и… купила в том городе небольшую двухкомнатную квартиру, сделала простенький евроремонт, приобрела по каталогу недорогую, но стильную яркую мебель, технику и домашнюю утварь. Через месяц она переехала в Баку.
Со вторым мужем Ника познакомилась в библиотеке. Академ-отпуску пришел конец, она перевелась на заочное отделение, готовилась к сессии, выискивая информацию в интернете, выписывая книги из Москвы, пока ей не посоветовали сходить в «ахундовку» – огромную бакинскую библиотеку, место, которое справедливо ненавидели все студенты города - за холодные неотопляемые залы, вороватых работников и затхлый запах, доносившийся из столовой.
Ника брезгливо протерла стул носовым платком, уселась поудобнее, не снимая куртку, и открыла книгу… Строчки прыгали и скакали, отплясывали одновременно джигу и пасадобль, буквы никак не складывались в слова, а последние упрямо отказывались формировать предложения. Она в сердцах чертыхнулась и перевела взгляд на подоконник, где стоял горшок с огромным кривым-косым кактусом.
- А в прошлом году он цвел, - проговорил кто-то у самого уха.
Ника обернулась и увидела улыбающегося молодого человека.
- Тенгиз, - представился тот.
- Ника, - не раздумывая, ответила она.
Знакомство в библиотеке почему-то казалось Нике совершенно безопасным, будто не мог туда придти прототип легендарного Ганибала Лектора (*главный герой триллера «Молчание ягнят»), чтоб покопаться в книгах об инквизиторских пытках…
Их библиотечный роман продолжался год, они созванивались и встречались в пыльной столовой, дешевый безвкусный чай стал казаться волшебным ароматным зельем, они говорили часами обо всем – о жизни, о книгах, о детстве. Ника обходила лишь тему прошлого замужества и конечно полумифическую историю с гонконгским возлюбленным… Она придумала легенду о том, что ее мать родом из Баку и Нике давно хотелось перебраться на родину - закончила школу и переехала, мол, любит спокойствие…
«В деревенскую глушь потянуло», - усмехался Тенгиз.
О себе он почти не рассказывал. Только объяснил, что пишет диссертацию о Кавказской Албании – древнем государстве, некогда существовавшем на территории Азербайджана, что сам он удин – потомок древних албанцев, почти вымершего некогда могущественного этноса. Ника слушала, затаив дыхание, почему-то представляя могикан или ацтеков, другими древние албанцы никак не хотели рисоваться в ее воображении.
- А где ты вырос? – спросила она осторожно, четко видя этакую полу-юрту – полувигвам.
- В Баку само-собой, - удивленно ответил Тенгиз, - Закончил обычную школу, поступил на исторический факультет. А что такое?
- Ничего, - рассмеялась Ника, - Ты совсем меня запутал со своими утиями-кутиями-удинами-албанцами. Почему-то подумалось, что вырос в этой несуществующей стране.
- Ну, страна не существует, но существуют земли. И я там бывал, у нас там даже дом есть. Ты, кстати, была когда-нибудь в горах?
- Да, - честно ответила Ника, вспомнив поездку в швейцарские Альпы с Сэмом, и тут же осеклась, - То есть нет. В раннем детстве разве что, с родителями.
- Поедешь со мной? – спросил Тенгиз, глядя ей прямо в глаза.
- Конечно, - соврала Ника, будучи уверена в том, что непременно найдет какую-нибудь приличную отмазку и откажется.
Они выехали рано утром, когда было еще совсем прохладно. А потом… Потом было семичасовое путешествие в стареньких жигулях, остановки в шашлычных, пикники на траве; под вечер приехали в восхитительный поселок в долине, вокруг горы-великаны в белоснежных шапках, добрались до дома… Тенгиз объяснил, что в нем некогда жил управляющий поместьем его прадеда, после революции усадьбу забрали, а домик таки оставили – барина своего местные крестьяне любили. Оставили и огромный сад, в котором Ника гуляла по утрам, ступая босыми пятками по влажной траве и срывая неспелые кислые яблоки в капельках росы, потом она приносила их на кухню, посыпала крупной солью и ела, громко чавкая и жмурясь от удовольствия. В самый солнцепек они ходили на речку, и Ника купалась в ледяной прозрачной воде, не снимая резиновых сланцев, чтоб не порезаться о каменистое дно.
Вернувшись в город, Ника и Тенгиз подали заявление в загс, через месяц расписались, и он переехал к ней. Сначала они упивались новизной, изучали друг друга, присматривались и прислушивались… Тенгиз все чаще расспрашивал ее о родителях, с которыми так и не увиделся ни разу, она отшучивалась, меняла тему разговора, но день Икс все таки настал.
- Лживая шлюха, - сказал он, собрал свои вещи и был таков.
Ника проревела неделю; устроила истерику, подписывая бумаги о разводе, звонила ему несколько раз – все без толку. Она впала в депрессию, стала все чаще подумывать о том, чтоб свети счеты с неудавшейся, по ее мнению, жизнью… Однажды, заплатив две тысячи манат за вход, прошла в крепостную башню, поднялась по крутой узкой лестнице на самый верх, окинула город тусклым прощальным взглядом, села на бордюр…
- Это больно, - насмешливо проговорил хриплый женский голос.
- А? – Ника испуганно отшатнулась от края, - Не поняла, простите.
- Шучу, - улыбнулась девушка, - Просто со стороны можно подумать, что вы не любуетесь видом, а бросаться собрались.
- Да-а? - притворно протянула Ника, - О, нет, что вы! Я вообще часто сюда прихожу, просто поразмыслить о том, о сем…
- Я тоже, - кивнула девушка, - Меня Элей звать, а вас?
- Ника.
Эля – рыжие кудри, золотистая кожа, тонкие запястья и острые ключицы, худенькая, хрупкая, с личиком херувима и… низким хриплым голосом, моментально разрушающим ангельский имидж. Ника сразу нашла с ней общий язык, у них совпало всё-всё, как пазл – взгляды на жизнь, специфическое чувство юмора, вкусы и пристрастия.
Так, сама того не зная, Эля спасла Нике жизнь и стала самой близкой подругой…
- Ну, мать, у тя холодильник просто ломится, - растерянно произнесла Даша, приоткрыв дверцу, - Соленые огурчики – произведены в Болгарии. Соленые помидорчики – произведено в Азербайджане. Ассорти из солений – Венгрия. Три яйца. Полпалки колбасы. Кусок сыра. Бутылка водки, початая, между прочим.
- Ты че эт соленья жрешь? – хитро поинтересовалась Эля, ставя чашки на стол, - Кто какой чай будет? Ник, ты жасминовый, как обычно?
- Убери это, - мрачно ответила та, - ставя на стол рюмки и бутылку с прозрачной желтой жидкостью.
- Это че такое? – хором воскликнули Эля и Даша, переглянувшись.
- Вискаря бухнем, - буркнула Ника, разливая напиток.
- Сто-оп, - заорала Эля, - Из рюмок? Темнота! А стаканы? А содовая? А лед?!
- Пошла ты! – возмутилась Ника, - Сама знаю, нет ни льда, ни содовой. Стакан можешь взять, если хочешь, вон на сушилке над мойкой, чистый…
- Да ладно, - Эля с опаской понюхала содержимое рюмки, - Я впервые, кстати.
- И я, - хмыкнула Даша.
- Я во второй раз, - подытожила Ника, - В первый раз на яхте у Сэма…
- Началось! – перебила ее Эля, - Сейчас начнет ныть о гонконгском мафиози, потом вспомнит этого будущего нобелевского лауреата из племени мумба-юмба… Так недолго и до Стасика добраться!
- Сама ты мумба! – расхохоталась Ника, - Он удин. Твой предок, между прочим.
- Да ты что-о-о! – захлопала ресницами Эля, - Это сколько же ему лет?! Я, кстати, от обезьян произошла - на будущее предупреждаю, если тебя мои предки еще интересуют.
- За нас! – крикнула Дашка и подняла рюмку.
- Горе-тамада, - вздохнула Эля, - Кто так тосты говорит-то? Буркнула-бухнула и все дела? Фи.
- Заткнись и пей, - рявкнула Дашка, насильно чокнувшись с ней, - Следующий тост за тобой, раз настаиваешь.
Выпив, все трое крякнули, поморщились и возмущенно переглянулись.
- Англичане, - оправдываясь, пожала плечами Ника, - Ну, они и жрать-то не умеют, а уж пить…
- Чем закусить? – промычала Эля, - Овсянка хоть есть?
- Есть огурцы соленые. Целая банка.
- С виски? Ты сдурела? – ахнула Даша, задумалась и прибавила, - Тащи сюда…
Эля прежде терпеть не могла «бабские посиделки», с детского сада дружила исключительно с мальчишками, занималась в секции каратэ, обожала фильмы с участием Брюса Ли и мечтала съездить в Тибет. Потому, наверное, она сразу потянулась к Нике, как только узнала о ее китайском прошлом.
Элькина прямолинейность и нарочитая грубость нередко мешала ей в общении со сверстницами, а дружба с мальчишками постепенно сошла на нет, когда из костлявой пацанки она превратилась в очаровательную девушку. Превращение это Эля проигнорировала и искренне удивлялась разительной перемене, произошедшей во вчерашних закадычных приятелях. Некоторое время она упорно пыталась сопротивляться самой себе– не красилась, хотя одноклассницы давно уже подводили глаза и румянили щеки; носила растянутые свитера и широкие джинсы; но все равно ей звонили и писали письма, провожали до дома. Ну, Элька и смирилась, стала покупать косметику и парфюм, сменила гардероб и привыкла к своей привлекательности… А молодых людей неуклонно отсылала куда подальше. Спустя пару лет за ней прочно укрепилась репутация убежденной мужененавистницы и лесбиянки. Элька возмущалась – ну, какая из нее лесбиянка? Она даже к бисексуалам относилась настороженно. А тут такое инкриминируют… Но на ухаживания упрямо отвечала безразличием, мысленно мотивируя свое поведением «нежеланием размениваться на мелочь», и Элька на самом деле свято верила в этакого принца, который ее непременно найдет, будет читать вслух Лорку вечерами, дарить полевые цветы и провожать домой с работы…
Так вот, Элька, которая прежде с презрением относилась к подобным «собиронам», познакомившись с Никой, а через нее с Дашей, вошла во вкус и отныне сама подчас являлась их организатором… Вот и сегодня они встретились по ее инициативе.
Глава 2.
После третьей рюмки и второго огурца Дашке вдруг стало грустно, она уныло посмотрела на пьянеющих подруг, зачем-то скинула ботинки и пошла босиком в никину спальню, села на краю кровати, подперев подбородок ладонью, и замурлыкала под нос модную печальную песенку о том, как трудно прощаться.
- Хандрим? – Ника устроилась на ковре у ее ног.
- Угу.
- А мне хуже всех, - пробормотала Ника, кусая край носового платка.
- Тебе-то почему? – хмыкнула Даша, - Чем плохо? Ты талантлива, молода, красива, в деньгах не нуждаешься, столько всего в жизни повидала…
- Вот именно, - перебила ее Ника, - в прошедшем времени. Повида-ла. Посмотре-ла. Побыва-ла. Люби-ла. Замужем бы-ла. Детей роди-ла… А что теперь? А что завтра? Мои близнецы возненавидят мать, которая их бросила; мои родители меня уже ненавидят… Мужья презирают – один за измену, другой за ложь.
- Слышь, кончай пьяное нытье, - рявкнула Эля, входя в комнату, - Начнем с того, что ты не можешь знать как к тебе отнесутся твои трехлетние мальчишки через несколько лет. Ты же сама недавно хотела их забрать? Вот и заберешь! Во-вторых, кабы твои родители тебя ненавидели, не звонили бы, не хлопотали о твоих сессиях-экзаменах, не присылали бы денег, в конце концов! А что о мужиках… Тебе сколько лет-то? В твоем возрасте кто-то только в первый раз целуется!
- В том и заключается моя point! – раздраженно заметила Ника, - В моем возрасте у многих все впереди, а у меня позади! А что сессии-экзамены – уволь, не из-за меня хлопоты, из-за себя любимых, чтоб ко всему их дочь еще и из ВУЗа не выперли бы – исключительно общественного мнения ради.
- Почему позади-то? – возмутилась Даша, - Ну, с тем не получилось, с другим. Согласна, история с Сэмом – вообще триллер голливудский, не каждому такое выпадет... Но во всем имеется свой плюс!
- Какой же это плюс… имеется? – прошипела Ника.
- Бесценный опыт, воспоминания, впечатления. А дети… Зато когда им исполнится двадцать, тебе будет всего тридцать восемь!
- И потом, - прибавила Эля, - Тебя никто насильно замуж в семнадцать лет не выдавал, даже наоборот!
- Думаешь, я себя за это не ругаю? Думаешь, нет? – взвизгнула Ника, - Какой черт дернул меня совершать все эти ошибки?! Почему у всех тормоза есть, а я живу на ощупь, натыкаясь на острые углы!
- Дура ты, - спокойно проговорила Даша, - Я, как ненормальная, ношусь по компаниям по трудоустройству, раздаю всюду свои резюме, чтоб найти, наконец, нормальную работу; в долгах, как в шелках - кредиторы звонят по сто раз в день – пою байки о даче, от продажи которой я якобы выручу приличную сумму и расплачусь… Что еще? А нет у меня никого. Был. Уехал, прошло… И всё. Пустота. И вспомнить почти нечего.
- Ну, - растерянно протянула Ника, - Сколько тебе денег нужно, чтоб расплатиться? У меня кое-что от Сэма осталось… Из безделушек…
- Да ну! – обиженно хмыкнула Даша, - У тебя я никогда ничего не возьму. Не смей, если не хочешь, чтоб я просто напросто прекратила с тобой всякое общение. Ни к тому я все это рассказала…
- Хорошо-хорошо, - испуганно пробормотала Ника.
- Слышь, - Эля окинула Дашу оценивающим взглядом и прищурилась, - А почему никого нет-то? С такими данными и никого. Ты случаем не того?..
- Чего «того»?
- Не.., - Эля манерно поправила волосы и прикусила губу, - Не лесбиянка, как я?
- Эля! – хохотнула Дашка, отбиваясь от подруги, но та уже, смеясь, повалила ее на кровать.
- Ника, неси фаллоимитатор! – орала Эля дурным голосом, избивая Дашку подушкой, - Будем недотрогу невинности лишать!
- Кто бы говорил! – съязвила Ника, - Прынца у нас ты ждешь, не она. В двадцать шесть ни разу не целованная!
- Ну, предположим, пока двадцать пять, - возразила раскрасневшаяся Эля, - И целованная таки.
- Да ты что-о? – Ника и Дашка (хором), - С кем?
- С соседом по даче, - Эля скорчила брезгливую мину, - Чисто ради галочки. Я ему даже номера не оставила.
- А что еще было? – воодушевилась Ника, - Что-то было?
- Та-ак, - Эля призадумалась и кивнула, - Было.
- Что?! Не томи! – взвыла Даша.
- Он.., - Эля сделала многозначительную паузу, - Он дотронулся до моей груди. Правда я была в толстенном свитере, а под ним майка… Но важен сам факт.
- И все? – нетерпеливо спросила Ника.
- А что ты еще хотела? – возмутилась Эля, - И этого предостаточно для человека с имиджем убежденной мужененавистницы и лесбиянки.
В это время откуда-то из коридора донеслись звонкие телефонные трели – чей-то мобильник резво отплясывал канкан на столике у зеркала.
- Твой? – спросила Ника, протягивая Даше крохотный «панасоник». Та отрицательно покачала головой.
- Номер высветился? – спросила Эля.
- Нет, «номер скрыт». Возьмешь трубку или отбой дать?!
- Возьму, - обреченно ответила та.
- Да, здравствуйте.
Ника с Дашей переглянулись, решая выйти им из комнаты или остаться и послушать разговор, любопытство естественно взяло верх…
- Вы уверены в том, что это была я?… Хммм… Ну, предположим… Хммм… Н-ну, возможно… Хммм… С чего Вы взяли?… Да? А какого цвета?… Хммм… Правильно… Простите за нескромный вопрос, вы вообще как по жизни – больны, да?... Хммм?! Я не хамлю! Хаха, ну, щаз-з-з, так я и поверила! А что вам мешает подойти?... Хммм. Не понимаю… Нет, не думаю… Хммм… А это Вам откуда известно?!! Господи! Мистика какая-то!
Эля дала отбой.
- Кто? – осторожно поинтересовалась Даша.
- Не знаю, - ответила она, - Я из-за этого и предложила сегодня увидиться, рассказать хотела. Звонит ко мне вторую неделю, не знаю кто, не подозреваю даже. Понимаешь, он обо мне знает абсолютно все, маньяк какой-то.
- То есть? Как – маньяк? – удивилась Ника, - Что знает?!
- Всё, - мрачно проговорила Эля, - Когда я выхожу из дома, куда я иду, во что я одета, сколько времени я провожу там-то и там-то, каким парфюмом пользуюсь, какие книги люблю, что ем, что пью, где училась, где работаю, шефа моего по имени знает... Он досканально описывает всех, кого видит рядом со мной, вот Дашку только что описал… Назвал и твой адрес, кстати…
- Он тебе угрожал?
- Нет! В том-то и дело, что нет!!!
- А что же он говорит? – обалдела Ника.
- Что любит, что я – женщина его мечты, что он о такой мечтал всегда… Красиво так говорит, девочки, так говорит! А голос… Какой у него голос, кабы не боялась, влюбилась бы!
- И часто он звонит? – спросила Даша, поежившись.
- Ну, раза два в сутки. Никогда не звонит рано утром или после семи вечера.
- Женат, - уверенно сказала Ника, - Раз после семи не звонит, женат!
- Око за око? – рассмеялась Эля, - За «Гошу Куценко» своего виртуального мстишь?
- Кстати, где он? – воскликнула Ника, - Можно я комп включу?
- Ника!!!!
- Ну, там же музыка, - взмолилась она, - Все эм-пи-три файлы на харде, ты же знаешь, я компакт-диски не держу!
- Валяй, - улыбнулась Дашка, - Я заодно почту проверю.
- Девочки, а виски?! – возмутилась Эля, тряся полупустую бутылку, - Здесь же еще что-то осталось!
Виски на голодный желудок, с огурцами вприкуску, под вопли каких-то чернокожих певичек… Ника извивалась в бешенном ритме, задрав свитер и запрокинув голову, Эля трясла рыжими кудрями и виляла задом, подражая Джей Ло* (*Дженифер Лопес – певица, актриса, танцовщица, застраховавшая свою, не побоюсь этого слова, попу на довольно внушительную сумму), Даша же с ужасом наблюдала за ними, потягивая виски прямо из бутылки.
- А виски того? – в ужасе проговорила Эля, - Ты всё выдула?
- Ничего, - бодро отозвалась Ника, - У меня еще водка в холодильнике имеется, забыли?
- Не мешайте виски с водкой, - испугалась Дашка, - Потом такое будет! Такое!
- Да ну!
Водка пошла значительно быстрее, сочнее захрустели огурцы и взгляды стали совсем ласковыми. Эля сдалась первой, размахивая руками и мотая головой, понеслась в туалет, где рухнув на колени перед унитазом и приговаривая «убейте меня, убейте меня лучше», вырвала и виски, и водку, и огурцы… Потом умылась холодной водой, размазав по физиономии тушь и помаду, ползком добралась до спальни и рухнула на кровать.
- Это потому что она с утра ничего не ела, - объяснила Ника, открывая окошко айсикью.
- О! – всплеснула она руками, - А он тут! Хочешь поболтать?
- С твоим Гошей? – плохо соображая, спросила Даша, - На фиг он мне сдался?
- А тогда вот что сделаем! – Ника пододвинула к себе клавиатуру и стала что-то нервно выстукивать.
- Всё, готово.
- Что готово? – вяло поинтересовалась Дашка.
- Я дала ему твой номер мобильного, - радостно сообщила Ника, на всякий случай отодвинувшись на почтительное расстояние.
И будто в подтверждение ее словам в дашином кармане заливисто защебетал телефон, она сжала его в руке и тупо уставилась на улыбающуюся подругу.
- И что ты ему наплела?
- Что ты очень красива, - протянула Ника, покачиваясь на одной ноге.
- С ума сошла! – возмутилась Даша, - О чем мне с ним говорить?!
Ника только пожала плечами и вышла из комнаты. А телефон между тем продолжал настойчиво трезвонить.
Дашке вдруг стало весело, даже смешно, сама ситуация – пьяные в стельку подруги и неизвестный абонент из интернета - под воздействием выпитого показалась ей просто уморительной , еле сдерживая хохот, она нажала на «yes».
- Я вас слушаю! – бодро произнесла она.
- Слушайте! – не менее бодро согласились на другом конце.
- А голос у вас приятный, - отметила Даша, манерно теребя выбившийся локон.
- А у вас тоже, - тем же тоном вторил он.
- А я пьяна, это потому, - хихикнула она.
- Что же получается, когда вы трезвы, он верно скрипуч и гнусав? А что пили?
- А я вам не скажу, - капризно ответила Даша, корча рожи перед зеркалом.
- Это почему же?!
- А я даже не знаю вашего имени, для меня вы просто Гоша. А незнакомым Гошам я ничего не рассказываю, - Даша говорила и чувствовала, что язык ее заплетается.
«Я пьяна,» - подумала она с каким-то ликованием, - «Я чертовски сильно пьяна, как здорово! Я даже ходить по-человечески не могу. Как в кино!»
- Гоша это из «Москва слезам не верит»? – спросили на другом конце провода.
- Нет, Гоша это из «Антикиллера», - промычала Дашка, - Гоша Куценко, актер такой. А вы, по мнению Эли, на него жутко похожи!
- Думаю, это он на меня похож, так и передайте многоуважаемой Эле, - важно отозвался «Гоша», - Ну, можете меня так и называть. Считайте меня Гошей отныне. Договорились?
- Ага, - согласилась Даша, - Я вроде очень пьяна, потому мне как-то все равно кто вы.
- Так что Вы пили, милая Дашенька? – ласково поинтересовался Гоша.
Дашка даже протрезвела на пару секунд, ее так давно не называли, да так нежно, да таким приятным мужским голосом…
- Виски, - глухо отозвалась она и прибавила, - С водкой.
- Ох! – выдохнул он, - Круто. И как самочувствие?
- Душа просит авантюры! – Дашка с ужасом понимала, что несет какую-то чушь, но продолжала говорить, - Вот виски… Что за напиток, а? Это ж и не напиток вовсе.
- Вот именно, - вторил Гоша, - Не напиток. И гадость редкая. Я его не пью, к примеру.
- Так и я не пью, - грустно согласилась Даша, - просто абсента не было.
- Чего не было?!!!
- Абсента, - медленно произнесла она, - Ну, абсент! Ну, из полыни, кажется! Его еще Хемингуэй пил, - Дашка задумалась, - Или не пил… Нет, точно пил. И этот… Как его… Ван Гог.
- Ага, - многозначительно отозвался Гоша, - И что Ван Гог?
- А что Ван Гог? – обиделась Даша, - А без уха остался! Это еще что! Хэм так вообще застрелился, а ведь сам писал «Прощай оружие», прощался-прощался, а вот как вышло.
«Господи! Что я несу!» – думала Даша, - «Какой Ван Гог, какой абсент!»
- Жалко Хэма, - грустно заметил Гоша и почему-то прибавил, - А во сколько мы встречаемся?
- А мы встречаемся? – встрепенулась Даша и снова уставилась в зеркало.
- Ага.
- Тогда через полчаса на улице Зевина, около паба «Ланкастер гэйтс», - почему-то сказала она.
- Хорошо, через полчаса я там. Думаю, что вас я узнаю сразу, - согласился он.
Дашка подошла к зеркалу, окинула себя мутным взглядом – привычное отражение, длинные черные волосы, раскосые зеленые глаза и широкие скулы – подарок от бабушки-узбечки, маленький вздернутый носик, не пухлые, но четко очерченные губы…Она порылась в косметичке, выудила пудренницу, немного поразмыслила и засунула ее обратно. Прошла в прихожую, сняла с вешалки куртку, надела на себя, почему-то не нашла молнию, застегнулась на взявшиеся откуда-то кнопки, сунула в карман мобильный и выскользнула из квартиры, бесшумно захлопнув дверь.
«А плевать,» – думала она уже в такси, - «Чепуха какая. Чего бояться и чего стесняться? Послать ведь никогда не поздно… Почему все могут, а мне нельзя? Ну, познакомлюсь с ним, чем черт не шутит.. Нет, я все таки безобразно пьяна. А плевать!»
Стараясь не качаться, она вышла из такси, и остановилась у входа в какой-то банк. Мобильный тут же завибрировал в кармане, ставшей почему-то тесной, куртки.
- Это Вы в синей куртке около банка? – осторожно спросил Гоша.
- В синей? – ужаснулась Даша и посмотрела на себя.
Ткань и в правду была ярко синего цвета, неудивительно, что она еле застегнулась на ней – это была не ее куртка, а никина.
- Так это не вы? – удивился голос в трубке.
- Я, - кротко ответила Дашка, - только куртка не моя.
- Ну вы даете, - проговорил он в трубку, но она четко услышала голос совсем близко.
На встречу ей шел мужчина с фотографии, вовсе не похожий на Гошу Куценко, ну, или похожий, но совсем уж отдаленно, довольно крупный, высокий, стильно одетый и, что отметила не без удовольствия Дашка, гладковыбритый. С самого детства она терпеть не могла небритых мужчин, даже отца категорически отказывалась целовать, если он «кололся», прошли годы и ничего не изменилось, помнится, когда-то своему первому возлюбленному Дашка поставила ультиматум – или щетина или я.
- Ника не обманула, - проговорил он, хитро щуря серые глаза, - Макс.
- Какой Макс? – не поняла Даша.
- Так меня зовут, - пояснил он, - Не вечно же вам меня Гошей обзывать.
- Ааа, - протянула Даша, пялясь на его навороченные кроссовки, - Я Даша.
- Знаю, - улыбнулся он, - Ника сказала. Перейдем дорогу, я оставил машину на противоположной стороне.
- Машину? – испуганно спросила Дашка, - А зачем машину?
- Дашенька, - снова обезоружил ее он, - Кабы вы уже не были… ээээ…. Несколько нетрезвы, я бы безусловно пригласил Вас в этот милый «Ланкастер» попить пива, но, увы… Потому позвольте отвезти Вас туда, где вы сможете отведать настоящего крепкого кофе. Он вам, кстати, не помешает.
- Хорошо, - согласилась Дашка, понимая, что делает очередную глупость.
«Всего лишь дэу?!» - разочарованно подумала она, рассматривая машину, - «Или это киа какая-нибудь… Вобщем не бентли, как у Никиного китайца. А жаль.»
Дашке по большому счету было по барабану материальное положение, как Макса, так и кого-либо еще, просто самой красивой сказкой о любви, в ее представлении, была тарантиновско-гайричивская история Ники и ее гонконгского возлюбленного. История, в которой были шикарные машины, казино и путешествия, история о беспечных прожигателях жизни… И пусть она рано и грустно закончилась, эта история, лучше пережить короткую вспышку, чем раздувать всю жизнь еле тлеющие угли, думала она.
В салоне автомобиля приятно пахло каким-то парфюмом, Дашка принюхалась – что-то совсем знакомое.
- «Драккар»? – удивилась она.
- Именно, - довольно улыбнулся он.
- Откуда? Это мой любимый одеколон, но его нигде нет. Не продается!
- Грибные места знать надо, - отшутился он.
- Старые запасы? – предположила Дашка, окончательно захмелев от запаха.
- Дьюти фри, - ответил он, - Там вроде пока продается.
- В аэропорту? – проговорила она, силясь открыть глаза и сладко зевнула.
- На борту самолета, - услышала Дашка сквозь сон, - Авиакомпания, если хотите точно, Бритиш Эйрвэйс.
А потом Дашке снился огромный аэробус, какие-то англичане с бутылками виски и флаконами «Драккара» или, наоборот, с флаконами виски и бутылками «Драккара» носились между рядами и норовили выпрыгнуть в иллюминатор, а рядом, в кресле второго пилота (получается, она была первым?) сидел улыбающийся Макс и гладил ее по голове.
Дашка облизнула пересохшие губы и открыла сначала правый глаз, потом левый, потом зажмурилась и, охнув, села; нахохлилась, сдвинула тонкие брови и осмотрелась. Небольшая уютная комната - коричневый диван, на котором она и возлежала, пара кресел, журнальный столик, старенький буфет в мелких трещинках-морщинках, светло-розовые обои со следами комариной гибели, на полу пушистый бежевый ковер – видимо, бельгийский, из старых, почти такой же хранился в Дашкиной квартире на антресолях.
- И где это я? – спросила она, смутно припоминая происшедшее.
- На моей даче, - спокойно ответил Макс, - Как насчет кофе?
- Давайте, - согласилась Дашка, - Пить очень хочется. А сколько я проспала?
- Да часа два, не больше, - отозвался он из кухни, - Кстати, вам звонила Ника, интересовалась где ее куртка.
- Вы брали мой мобильный?! – возмутилась Даша.
- Ну, я посмотрел на имя, которое высветилось на экране…
- Какая разница, - не унималась Даша, - Какое вы имели право?
- Ну, после того, что между нами было, - проговорил Макс, заходя в комнату с подносом в руках.
- А что было? – оторопела Дашка и инстинктивно вжалась в спинку дивана.
- А вы не помните?
- Н-нет, - Даша почувствовала, как холодный ком сначала застрял в горле, а потом бултыхнулся где-то в районе желудка.
- Как? – удивился он, расставляя чашки, - Совсем-совсем?
- Совсем.
- Тогда и я не стану ничего рассказывать, - Макс внимательно посмотрел на Дашу, - Если вы на самом деле ничего не помните, то не стану.
- Ну, пожалуйста, - взмолилась она, - Я правда ничего не помню.
- Дашенька, - и снова у нее мурашки забегали по спине, - да, шучу я, неужели не ясно? Вы уснули в машине, я перенес вас сюда, позволил себе снять с вас куртку и сапоги, уложил на диван и накрыл пледом. Вот и всё.
- Точно всё? – недоверчиво переспросила она.
- Даш, вы серьезно?!
- Молчу-молчу, - она отхлебнула из чашечки, - О, какой кофе, жаль тут Эльки нет.
- Любит кофе? – поинтересовался Макс, - Это не та Эля, что заметила мое сходство с неким Гошей?
- Та, - улыбнулась Дашка, удобно устроившись на диване, - Кофе она любит, но не в этом дело. Элька на кофейной гуще гадает.
- Так и я гадаю, - заговорщически прошептал Макс, - Только очень близким людям. Вот давайте вашу чашку.
Он внимательно рассмотрел чашку, поставил на блюдце и развел руками.
- Что? Все так плохо? – осторожно поинтересовалась Дашка.
- Скорее наоборот, - лукаво усмехнулся он, - В прошлом у вас вижу одни разочарования. В настоящем скуку и немного депрессии – совсем капельку, щепотку. А вот в будущем…
- И что в будущем? – насмешливо переспросила она.
- Любовь, - ответил он и, немного помедлив, прибавил, - Со мной.
И Дашке почему-то не захотелось спорить, кривляться, закатывать глаза и презрительно фыркать. Отчего-то с первой минуты, с того самого мига, как она впервые услышала его голос в телефонной трубке, Дашке стало тепло и уютно, вроде бы получилось расслабиться, позволить себе побыть собой, без масок и заученных реплик…
«А может так оно и бывает?» - подумала она, - «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь? Ведь мне на самом деле хорошо…»
А потом, потом они сидели на диване, включив торшер, Дашка куталась в мохеровый плед, и рассказывала о себе. Она с улыбкой расписала первого возлюбленного, его внешность и привычки, вспомнила как она торопилась на свидание, и, давясь смешками, поведала как боялась не опоздать и придти раньше него… Дашка рассказала об отце, говорила тихо и спокойно, заглядывая Максу в глаза, боясь увидеть усталость от ее откровенности и скуку, но он слушал серьезно, пропуская каждое слово через себя, мрачнея и грустнея. Дашка говорила о том, каким она видит мир, рассказывала о своих увлечениях, о странном преломлении восприятия через запахи, цвета, звуки. Она рассказывала о книгах, прочитанных недавно, делилась впечатлениями, и он утвердительно кивал, по всей видимости, разделяя ее точку зрения; говорила о кино, о своей давнишней мечте – поступить на режиссерский факультет – и тут находила понимание и поддержку.
- Ну, мне пора, - проговорила она, взглянув на часы, - Уже скоро восемь, мама беспокоится, наверное.
- Конечно, - согласился Макс, - Собирайся, я тебя отвезу.
И снова таким правильным показался ей переход «на ты», таким естественным – каким он должен быть. Дашка поежилась – уж слишком все это походило на сон, мелочи, маленькие фрагментики, рисовавшиеся прежде в ее воображении, материализовывались на глазах…
Глава 3.
- Эльк, оставайся у меня, - попросила Ника, протягивая подруге короткое белое пальто, - Кстати, как тебе подходит так одеваться, просто Джеки Кеннеди, честное слово.
- Да прям, - смутилась Эля, - Ты еще скажи, что я на фам фаталь похожа.
- Клянусь, - всплеснула руками Ника, - Точно! У нее было такое же пальто и такой же белый шарф! И очки солнечные…
- Ну, очки у меня тоже есть, только для них уж поздновато, а кто «она»? Джеки?
- Да неее, - отмахнулась Ника, - Фам фаталь, ты фильм не смотрела? С Бандерасом?
- Неа, не смотрела, - Элька чмокнула подругу, - Ну, пока, мать, пойду отсыпаться домой.
Закрыв за Элей дверь, Ника вернулась в столовую, выключила по инерции люстру и зажгла лампу, собрала со стола рюмки, пустые бутылки, тарелки и конфетные фантики, отнесла на кухню… Вымыв посуду, она подмела в комнате и на кухне, разложила по местам разбросанные гостьями диски, книги, кое-что из косметики, поправила подушки на диване и покрывало на кровати. Всё теперь лежало по местам, всюду царил так любимый ею порядок, нигде ни пылинки, ни складочки, ни пятнышка… Теперь можно расслабиться. Ника уселась на диване, нащупала пульт, включила телевизор – на экране, гримасничая и проделывая невероятные па, истошно вопил какой-то патлатый паренек; она переключила – невероятные разрушения от цунами, множество жертв; еще раз щелкнула по кнопке – бразильские страсти. Выключить. Ника уставилась на темный экран, перевела взгляд на телефон – не звонит, вообще - даже не молчит в трубку, и пусть это вовсе не он молчал бы, но ведь можно было бы представить себе, понадеяться, и прожить этой надеждой еще несколько дней. Позвонить самой? А куда? У нее нет его нового номера, да если бы и был… Услышать холодную насмешливую отповедь и потерять ту малую толику веры в то, что все еще будет хорошо, тоненькую соломинку, ниточку, за которую она держалась все это время…
«За что?» - спрашивала себя Ника, - «Понятно, ложь, понятно. Понятно, кавказский мужчина, менталитет с оглядкой на общественное мнение, но… Ведь когда любишь, все можно простить. И не такое… Значит?» – на этой мысли Ника запиналась, дальше додумывать категорически не хотелось.
И вдруг телефон заурчал, замигал ярко-желтым экраном, заходил ходуном по полированной поверхности журнального столика. Ника не двигалась с места.
«Опоздавшее ходит прозрение по моей гладковыбритой комнате,» – пронеслись в голове строки из любимой песни.
Телефон звонил настойчиво, теребя тишину, возмущаясь и фыркая, он скакал по столику и зазывал своими ритуальными плясками хозяйку – «Возьми меня, возьми, а может это он? Тот, кого ты ждешь. Может он сейчас тоже думал о тебе? Еле решился, решился только сегодня. Завтра может не решиться. Ты упустишь шанс, сама упустишь!»
- Да.
- Ника? – знакомый голос, но это не Тенгиз.
- Стас? Ты?
- Я. Привет. Я вот в Баку, хотел увидеться, ненадолго приехал вобщем-то, - он говорил ничуть не растерянно, не запинаясь, весело, непринужденно, будто со старым другом.
- Мальчики с тобой?
- Нет, конечно, они уже пару недель у твоих родителей.
- Да? – удивилась Ника, - А почему? Что-то случилось?
- Ну, хмм, - Стас чего-то не договаривал, - И да, и нет… Ник, можно я приеду и поговорим?
- Да-да, конечно, - торопливо согласилась она, - Приезжай прямо сейчас. Адрес знаешь, да?
- Ага, разберусь. До встречи.
Ника быстро переоделась, сменив старые рваные джинсы на узкую коротенькую юбку, собрала волосы в хвост, провела кисточкой для румян по скулам, окинула себя критическим взглядом, сдула со лба густую каштановую челку и довольно ухмыльнулась – а очень даже, пусть смотрит-облизывается.
Стас не заставил себя долго ждать, через сорок минут он был уже в дверях ее квартиры, протянул букет – розовые розы, куда банальнее, и коробку конфет.
«А. Коркунов», - прочла Ника, - «Ого, мои любимые, с орехами. Еще помнит. Неужели мириться приехал, тетерев влюбленный…»
Стас прошел в комнату, присел на край дивана и как-то виновато улыбнулся.
«Чего это с ним?» - подумала Ника, поведение бывшего мужа казалось несколько необычным.
- Ну, как ты? – начал он традиционную беседу, - Чем занимаешься?
- Нормально, - автоматически ответила Ника, - Да ничем особенным, пока не работаю.
- Удивительно, с твоим английским ты бы запросто нашла работу, хотя..., - Стас усмехнулся, - Папочка пока в состоянии тебя содержать.
- При чем тут папочка, - поморщилась она, - Ты не можешь не проехаться по нему? С чего бы? Разве мало он для тебя сделал?
- Ну, вот еще, - возразил Стас, - Что он сделал? Помог выехать – да, и я ему очень благодарен, а в остальном я сам, я всего сам добился, сам пробился!
- Простить до сих пор не можешь, что он был изначально не в восторге от нашего брака? Так ведь прав оказался!
- В чем прав? – спокойно парировал Стас, закуривая, - Я как раз таки и мужем, и отцом себя показал образцовым… Не я укатил с каким-то скользким косоглазым типчиком!
- Во-первых, - прошипела Ника, протягивая пепельницу, - Не смей так отзываться о Сэме. Во-вторых, был бы ты образцовым мужем, никуда бы не ушла.
- Ну-ну, - миролюбиво проговорил Стас, - Что сейчас об этом говорить-то. Я не затем приехал…
- А зачем? – насмешливо спросила она, - Звать меня обратно?
- Скорее наоборот, - он улыбнулся, - Я жениться собрался, и детей мы с женой хотели бы забрать после медового месяца. Насовсем. Они очень к ней привыкли… Знаешь, даже мамой зовут.
- Никогда! – Ника остолбенела, - Никогда, слышишь? Пусть дети живут у моих родителей, им там лучше.
- Ты-то откуда знаешь? – Стас перешел на крик, - Ты когда их в последний раз видела? Когда звонила, помнишь? Нет? Два месяца назад! Какая из тебя мать! Да любой суд, не моргнув, лишит тебя родительских прав.
- Вон! – взвыла Ника и швырнула в него пепельницу, - Убирайся! Иди в суд! Ха-ха, да куда угодно иди, посмотрим что у тебя получится!
- Психопатка, - Стас еле увернулся от пролетевшей в сантиметре от его головы, пепельницы, - Встретимся в суде!
Захлопнув дверь, Ника собрала осколки с пола, включила пылесос… В квартире должен быть идеальный порядок, даже если в голове на тот момент полный бардак…Самым противным было, пожалуй, то, что в глубине души она понимала - Стас прав…
Утро началось с воплей молочника во дворе – «гатыг вар, гатыг»* (*есть катык (также мацони - молочный продукт, что-то вроде кефира) – перевод с аз.), Дашка закрехтела и накрылась одеялом с головой.
- Дашка-мордашка, вставай! – мама теребила ее за плечо, - Уже половина одиннадцатого. Кстати, брать гатыг? Хочешь?
- Бери, - буркнула Дашка и повернулась на другой бок.
Встать все таки пришлось, пока Даша умывалась, в голове всплывали события вчерашнего дня.
«Ужас какой, - думала Дашка, - Что этот Гоша, то есть Макс, обо мне подумает? Какой кошмар! Я теперь даже заговорить с ним не посмею… От стыда.»
Телефон зазвонил аккурат в тот момент, когда она чистила зубы, Дашка сплюнула зубную пасту и, высунув горящий от ментола язык, побежала в комнату.
- Ауо, - получилось у нее.
- Дашенька, доброе утро.
- Секунду! – она вприпрыжку кинулась в ванную, глотнула воды, и также вприпрыжку вернулась обратно.
- Ты занята?
- Нет-нет, что ты, - Даша почувствовала, как загорелись синим пламенем уши и сердце мигом переключилось на режим тахикардии.
- Я соскучился, - в голосе такие нотки, такие, просто хоть беги за ним на край света, сломя голову.
- Я тоже, - без тени кокетства ответила она.
- Можно мне тебя увидеть сегодня? – осторожно попросил Макс.
- Конечно, - обрадовалась Дашка, - Через полтора часа, хорошо?
- Я приеду. И увезу тебя!
- Куда?
- От всех! – и снова он произнес именно ту фразу, которую она хотела услышать, - И ты будешь только моей.
- Увези, - согласилась Дашка, улыбаясь.
Через полтора часа она была внизу – в новых джинсах, сильно спущенных на бедра, в своей (наконец) куртке, на шее – длиннющий ярко-голубой шарф.
- Прелесть, - улыбнулся он, открывая дверь машины, - Ты просто прелесть, Даш, и пахнешь очень вкусно, кстати. Не «Драккаром», слава богу. Что это?
- Фенди, «Теорема», - ответила она.
- Запахи, Дашенька, очень много значат, - проговорил Макс, глядя на дорогу, - Я убежден, что люди друг друга именно по запахам и определяют.
- Зюскинда начитался? – ласково спросила Дашка, - Я похожа на Гренуя, как думаешь?
- Точная копия, - рассмеялся он, - Тоже подмешиваешь в парфюм кошачьи экскременты?
- Как ты угадал. Только этим и занимаюсь. Унюхал небось.
- Даш, - они остановились на светофоре, - Даш, я думаю… Мне кажется… Что я…
- Я тоже, - перебила его она и отвернулась к окну.
- Мне хорошо с тобой, - проговорил он тихо.
«Идиотка ты, Дашка, - вдруг заверещал язвительно внутренний голос, - Совсем одичала! Мужик просто ловелас знатный, знает к женщинам подход, а ты и повелась! Какая любовь? Вы даже сутки не знакомы! Прекрати немедленно!»
- А тебе со мной, Даш? – осторожно спросил Макс, - Все нормально? Я тебя не обидел?
- Все нормально, - глухо отозвалась она, - А куда мы едем?
- В ресторан, есть одно неплохое местечко…
- Угу, хорошо, - мрачнея, ответила Даша.
«Наверное, смеется про себя – какая редкая дура, так запросто клюнула! - думалось ей, - Сама виновата. Господи, что я делаю?»
Ника проснулась с головной болью, покосилась на часы – неудивительно, половина второго, зажмурилась и нырнула с головой под одеяло.
«Половина второго, - взмолилась совесть, - Не издевайся над режимом! Тебе еще Дашку надо отыскать, а вечером у тебя ужин с Алексом.»
При упоминании Алекса, Ника поморщилась – ухаживания конопатого плюгавого шотландца становились совсем уж невыносимыми. Во-первых, она с трудом понимала его английский, возможно причиной было несколько дефектов дикции – он шепелявил и выдавал яростно грассирующую букву р; во-вторых, видимо в преддверии скорой импотенции, простатита и прочих мужских ужасов, он напускал на себя вид разудалого любовника, то и дело норовя залезть ей под юбку. Не послала шотландца Ника лишь по одной причине, у нее был шанс получить через него работу в крупной нефтяной компании, учеба на заочном отделении не стала бы помехой, а лишние деньги – никогда не лишние, считала она.
Неуверенно пискнул телефон - робко так, нерешительно – и снова замолчал…
«Стас, - усмехнулась про себя Ника, - небось, взвесил все за и против, понял чем череват конфликт со мной… Да мне только намекнуть папе, просто намекнуть, не более того, и Стасик может попрощаться со своей карьерой навсегда!»
Телефон снова зазвонил – теперь уже уверенно, настойчиво, требовательно, кажется, даже громче обычного.
- Да, я слушаю! Алло!
- Ника, - отозвался наконец низкий женский голос, - Это Альбина Соломоновна тебя беспокоит.
Ника оторопела – бывшая свекровь никогда ей прежде не звонила; они и виделись-то всего дважды – впервые за неделю до того, как она расписалась с Тенгизом, и во второй раз через месяц после развода – Альбина тогда явилась к ней за бирюзовыми сережками, которые сама же и вручила в первую встречу в качестве подарка на свадьбу…
- Здравствуйте, Альбина ханум, - проговорила Ника, запинаясь, - Чем обязана?..
- Деточка, - наигранно ласково начала та, - Тенечка ведь у тебя?
- У меня? – удивилась Ника, - А с чего бы ему тут быть? Мы развелись, вы забыли? Что-то случилось?
- Нет-нет, - растерянно пролепетала свекровь, - Ничего… Просто я почему-то подумала, что вчера он поехал к тебе… Я прошу, если он объявится…
- Что маловероятно, смею заверить, - перебила ее Ника, - Но если все таки… Как только, так сразу – передам, что вы его искали.
Повесив трубку, Ника задумалась – с чего вдруг Альбина решила, что Тенгиз у нее? Значит, он не ночевал дома, так-так, и пошел, по всей видимости, к некой бабенке… Ага. А мать подумала, что к ней – может разговор телефонный слышала, как договаривался с кем-то и так решила, а может, он сам сказал, чтоб лишних вопросов не задавала?
- Вот гад! – прошипела Ника и поплелась на кухню – варить кофе.
- Дивные глаза у тебя, Даш, - Макс совершенно спокойно ее рассматривал, - Какие-то желтые, как у кошки… Да ты сама похожа на кошку, как я сразу не понял?!
«Ага, снова банальности говорит, - фыркнул внутренний голос, - Каждый второй обзывает интересующую его самку котенком… Фи.»
- Наверное, в следующей жизни… Когда я стану кошкой, - пропела Дашка, нарочно фальшивя.
- Дашка, смешная ты, замкнулась вдруг, вся в себе, на меня смотришь сердито. Что такое, а?
- Да ничего, - Даша пожала плечами, - С чего ты взял? Вовсе нет, не сердита я и не замкнута. Просто не пьяна, наверное.
- Наверное, - Макс смотрел на нее с улыбкой, - Ты мне очень напоминаешь одного человека…
«Хохо-о-о, - возликовал внутренний голос, - Ну? Что я тебе говорила? Сейчас возможны два варианта: вариант первый – похожа на покойную жену, о которой он до сих пор вспоминает, смахивая скупую мужскую слезу, и вариант второй – на покойную (хуже, если живую и ныне здравствующую) маман…»
- Ты похожа на мою знакомую.., с которой я расстался три года назад.
- Хмм, - Даша не знала что на это сказать, - А почему расстался?
- Она так решила, - он заметно помрачнел, - Вышла замуж. Сейчас у нее дочь растет.
- Твоя дочь? – почему-то спросила Дашка.
- Почему моя? – удивился Макс, - Нет, не моя.
- Ты страдал? – Дашка старалась говорить спокойно, пресно, не выражая особой заинтересованности, и - не дай бог – насмешливо.
- Ага, - кивнул Макс, - И жить не хотелось.
«Уууу, - протянул внутренний голос, - Слабый мужчинка, однако. Страдать-то можно, но зачем об этом говорить фактически первой встречной? К чему это он с тобой откровенничает? На жалость давит? Тьфу!»
- Но это быстро прошло, - прибавил он, - Сейчас даже вспоминать не хочется. А когда я тебя увидел, Дашутка, я сначала и представить не мог, что так получится…
- Как так?
- Так… Увидел, подумал – смазливая, статная и… смешная. А потом, когда ты проснулась, и мы стали беседовать, когда ты рассказала о себе, о своей жизни… Как ты рассказывала… Я смотрел и понимал, что пропадаю.
«Пропадаю-у-у я-а-а-а-а-а, - запел внутренний голос, - Прям как в песне Успенской, которую ты в караоке всегда горланишь. Оригинальный типчик, ничего не скажешь!»
Дашка молчала. Ей безумно нравился этот мужчина, ее тянуло к нему с неописуемой силой – на инстинктивном, подсознательном уровне, всё в нем было подозрительно правильно, он говорил, улыбался, смотрел именно так, как она прежде представляла себе... Но… Как всегда, это противное, гадкое, злобное, ворчливое «но»…
- Ты не сделаешь мне больно? – вдруг спросила она, - Я просто… Макс, я боюсь. Я буду закрываться, уходить в себя, не отпускай! Прошу тебя. Иначе я уйду так далеко, что ты никогда не сможешь меня возвратить.
- Дашенька, - снова мурашки по коже, - Я тебя никуда не отпущу, я обещаю. Я слишком долго тебя искал, слишком долго о тебе мечтал. Представлял тебя именно такой. В моих фантазиях ты говорила, улыбалась, смотрела именно так, и не иначе. Я сам боюсь поверить в то, что это не сон.
«Идиотка! – завопил внутренний голос, - Дура набитая! Ты ему веришь? Он же тошнотворно банален, он говорит фразами из женских романов, что продаются за копейки в газетных ларьках! Начитался вероятно, сериалов бразильских насмотрелся! Казанова доморощенный!»
- Я постараюсь тебе поверить, - честно ответила Дашка, - Я постараюсь.
- Вот и отлично, - он подозвал официанта, - А теперь можно сделать заказ.
- Ха! А кабы я не пообещала, ты меня не накормил бы?!
- Конечно, нет! – рассмеялся Макс, - Я бы морил тебя голодом. Но раз уж ты пообещала, стала хорошей девочкой, то… Будешь рыбу по-монастырски?
- Буду, - Даше снова стало легко и спокойно, - Я здорово проголодалась, между прочим.
- А вино? Белое? – хитро поинтересовался он.
- Макс! – Дашка даже зажмурилась, - Ну, ты и паразит! Я слышать не могу о спиртном.
- Хорошо-хорошо, тогда яблочный сок, подойдет?
- Угу, - кивнула она, - Вполне подойдет. А давай договоримся…
- О чем?
- Давай договоримся, - Дашка сама не понимала что несет, - Давай так – об этом будем знать только мы, всегда помнить? Договоримся встретиться!
- Ну, это проще простого, - начал было Макс, но она его перебила.
- Нет! Договоримся встретиться, если расстанемся!
- Даш, ну зачем.., - возмутился он.
- Подожди, - взмолилась она, - Дай договорить, ладно? Макс, давай, если мы все таки скоро расстанемся, встретимся ровно через три года на том месте, которое я сейчас назову?!
- Ну, хорошо, - снисходительно проговорил он, - Что за место? Кстати, сегодня у нас двадцать второе декабря.
- Отлично, - Дашка записала в блокнот, - Запомни, а лучше тоже где-нибудь отметь себе.
- Отмечу, - в его голосе послышались раздраженные нотки, - Так что за место ты выдумала?
- А его выдумала не я, - воскликнула она, - Это место выдумал знаменитый архитектор, Антонио Гауди. И называется оно – парк Гуэль, а находится в Барселоне, и есть там кривая волнообразная скамья… И на этой скамье, вечером двадцать второго декабря я буду тебя ждать. Ровно через три года…
- Дашка, - улыбнулся Макс, - Давай-ка лучше через три года поедем туда вместе, да? И, кстати, почему вечером двадцать второго? Сейчас-то день на дворе.
- Вечером бывают су-мер-ки, - загадочно произнесла Даша, - А это очень важно, поверь.
- Верю, - кивнул он, - Охотно верю. А теперь приступим к трапезе.
Эля вышла из подъезда на ощупь - ни прохладный душ, ни чашка крепкого кофе не смогли прогнать упрямо цепляющуюся за кончики накрашенных ресниц сонливость. Элька сладко зевнула и покосилась на часы – четверть третьего, нахальное опоздание, черевато выговором, а то и увольнением…
- Эля, к шефу, - испуганно проговорила секретарша, как только та зашла в офис, - Быстро, он злой, как черт!
- Блин! – Эля сразу проснулась, - Я же не была на митинге утреннем! Убьет, точно убьет! А не убьет, так покалечит…
На полусогнутых она подошла к двери кабинета начальства, остановилась, решаясь постучать…
- Входите, - раздалось из-за двери, - Не бойтесь.
«Легко сказать – не бойтесь, - подумала Эля, - Это все равно что висельнику, восходящему на эшафот, посоветовать.»
Шефа своего Элька недолюбливала без особых на то причин – просто потому что шеф; потому что, несмотря на то, что довольно молод (и, как она отметила в первые дни работы в компании, привлекателен), ведет себя надменно и высокомерно, с работниками общается исключительно по деловым вопросам, ни разу не поинтересовался как у кого дела, как здоровье – хоть месяц на больничном отсиживайся…
Таким образом, решила Элька, впечатление, полученное в первый месяц работы – о его привлекательности – было категорически ошибочным, этот надменный сухарь - просто омерзительный типчик, и наверняка носит кальсоны (ничего ужаснее ей в голову придти не могло).
«Интересно, а кальсоны он надел? – попыталась рассмешить себя Эля, входя в кабинет, - И спит наверное в сеточке для бигудей, чтоб причесочку не помять. Пижон.»
- Присаживайтесь, - он даже не посмотрел в ее сторону, - Сейчас письмо отошлю и поговорим.
Эля кивнула и присела на краешек стула.
«Такой важный. Сейчас отчитает по полной программе, испортит настроение на ближайшие дней пять, сделает выговор, отменит премиальные… Гад расфуфыренный.»
- Надеюсь, вы понимаете чем черевато такое наплевательское отношение к работе? – начал шеф, - Вы не против, если я закурю?
- Так много вопросов, - съязвила Элька, - На какой ответить в первую очередь?
- На второй, - совершенно серьезно ответил он.
- А если я скажу, что против, не закурите? – не удержалась Эля.
- Закурю, - ответил шеф, щелкнув зажигалкой.
- Тогда зачем спрашивать? – не унималась она, - Курите на здоровье. А мне, кстати, можно?
- Что «можно»?
- Закурить, - возмутилась Элька, вытаскивая из сумки пачку «Собрания» с ментолом, - Что же это – вам можно, а мне нельзя?
- Курите, - пожал плечами шеф и пододвинул к ней пепельницу.
«Все таки что-то в нем есть,» – подумала она, затянувшись.
В нем на самом деле «было» – высокий, широкоплечий, кожа чуть смуглая, но не черно-коричневая, а золотистая, узкие карие глаза, широкие острые скулы, подбородок с ямочкой; стильный, чего не могла не отметить Элька, прикид – свитера-водолазки грубой вязки и джинсы или вельветовые брюки, оригинальная, но не вычурная, обувь; довершал образ потрясающий запах, что шлейфом летел вслед за ним – вся женская половина их небольшого офиса шевелила ноздрями и восхищенно переглядывалась, а потом девчонки подолгу спорили – что это за одеколон, Элька в этом редко принимала участие, выказывая всяческое пренебрежение, но... Как-то раз она даже заглянула в парфюмерный магазин и, сбивчиво описав продавщицам аромат, где-то с полчаса нюхала пробные флаконы, пытаясь найти «тот самый».
- Я хотела извиниться, Таир, - начала Элька, - Я на самом деле проспала, просто проспала, я сразу говорю. Виновата. Не оправдываюсь…
- Ну, ладно, - резко перебил ее он, - Проспала и ладно. Купите себе новый будильник. А теперь можете вернуться на свое рабочее место.
- То есть, - опешила Элька, - Я просто…
- Мне вас проводить? – ехидно поинтересовался Таир, - Свободны, свободны! Но чтоб больше это не повторялось.
- Хорошо, спасибо, не повторится.
- Ну и отлично. Удачи, - он перевел взгляд на монитор.
Уходя, Элька взглянула на фотографию в прозрачной выгнутой рамке, что стояла на его столе – молодая смеющаяся женщина и маленькая девочка.
«Всех мужиков давно разобрали, - подумалось ей, - И возможно никакой он не пижон, вовсе даже не пижон, и кальсоны не носит… А женат, с ребенком… Вот сволочь!»
Элька сама не понимала на что так злится - не могла признаться даже себе самой, что шеф ей нравится, что ей безумно хочется обратить на себя внимание, что в последнее время она красится, одевается, прихорашивается – исключительно в расчете на его реакцию. Признайся она себе в этом, возненавидела бы Таира пуще прежнего – непременно выдумала бы что-то похлеще кальсон и сеточки для волос…
- А можно спросить? – решилась она уже в дверях кабинета.
- Спрашивайте, - он устало улыбнулся, - Я отвечу на все ваши вопросы с условием, что после вы вернетесь, наконец, за свой стол!
- Вы уж простите, Таир, а что это за одеколон? – протараторила Эля, - Просто я хотела подарить своему …эээ… дяде какой-нибудь оригинальный парфюм…
- Драккар Нуар от Ги Лярош, - пожал плечами шеф, - Это и был ваш вопрос?
- Да-да, спасибо, - выдавила слабое подобие улыбки Элька, - Еще… Если вам не трудно… А где вы его купили? Просто я спрашиваю… эээ… Ну, чтоб пойти и купить сегодня же… брату.
- Дяде, - насмешливо поправил он, - Мне его друг подарил, так что… Увы, ничем не могу помочь ни вам, ни вашему дяде.
- Ага, дяде, - согласилась она, ничуть не смутившись, - Спасибо. Не буду вас больше доставать. Ухожу-ухожу.
«Ну, немного наигранно получилось, - подумала Элька, - Зато теперь знаю что это за аромат. Девчонкам расскажу, обалдеют!»
Глава 4.
Элька старалась проводить дома минимум своего времени, так уж получилось, что отношения с родителями перестали быть безоблачными еще в ту пору, когда она готовилась к поступлению в институт. Одержимые маниакальной идеей выдать дочку замуж, мать и, в особенности, отец то и дело начинали заунывные беседы о браке, о семье-ячейке общества, о том как нужно поспешить, не прогадать, что вокруг полно перспективных молодых людей – тем более в кругу их семейных друзей. Элька сначала просто делала вид, что слушает, а на деле пропускала всё сказанное мимо ушей, потом стала огрызаться и спорить, потом пришла к выводу, что удобнее просто напросто избегать этих разговоров – так и поступала последние несколько лет.
Родители Эли – Солмаз ханум и Акиф мюаллим – давно уже не являли пример идеальной супружеской пары, частые размолвки, порой переходящие в склочные разборки, отдельные спальни, естесственно никакого интима – сплошная иллюзия брака. Мать – женщина еще довольно молодая, красивая, на неизменных шпильках, будь то зимние сапоги или летние босоножки, одетая с иголочки, постриженная и уложенная лучшим парикмахером города, к которому «простые смертные» записывались за месяц до назначенной даты – безусловно пользовалась успехом у мужчин, но переступить черту между обычным флиртом и изменой, в полном смысле этого слова, панически боялась, хотя и была прекрасно осведомлена о ветвистых рогах, которые многие годы наставлял ей супруг. Отец – Акиф - относился к редкому, почти вымирающему типу мужчин, он был дамским угодником, донжуаном, ловеласом – именно таким, каких описывают в книгах; он находил удовольствие в длительном обхаживании жертвы, в ухаживаниях – цветах, ресторанах, изящных безделушках, преподносимых неожиданно, в качестве сюрприза, ему нравилось быть «исполнителем заветных желаний», но получив то, что хотел, охладевал, терял интерес и красиво удалялся, каким-то образом заставляя женщин думать, что бросили его, а не наоборот.
Эльку оба безумно любили, и, видимо понимая, что у самих семейная жизнь не удалась, стремились устроить дочкино будущее на высшем уровне, забыв, наверное, поинтересоваться ее мнением на этот счет.
- Иди ужинать, - услышала Эля с порога, - В кои веки вовремя подоспела к столу.
- Сейчас, - буркнула она, - Дай хоть раздеться, руки вымыть, или мне прямо в пальто есть?!
- Не дерзи, - возмутилась мать, доставая еще одну тарелку, - Суп будешь?
- Неа, - отозвалась Элька из ванной, - А что на второе?
- Макароны по-флотски.
- Ага, вот макароны буду, - Эля наконец уселась за стол.
- Не сиди на краю, - автоматически сказала Солмаз-ханум, - Семь лет замуж не выйдешь.
- И слава богу! – обрадовалась Элька, - Еще семь лет, как человек, поживу.
Мать только вздохнула и покачала головой.
- А отца нет? – насмешливо поинтересовалась Эля, - Снова на совещании? Или в пробку попал? Или у кого-то из сослуживцев умерла престарелая мать? И телефон отключен конечно, потому что батарейка села в самый неподходящий момент, да?
- Язвишь? – парировала Солмаз-ханум, - Думаешь, мне не все равно?
- Все равно, наверное, - ответила дочь, нахмурившись, - А то бы давно развелась с ним и не терпела бы такое унижение.
- Тебе так хочется, чтоб твои родители развелись?!
- Мне не хочется, чтоб каждая вторая хихикала за спиной у моей матери! – Эля отшвырнула вилку и встала из-за стола, - Спасибо, наелась.
- Сядь, Элька, - проговорила Солмаз ласково, - Какого черта ты себе нервы треплешь, сама себя накручиваешь? Ну, такой человек твой папа, что уж поделать… Я научилась с этим жить. И мне на самом деле все равно кто там смеется у меня за спиной. Пусть смеются, хотя, смеяться должна бы я – не я с их мужьями сплю, а они с моим.
- Ма-а-амочка, - Эля обняла мать, - Ты же такая красивая у меня, как фотомодель… Или как актриса какая-нибудь… Мне обидно за тебя. Я так тебя люблю, и папу конечно… Но я понимаю, что вам лучше расстаться. Ты же такая молодая, ты же найдешь себе еще кого-то, замуж выйдешь может быть!
- Эля, - перебила ее Солмаз-ханум, - Я привыкла. Да и кому я нужна? Замуж… Ха, вот уж кто об этом подумать должен, так не я, а ты…
- Снова ты начинаешь, - Эля нервно ковыряла вилкой макароны, - Я пока не хочу замуж, даже думать об этом не желаю. И не смей начинать разговоры о всяких «хороших мальчиках», иначе я на самом деле встану из-за стола, уйду к себе в комнату, и до завтра оттуда не выйду!
- Хорошо, - улыбнулась мать, - Ешь-ешь, остывает.
Ника окинула скучающим взглядом огромный зал ресторана, за каждым столиком своя история: вот парочка уже немолодых людей, но на супругов не похожи, скорее любовники или встретились через много лет после яркого романа; вот несколько скучающих дамочек «не первой свежести», вероятно, пытаются подцепить хоть кого; вот веселая компания – шестеро молодых мужчин – пьют, смеются, посматривают на Нику; вот влюбленные – совсем юные - свечи и шампанское, робкие взгляды, полу-улыбки; вот еще, еще, еще, столько историй, красивых и не очень, а она… Ника перевела взгляд на Алекса и изобразила слабое подобие улыбки – приставучий шотландец начинал действовать ей на нервы.
- Никки, - начал он, хитро щурясь, - Ну, сегодня вы, надеюсь, не сошлетесь на головную боль, и мы поедем ко мне, вы обещали посмотреть, что там с моим компьютером творится.
- А вы мне на словах скажите, - Ника поморщилась, - Что с ним происходит?
- Да вот, всякий раз начинает искать какие-то кластеры, находит три. Пытаюсь их устранить, включаю программку, которая лечит поврежденные сектора, а она говорит, что их нет и в помине!
- Вы его как отключаете? – спросила Ника, - Кнопкой что ли?
- Ну, бывает, - пожал плечами Алекс, - А что?
- Ну, с хардом наверное что-то, я же не специалист в конце концов, - в никином голосе зазвучали ржавые металлические нотки, - Зачем вам я?! Обратитесь в сервисный центр.
- А просто попить брэнди? – сменил тактику он, - Посмотрите как я живу, мое скромное холостяцкое логово, так сказать…
- Непременно! – улыбнулась Ника, - Как нибудь в следующий раз.
- Нет! – не унимался Алекс, - Сегодня!
«Черт, - подумала Ника, - Ну, послать его что ли? А работа? Может поехать?.. Ну, не изнасилует же, я его одной левой… ногой… так лягну, что остаток жизни проведет в урологических клиниках. А лучший выход – смотаться совсем, и черт с ней, с работой!»
- Ваша взяла, Алекс, - она кивнула и попыталась улыбнуться как можно непринужденнее, - Только не надолго, мне к одиннадцати надо быть дома.
- Ах, - рассмеялся он, - А что будет после одиннадцати? Ваша карета превратится в тыкву, а платье в лохмотья?
- Ага, - Ника взяла сумочку и встала из-за стола, - Я попудрить носик…
В вестибюле пахло кисло-сладко, свеже и приторно одновременно, сонно переговаривались грузные официантки, Ника протянула номерок, забрала пальто и подошла к зеркалу, откуда на нее устало посмотрела молодая женщина, на вид совсем девчонка, угловатая, прямые каштановые волосы подстрижены под Уму Турман из «Криминального Чтива», такая же челка, такие же острые концы, тонкое лицо, огромные темно-карие глаза; одета в закрытое черное платье с воротником стойкой и рукавами «три четверти» - без вырезов-разрезов, но в обтяжку; на ногах высокие темно-вишневые сапоги из мягкой тонкой кожи, такого же цвета широкий ремень на платье и небольшая сумочка.
А запах усиливался, тяжелел, Ника втянула его ноздрями и обернулась.
- Ого! Дашка! Привет! А это… Макс? Не ошиблась? – она была и обрадована и, в то же время, будто бы разочарована.
Симпатичный «самчик» из интернета оказался довольно импозантным мужчиной, стильно одетым, высоким… А рядом Дашка, смеющаяся, радостная, в розовом костюме, который прежде наотрез оказывалась надевать, как ни просили ее об этом Ника и Эля, накрашенная, с новой прической… И Нике отчего-то стало неприятно, будто она что-то упустила, будто на месте подруги могла бы оказаться она – почему бы и нет?
- А ты с кем тут? – Даша говорила чуть рассеянно, тускло улыбаясь, по-видимому, ей хотелось скорее ускользнуть в полумрак, усесться за столик в конце зала, остаться с ним наедине...
- С Алексом, ну тот конопатый – я рассказывала… Вот сбегаю нафиг, - Ника старалась не смотреть на Макса, зато он не сводил с нее восхищенно-восторженных глаз.
- А как же ты поедешь? – удивился он, - Уже поздно. На улице жуткий холод!
- Да ну, - отмахнулась Ника, - Такси возьму, в чем проблема?
- Я отвезу, - Макс кивнул Даше, - Не могу нашу благодетельницу бросить в такой мороз одну посреди ночи. Маленький, ты занимай столик и жди меня, я быстро, хорошо?
Ника растерянно уставилась на подругу, потом на Макса и виновато улыбнулась. Ей и вправду не хотелось ловить такси после полуночи, да еще ехать одной из незнакомого района города.
- Да-да, - оторопела Даша, - Конечно! Езжайте.
Дашка уселась за столик в углу, заказала чашку кофе – на большее у нее не было денег, а взять что-то еще, в надежде что вовремя приедет Макс, она не посмела – кто знает, вдруг у него по дороге испортится машина?
Часть 2.
Брызги шампанского.
Глава 5.
Дашка сладко потянулась и открыла глаза, солнечный зайчик проворно соскочил с подоконника, скользнул по одеялу, подушке и запрыгнул на самый кончик носа. Дашка зажмурилась и рассмеялась.
- Макс! Прекрати!
- А что я? А я ничего, - он вертел в руках маленькое зеркальце, - Вот нашел на тумбочке.
- Это же от моей пудреницы! – Дашка заметно погрустнела, - Когда она успела сломаться?
- Ладно, так и быть, - Макс сел на край кровати, - Я ее уронил. Позавтракаем и едем за новой.
- Максссссссссссс, - Дашка приблизилась к нему, - Ты знаешь..?
- Знаю, - он улыбнулся и притянул ее к себе, - А ты знаешь..?
- Знаю, - ответила она, прижимаясь к нему.
Медовый месяц для них еще не закончился, хотя, свадьба прогремела полгода назад. Красивое торжество – шатры на берегу озера, официанты в масках, живая музыка, Максу удалось пригласить на торжество Дашкину любимую группу, можно было только догадываться в какую сумму ему это влетело, огромные корзины с орхидеями, свадебный кортеж сплошь из белых мерседесов – конечно взятых на прокат, но зрелище впечатляющее. Гости удивленно переглядывались – к чему такое шоу? Даша и сама не ожидала ничего подобного. «Сказки не только в Гонг Конге случаются,» - подумалось ей, - «Но откуда у него такие деньги?»
Подружкой невесты была Эля, Дашка сначала предложила Нике, но та почему-то наотрез отказалась, мотивируя это тем, что хоть и разведена, а свидетельницей должна быть девушка свободная и узами брака ни разу не связанная. Дашке тогда показалось, что причина ее отказа вовсе не том, но выяснять истинную мотивацию не стала – Элька вполне подходила на эту роль и, кажется, очень обрадовалась ее предложению. Ника на свадьбу явилась в ярко-малиновом платье с глубоким вырезом, выпила бутылку шампанского и отплясывала весь вечер с каким-то немцем, работавшим в той же компании, что и Макс…
- Дашутка, всё, убегаю, на работу опаздываю, - Макс чмокнул ее на прощание, - Что тебе принести в перерыв?
- Хочу курицу гриль, - немного поразмыслив, ответила ему жена, - И купи кетчуп острый, и хлеба…
- Ага, - услышала она из прихожей.
Хлопнула входная дверь, Дашка свернулась калачиком под одеялом, предварительно бросив взгляд на часы – только девять утра, можно поспать еще немного.
Пискнул мобильный, Дашка недовольно хмыкнула – всегда так, только закрыла глаза!
- Даш, я не рано? – по голосу Эльки чувствовалось, что она чем-то очень обеспокоена, - Можно я приеду?
- А ты не на работе? – удивилась Дашка, - Что случилось?!
- Приеду и расскажу, на работу я не пошла. Я вообще увольняюсь оттуда к чертовой матери!
- Ты из-за этого что ли такая нервная?
- И из-за этого тоже, - торопливо проговорила Эля, - Ну, не грузи ты мой телефон, сейчас приеду и все узнаешь!
Дашку этот звонок здорово удивил, отношения с подругами несколько изменились с тех пор, как она вышла замуж – Эля сблизилась с Никой еще больше, с Дашкой они виделись редко, созванивались время от времени, традиционно выходили на прогулку раз в две-три недели, чтоб побродить по магазинам, потом поужинать в каком-нибудь небольшом уютном кафе и разойтись по домам, периодически сталкивались в парикмахерских и тренажерных залах. Делились проблемами и радостями – больше по привычке, нежели по надобности, сплетничали и смеялись, но… Что-то исчезло, ушло, растворилось во времени…
Через двадцать минут Элька влетела в квартиру, сбросила с себя пальто и юркнула на кухню.
- Проходи в гостиную, чего ты тут..? – начала было Дашка, но та раздраженно отмахнулась.
- Ты будто не знаешь, что мое любимое место кухня, тут все рядом - и телевизор, и холодильник, и чайник с чаем.
- Ну, тогда давай позавтракаем, и ты мне все расскажешь? – предложила Даша, доставая из шкафа чашки.
- Давай, только я начну рассказывать уже сейчас и буду продолжать вовремя завтрака! – Эле по-видимому не терпелось выговориться.
- Ну, начинай, - хмыкнула Даша, - А то мне уже та-акое на ум приходит, страшно сказать!
- Вобщем, - Эля вдруг запнулась, - Черт, даже не знаю с чего начать…
- Начни с работы, чего это ты ни с того, ни с сего увольняешься?
- Ах да, - Элька нахмурилась, - Даш, я так больше не могу! Это не может продолжаться так долго! Он ведет себя, как идиот, понимаешь? Я так не могу! Смотрит, говорит что-то двусмысленное, звонит – я уверена, что это он звонит! Я даже набирала как-то к нему на сотовый, чтоб сравнить голоса с моим незнакомцем таинственным, ну, похожи! Очень похожи! А он молчит! На днях вызвал меня к себе, заставил разбирать с ним проект. Ты бы видела… Как он смотрел! Я же чувствую! Женщины всегда такое чувствуют, понимаешь? А он молчит! Уже скоро два года, как это все началось, а он…
- Стоп, - перебила ее Дашка, - Кто он-то? Таир что ли? Шеф?
- Ну.
- Так чего ты хочешь от него? Не понимаю!
- Как чего? – взорвалась Эля, - Действий хочу! Признаний! Поцелуев! Всего!
- Эля, - Даша оторопела, - Я думала ты просто в шутку с ним флиртуешь, ты что, мать! С ума сошла? Он же женат! Макс давно с ним дружит, я несколько раз была у них в гостях, да что я рассказываю – ты же знаешь – так вот, он женат, ты забыла? У него милая жена и маленькая дочурка. Эль…
- Он ее не любит, - упрямо проговорила подруга, - Не любит! И она его!
- С чего ты взяла?
- А потому что она любит твоего Макса!!!
- Чего?! – Даша уставилась на Элю, - Макса? Ты с ума сошла? Как тебе такое в голову пришло?!
- А так! Она с ним встречалась до замужества! И расстались они чуть ли не за месяц до ее свадьбы с Таиром! Я это точно знаю, в одном дворе с ней жила наша сотрудница, весь офис в курсе! Да, а Таир в детстве болел свинкой!
- Ну? – не поняла Даша, - А я болела ветрянкой и коклюшем, так что теперь?
- А то! – Эля покачала головой, порылась в сумке и достала пачку сигарет, - Дай пепельницу. А то!
- Что «то»? – не унималась Даша.
- Да то, - проговорила подруга, жадно затягиваясь, - Что у него не может быть детей! Я точно знаю!
- Это он сам тебе что ли сказал? – улыбнулась Даша.
- Нет, не сам, его мама!
- Кто?!!!
- Его мама! Точнее не мне! Я на четверге была (*четверг – джума ахшамы, у мусульман - еженедельные поминки усопшего по четвергам в течение сорока дней), а она сидела со мной за одним столом и разговаривала с какой-то женщиной.
- И что?
- Так вот, она жаловалась на невестку, говорила, что эта Лия – та еще вертихвостка, что крутит ее сыном, как хочет, что вышла за него уже брюхатая, а он ребенка принял! У Таира не может быть детей, он бесплоден! Об этом знает и он сам, и жена… И девочка, я так думаю, от Макса!
- Эль, - Дашка растерянно крутила в руках ситечко для чая, - Ну, нельзя так голословно… Хотя, странно, что Макс мне никогда не рассказывал об этом… О том, что встречался с Лией.
- Теперь ты понимаешь?! – Эля начала нервно расхаживать из угла в угол, - Ты понимаешь? Она Таира не любит! Даже свекровь говорит, что она погуливает!
- Ну-ну! – перебила ее Даша, - Нашла кого слушать! Свекровь! Где ты видела свекровь, которая хвалила бы невестку?
- А твоя? – ехидно поинтересовалась Эля, - Твоя вот в тебе души не чает – «Дашенька-Дашенька-солнышко-красавица».
- Ну, это ни о чем не говорит, в лицо можно что угодно сказать. Откуда тебе знать что Лиина свекровь ей говорит, может денно и нощно диферамбы поет? Ты мне лучше скажи вот что… Ты что думаешь – Макс мне изменяет?
- Я? – Эля растерялась, - Я так не думаю, я не знаю… Я просто… Я… Я просто должна была тебе это рассказать, нет?
- Безусловно. Я выясню… - кивнула Даша и усмехнулась, - Слушай, а тебе-то этот, как его, Таир, зачем бесплодный нужен, да еще женатый, да еще робкий и нерешительный?
- Я его люблю. И чувствую, что и он меня любит… А дети? Не в детях счастье!
- Да ну?! – Даша обалдела, - Не ты ли говорила, что мечтаешь о многодетной семье?
- Я уже ни о чем не мечтаю, - мрачно ответила Эля.
- Слушай, а он так и звонит? Ты все таки думаешь, что это Таир?
- Уже три месяца не звонит, до того звонил раз в две-три недели, - Эля пожала плечами, - Во время последнего разговора я ему сказала, что мне надоели эти игры, что я отлично вижу как он на меня смотрит в офисе, и что ему достаточно подойти ко мне и сказать… А этот кретин прошипел что-то вроде «Ты еще пожалеешь!» и швырнул трубку.
- Эль, - острожно проговорила Даша, - А ты все таки уверена, что это он? Может маньяк какой-то?
- Да ну тебя, триллеров насмотрелась? Маньяк – ага, щас… И дохлую кошку он мне подкинул к двери вчера конечно же!
- Какую такую кошку?
- Да кошку рыжую, мертвую, дети, наверное, прямо на лестничной площадке замучили, сейчас эти выродки- сама знаешь - какие цветы жизни!
- Эль, ты бы поосторожнее.., - начала Дашка, - Мне все это не нравится.
- Да ну! – отмахнулась та, - Кстати, я не только это хотела тебе рассказать…
- Как?! – ахнула Даша, - Еще что-то?
- Да, - Эля закурила еще одну сигарету, - Это о Нике.
- Что такое?
- Мне кажется, она встречается с моим отцом.
- Что?! – Даша всплеснула руками, - Ты точно спятила! Тебе бы детективы писать, целое состояние заработаешь! То твой шеф со свинкой, то Ника встречается с дядей Акифом, то маньяк подбрасывает дохлых кошек! Эль, мой тебе совет – начинай писать!
- Глумишься? – взбесилась Элька, - Дура, я серьезно! Мама их видела!
- Как? – Даше все равно не верилось, - Где?
- Мама видела, как она села к нему в машину, и они куда-то уехали. Это еще до вашей свадьбы было, но она мне ничего не рассказала – подумала, мало ли что, может просто подвез девчонку… А на днях она снова их видела - в кафе. Тогда я позвонила Ире.
- Кому? – не поняла Даша.
- Ирке, ну, она в Азерселе работает! Попросила ее достать распечатку входящих и исходящих с номера отца, Нику-то я проверить не могу, у нее другой оператор. Так вот, за последний месяц она звонила ему раз пятнадцать!!!
- Эль, ну, может, у них дела какие-то…
- Какие? Ты как будто не знаешь какой мой папашка кобелина?! И какие такие деловые разговоры могут быть с ним у неработающей Ники?
- Ну, - Дашка не знала что и думать, - Может, она хотела через него найти хорошего юриста? У твоего папы ведь аудиторская компания, так? Ну, у него есть знакомые всякие… А она как раз собирается судиться с мужем за детей…
- Да не собирается она судиться! – воскликнула Эля, - Дети давно уже у ее родителей. Стас женился и работает сейчас в Индии.
Лия сидела за столом, подперев подбородок ладонью, смотрела на полупустую чашку с остывшим кофе и сонно подсчитывала предстоящие расходы – ей приспичило пройтись с подругами по магазинам, так сказать, снять стресс спонтанным шоппингом… Лия ужасно любила эту процедуру, при чем накупала она совсем ненужные безделушки, предварительно присмотрев их в какой-то лавочке, приценившись и «влюбившись» – к примеру, в прошлый раз она заплатила пятьдесят баксов за серебрянную табакерку, а как-то приобрела очаровательный набор черепаховых гребней, хотя, уже лет пять стриглась под мальчишку – в ее коллекции странных покупок имелись веера из настоящего шелка, коврики, куклы, несколько забавных игольниц, брошки (которые она естественно не носила), один поводок для собаки (которой у нее никогда не было), три меховые муфты, набор мундштуков (хотя, как можно было бы уже догадаться, Лия не курила) и великое множество колокольчиков – больших и маленьких… Лия раскладывала свои приобретения по крошечным полочкам в гостиной, отчего комната напоминала какой-то удивительный музей, полный совершенно разных, непохожих экспонатов.
Лия и одевалось довольно чудаковато – прямые мешковатые платья-робы, яркие колготки, неизменные «гриндерсы», огромные рюкзаки и смешные панамки… Довольно правильное лицо, темно-каштановые волосы, огромные желто-зеленые глаза – внешне Лия чем-то напоминала Дашу… Или это Даша напоминала Лию.
- Да, - Лия подняла телефонную трубку, - Я слушаю. Алло!
Дашка повесила трубку. Пока Эля не ушла, она не подавала вида, смеялась, шутила, дурачилась, будто рассказанное подругой не произвело на нее никакого впечатления – пустяки, ничего существенного, но на самом деле – то, что она услышала, раздавило, шокировало и испугало Дашку. Безоблачная семейная жизнь, в которую она с таким трудом поверила, яркая сказочная лав стори – все теперь казалось карточным домиком, только дунь и рассыпется.
Вспомнился первый вечер вместе, когда она проснувшись у него на даче, куталась в плед и рассказывала о себе – путано и смущаясь, но искренне, доверчиво; потом тот день, когда он познакомился с мамой, Дашка всячески оттягивала этот момент - ей казалась убогой их хрущевка без ремонта, заставленная старой, почти развалившейся, мебелью – но Макс повел себя так легко и непринужденно, что все смущение моментально улетучилось; вспомнилась командировка Макса, когда она плакала в аэропорту, а потом, как сумасшедшая молилась всем богам, прося, чтоб самолет благополучно приземлился; наконец она ясно увидела день свадьбы - церемония до последнего держалась от нее в секрете, даже гостям велели подъехать к дому невесты и следовать за свадебным кортежем, а потом они уехали в Прагу, о которой Дашка и мечтать не смела, Макс обманул ее, сказав, что они летят в Минводы…
«Когда все слишком приторно, - подумалось ей еще вовремя свадебного путешествия, - начинка может оказаться кислой… Если не горькой!»
Но потом она отгоняла от себя эти мысли, и они перестали так настойчиво ее донимать, Дашка почти расслабилась. Единственное, что ее беспокоило – Макс категорически не хотел заводить детей.
«Ну, пока не нужно, Дашуль, - немного нервно говорил он, - Зачем нам кто-то еще?»
«А когда будет нужно?» - спрашивала она, но Макс не отвечал.
«А если я все таки залечу? – не унималась Дашка, - Что тогда?»
«У меня есть классный специалист, ты даже ничего не почувствуешь,» – твердо ответил он как-то.
Больше они об этом не заговаривали ни разу.
Дашка рассматривала фотографии с вечеринки, которую Таир недавно устроил в честь дня рождения дочери, девочке исполнилось пять лет. Все сходилось.
« - Ты похожа на мою знакомую.., с которой я расстался три года назад.
- Хмм, - Даша не знала что на это сказать, - А почему расстался?
- Она так решила, - он заметно помрачнел, - Вышла замуж. Сейчас у нее дочь растет.
- Твоя дочь? – почему-то спросила Дашка.
- Почему моя? – удивился Макс, - Нет, не моя.
- Ты страдал? – Дашка старалась говорить спокойно, пресно, не выражая особой заинтересованности, и - не дай бог – насмешливо.
- Ага, - кивнул Макс, - И жить не хотелось.»
Этот разговор случился у них приблизительно два года назад, если учесть то, что Лия вероятно рассталась с Максом, только забеременев, девочке на тот момент должно быть было два – два с половиной…
«Но почему они разошлись?» - ломала голову Дашка, - «Какой смысл ему бросать любимую женщину, если она забеременела, а потом «страдать»? Или какой смысл Таиру жениться на беременной Лие, если он все таки, как говорит Эля, не может иметь детей?»
«Хотя, - пожала плечами Дашка, - О каком смысле, особенно здравом, может идти речь, если в деле замешаны высокие чувства… Не иначе – череда необдуманных поступков, сплошные эмоции…»
Она снова набрала номер Лии.
- Алло, Лия, здравствуйте. Это Даша, жена Макса… Не могли бы мы с вами встретиться сегодня?
Глава 6.
Дашке пришлось придумать причину для встречи – мол, ей срочно нужно перевести небольшую статью о Рафаэле Альберти, а так как Лия владеет испанским, она решила обратиться к ней за помощью. Лия пробежалась глазами по тексту и пообещала закончить перевод к завтрашнему вечеру. Говорить было не о чем.
- Прогуляемся? – сообразила Дашка, нервно теребя карман куртки.
- Я бы с удовольствием, но меня ждут подруги, - начала было Лия, но взглянув на часы, прибавила, - Хотя, у меня есть полчасика, можно пройтись к ЦУМу, там мы встречаемся.
- Конечно, - радостно согласилась Даша.
Дашка удивленно рассматривала Лию – странная девушка, выглядит, как городской сумасшедший – неизменные гриндерсы, ярко синие гетры, надетые на бордовые колготки в сеточку, короткие джинсовые шорты, оранжевый свитер с желтыми солнцами по краю, шарф того же цвета, что и гетры, белая лыжная куртка с капюшоном, короткая-короткая стрижка, никакого макияжа, кроме ярко-вишневой помады… Но черты лица – кого-то она Дашке напоминала. «А ведь красивая девчонка, - подумалось ей, - И фигура хорошая… Просто немного того…»
- Лия, а это правда, что вы с Максом встречались? - спросила она как бы невзначай, будто бы роясь в своей сумке, - Черт, никак не могу найти носовой платок.
- Что? – Лия остановилась и испуганно посмотрела на Дашку, - В каком смысле?
- А? – Даша почувствовала, что переигрывает, - Ну, в смысле… Вы когда-то были его девушкой, нет? Я ошибаюсь?
- Девушкой Макса? – глухо повторила Лия.
- Нет? – Дашка обрадовалась, - Ой, простите, я, кажется, что-то напутала…
- Да, была, - резко перебила ее Лия, - Это он вам рассказал?
- Нет-нет, - торопливо ответила Даша, - Я случайно узнала. Он никогда ничего не рассказывал об этом, я даже удивилась…
- Ничего удивительного, я тоже не люблю об этом говорить.
- А почему? – Даша внимательно посмотрела на Лию, - Глядя на вас, даже в голову придти не может… Никакой напряженности, такие дружеские отношения…
- А почему им не быть дружескими? – раздраженно поинтересовалась Лия, - Что было, то прошло. Все в прошлом.
- А почему вы расстались? – осмелела Дашка.
- А вот у него и спрашивай, милочка, - проговорила Лия, протягивая сложенный вдвое листок, - Вот статья, увы, я только что вспомнила, что отдала сестре свои словари, а без них перевести на должном уровне не получится. Ну, мне пора.
- Лия, пожалуйста, не обижайтесь.., - воскликнула Даша, но та уже торопливо перебежала на другую сторону улицы и нервно зашагала в сторону ЦУМа.
Ника стряхнула пепел в пустой бокал, в колонках звучала ее любимая «Hound dog» Элвиса, вечно-молодого и веселого Элвиса, которого она так любила слушать в минуты, когда на душе скреблись кошки – облезлые тощие коты, вроде того, который пел рулады в подъезде и нахально метил дверь ее квартиры. Ника обожала пятидесятые, все что с ними связано – фильмы, музыку, архитектуру и литературу, моду… Порой она преображалась в девушку тех лет – надевала широкую юбку, белые носочки и плоские лодочки, убирала волосы маленькой шелковой косынкой, включала Элвиса или Луи Приму… И расхаживала счастливая по комнате, придумывая сюжет для очередного странного рассказа, которые Ника писала на досуге - садилась за компьютер и позволяла истории появиться самой, сюжетная линия петляла и завязывалась узлом, выскальзывала и убегала куда-то, куда ей заблагорассудится… Закончив последнее предложение, набрав крупными буквами слово «конец», Ника принималась за чтение – она читала совершенно незнакомую историю, дивясь и не веря в то, что сама же ее и написала. Иногда Ника публиковалась в альманахах и газетах, в литературных журналах, пару раз даже засветилась в сборниках… Рассказы ее удивляли издателей, возмущали критиков и филологов, а читателям нравились чем-то, что они и сами не могли понять и объяснить. Сама Ника, во избежание разочарований и излишних переживаний, не перечитывала то, что написала когда-то, предпочитая создавать новое – ей нравился сам процесс...
Элвис стал петь о любви – «Люби меня нежно, люби меня сладко, люби меня, дорогая, скажи мне, что ты моя, и я буду твоим до конца дней своих, люби меня нежно и по-настоящему, позволь сбыться моим мечтам…»
Ника раздраженно переключила на Jailhouse rock, отшвырнула ноутбук, вскочила с дивана, сорвала с головы заколку, взъерошила волосы и принялась танцевать… Она прыгала и дрыгала ногами, размахивала руками, попыталась отплясывать с плюшевым медведем, затем закинула его под стол, она крутилась волчком на месте, это уже мало напоминало рок-н-ролл, скорее какие-то ритуальные пляски племени зулусов… Музыка смолкла. Раскрасневшаяся Ника сидела на полу, обхватив голову дрожащими руками, слезы струились по щекам, стекали по подбородку и затекали за ворот цветастой майки… В колонках приятный женский голос пел об осенних листьях – «But I miss you most of all, my darling, when autumn leaves start to fall…» (англ. - но больше всего я скучаю по тебе, мой милый, когда начинается листопад…). Лил проливной дождь, последние листья слетели с диких каштанов, что росли во дворе, еще на прошлой неделе – заканчивался ноябрь, уступая место теплой бакинской зиме – без привычных снегопадов и скользких улиц, посыпанных песком и солью, которая противно разъедала обувь, без морозов и метелей.
«Ненастоящая зима,» – пожимала плечами Ника, - «Что за январь, когда температура колеблется от +8 до +15?!»
За окном сверкала молния, гремел гром, а Ника сидела на полу и ревела, утирая нос скомканной салфеткой.
« But I miss you most of all, my darling, when autumn leaves start to fall,» – повторила она, всхлипывая, - У нас все началось осенью, в конце ноября, когда я впервые пришла в эту чертову библиотеку…»
За те три года, что прошли с их разрыва, Ника видела Тенгиза всего пять раз: на свадьбе Даши и Макса, куда, по ее подозрениям, он был приглашен только ради нее, но явился с приземистой блондинкой в ярко-синем платье с невообразимыми рюшами и воланами, Ника сдержанно кивнула, сделала вид, что ей нет до них никакого дела, переключила свое внимание на какого-то занудного поджарого бюргера и отплясывала с ним остаток вечера; в аэропорту, куда она приехала встретить отца, Тенгиз тогда пристально посмотрел на нее и прошел мимо, не поздоровавшись; на улице, когда он, кажется, вообще ее не увидел; в театре, где они столкнулись около гардероба уже после спектакля, сухо обменялись приветствиями и разошлись в разные стороны; и в последний раз прямо у ее дома, в булочной…
- Привет, - выдавила из себя Ника, мысленно проклиная все на свете – она спустилась за хлебом, собрав наспех волосы в шиш на затылке, не накрасившись, в старом свитере и затертых до блеска вельветовых бриджах.
- Привет, прекрасно выглядишь, - ответил он, вежливо улыбнувшись.
- Какими судьбами?
- Да так, мимо проходил…
- Как жизнь? Жениться не собираешься? – ехидно поинтересовалась она.
- Думал, ты знаешь, - он заметно оживился, - Как раз собираюсь, через две недели у меня свадьба.
Нике показалось, будто на секунду время остановилось, стало тихо, все замерло, в ушах что-то противно загудело, она уставилась на Тенгиза, мотнула головой, попыталась выдавить улыбку, но в глазах уже едко защипало, Ника зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, но они предательски закапали с ресниц, она отвернулась, глотнула воздуха и попыталась уйти.
- Постой, - он испуганно схватил ее за руку, - Ник, ты чего?
- Я…Я.., - она не знала что ответить и вдруг инстинктивно прижалась к нему и громко заплакала.
- Тихо-тихо, - Тенгиз гладил ее по голове, - Успокойся, давай поднимемся домой, тихо…
Продавщица обалдело проводила их взглядом и покачала головой…
- Так я как-то хотел.., - говорил он спустя час, когда она лежала, прижавшись к нему под одеялом, счастливая, опьяненная этим, внезапно свалившимся на нее, счастьем, - Вдруг захотелось тебя увидеть, сказать тебе, что ты мне нужна, необходима, что без тебя не могу… Не хочу… Это года два тому назад было.
- И что? – Ника удивленно смотрела на него.
- Я приехал к твоему дому, зашел в подъезд, уже поднимался по лестнице, как услышал, как открылась входная дверь, и, стоя в лестничном пролете, увидел тебя…
- И что? – не понимала Ника, - И что? Почему не поднялся?!
- Почему? – усмехнулся Тенгиз, потянувшись за пачкой Парламента, что лежала на тумбочке у кровати, - Ты открыла дверь мужчине, с цветами и коробкой конфет в руках, и радостно сказала «Привет, Стас.»
- Стас?! – воскликнула Ника, мгновенно вспомнив приезд бывшего мужа, их скандал из-за детей, и наутро странный звонок Альбины – матери Тенгиза…
- Я понял, что ты решила к нему вернуться, и ушел.
Ника рассмеялась и стала сбивчиво рассказывать как все было на самом деле, она жестикулировала и передразнивала Стаса, хохотала и теребила задумчивого Тенгиза, который, казалось, ее не слушал…
- Ну, солнце, мне пора, - проговорил он, торопливо натягивая брюки, - Я рад был тебя увидеть, правда… Спасибо.
- Спасибо? – переспросила Ника, отшатнувшись, - За что?
- За всё, - он нахмурился, - Вот только не нужно все усложнять, солнц, нам ведь было хорошо? Вспомнили прошлое, попрощались с ним, теперь можно разойтись в разные стороны.
- Это я – твое прошлое, с которым ты сегодня пришел попрощаться? «Мимо проходил», да? – Ника говорила тихо, чеканя каждое слово.
- Получается, что так, - он застегнул куртку, - Ну, пока.
- Прощай, - ответила она, улыбнувшись, - Навсегда.
- Ника-а, - протянул Тенгиз, поморщившись, - К чему такой трагизм?
- Трагизм? Вовсе нет, - покачала головой она и прибавила, - Спасибо и тебе.
- А мне за что? – ухмыльнулся Тенгиз и съязвил, - Любовников у тебя не мало, по слухам – меняешь их, как перчатки… Неужели, я всех затмил?
- За то, что освободил меня, - спокойно ответила Ника, - От себя. Теперь смогу тебя легко забыть. За свободу спасибо. Прощай.
Она захлопнула за ним дверь, прошла в комнату, включила музыку, налила себе сухого белого вина, жадно выпила большими глотками, словно утоляя жажду, закурила, стряхнула пепел в пустой бокал, в колонках звучала ее любимая «Hound dog»…
Эля недавно постриглась, теперь жесткие кудряшки еле прикрывали уши, перекрасилась, ярко-рыжий цвет сменила на более спокойный русый с тонкими мелированными прядками - безусловно, ей шла новая прическа, оригинально смотрелись сережки в форме ромбиков, нежно-розовая помада прекрасно сочеталась с такого же оттенка палантином, накинутым поверх серебристо-серого коктейльного сарафана, правда немного жали розовые атласные туфельки, но это ощущали только ее пятки, а окружающим сие было неведомо… Она достала из сумочки сигареты, повертела пачку в руках, вздохнула и засунула обратно, еще раз взглянула на себя и вышла из дамской комнаты. Эля прошла по шумному банкетному залу, пробралась через толпу танцующих к столику, за которым сидели родители - тем вечером ее снова умолили пойти на чью-то свадьбу, сын отцовского партнера женился на дочери высокопоставленного чиновника.
А вот и она, - радостно проговорила мать, обращаясь к какой-то женщине, которая подсела за их столик за время Элиного отсутствия.
О, какая красавица, - протянула та, приветливо улыбнувшись, - Так похожа на кого-то… На какую-то актрису.
Ах, - Солмаз всплеснула руками, - Ей всегда так говорят, и, что самое интересное, сравнивают всегда с разными актрисами или певицами, ведущими, между собой абсолютно непохожими.
Да-да, - женщина, вероятно, силилась вспомнить кого же ей напомнила Эля, - То ли на Монику Белуччи она у вас похожа, то ли на Стефанию Сандрелли… Ах нет! На Марию Шнайдер… Или нет…
А еще на Лилю Брик, Цыплакову, Вертинскую, Дженнифер Лопес, Джулию Робертс и Чулпан Хаматову, - насмешливо протароторила Эля, садясь за стол.
Эля, - укоризненно проговорила мать, - Ну, что ты в самом деле…
Хорошая девочка, - усмехнулась незнакомка, - Ну, девочка, давай знакомиться, меня зовут Валентина Владимировна.
Очень приятно, - ответила Эля, накладывая себе грибной салат, - А меня Элей кличут. У вас сын, да?
Д-да, сын, - проговорила Валентина Владимировна, растерянно посмотрев на Солмаз, - А как ты догадалась?
Так вам же меня в качестве невесты кто-то небось порекомендовал, - ответила Эля спокойно, несмотря на то, что мать толкала ее под столом и делала страшные глаза, - Потом какая-то добрая душа подвела вас к нашему столику, предварительно обсудив это с моей мамочкой. Мамочка, конечно же, рассказала вам, какая я - умная, образованная и скромная. А вы в свою очередь рассказали ей о своем сыночке - о-очень перспективном молодом человеке, твердо стоящем на ногах, с хорошей работой и без вредных привычек. Так?
Так, - ответила к ее удивлению, Валентина Владимировна, - Ну, почти так.
А сыночка как зовут? - нахально поинтересовалась Эля и, осмотревшись по сторонам, прибавила, - Он, кстати, тоже здесь?
Руслан, - улыбнулась та, - И он сейчас в Англии, в командировке. Твою фотографию он видел, кстати.
Как? Уже?! И что сказал? - цинично поинтересовалась Эля, поедая салат, - Кстати, салатик очень удачный, попробуйте.
Эля! - не выдержала Солмаз, - Валечка, дорогая, извините вы ее, пожалуйста, она с работы сегодня уволилась, без настроения, чувствует себя неважно…
Все нормально, - перебила ее Валентина с улыбкой, и, обращаясь к Эле, прибавила, - А он отреагировал почти также, как ты. Только прибавил, что «девочка, конечно, ничего, но…». Категорически не хочет слышать о том, чтоб мы его с кем-то знакомили.
Молодец, - заключила Эля, - Уважаю! Вы меня, Валентина Владимировна, на самом деле простите, я просто не в духе.
Понимаю-понимаю, ну, девочки, простите - мне пора… Эленька, вы ведь не будете против, если Русланчик к вам позвонит? Ну, если конечно…
Не буду, - пожала плечами Элька, - Вот только я что-то сомневаюсь, что он надумает мне звонить.
Мать остаток вечера просидела в мрачной задумчивости, равнодушно наблюдая за тем, как муж отплясывает с какой-то грудастой дамочкой в сильно декольтированном платье - декольте было так спущено, что дряблая веснушчатая грудь будто бы норовила выпрыгнуть наружу, когда владелица начинала скакать под быструю музыку.
Отвратительное зрелище, - хмыкнула Эля, кивнув на отца и его партнершу.
А не шли бы вы оба, - огрызнулась вдруг Солмаз, взяла сумку, встала из-за стола и нервно пошла к выходу.
Было бы куда.., - пробормотала дочь, глядя ей вслед.
Ника накинула тонкий шелковый халатик на плечи, медленно встала с постели, убрала за ухо выбившуюся прядь, подошла к окну, взяла с подоконника пепельницу и пачку «Собрания» с ментолом, закурила, манерно затянулась, чуть прищурив глаза, выдохнула дым, хищно облизнула пересохшие губы и улыбнулась Максу, который наблюдал за ней с нескрываемым восхищением.
Нике нравилось «работать на камеру» - передвигаться, улыбаться, радоваться и огорчаться, даже находясь в полном одиночестве, будто бы для невидимых зрителей, а уж если зрители присутствовали…
- Нравлюсь? – спросила она чуть насмешливо.
- Нравишься, - улыбнулся он, - Ты же знаешь, что я тебя люблю.
- Макс, - Ника поморщилась, - У тебя автоматом срабатывает, да? В детстве научили, что понравившейся телке непременно надо о любви петь? Ты же знаешь, что мне это не нужно.
- Не понимаю я тебя, Ник, - пожал плечами Макс, - Отношения только ради секса? Не поверю. Мне кажется, наша связь нужна тебе в первую очередь, чтоб доказать себе, что ты лучше Дашки, не так?
- Вовсе нет, - Ника искренне удивилась, - Ты на самом деле так думаешь? Я не считаю, что это вообще как-то касается Дашки. Ты все равно ее не любишь, и не любил бы, не будь меня. А со мной… Да, отношения именно ради секса. Ты хороший любовник, неплохой собеседник – остроумный и обходительный, ты понимаешь меня, я понимаю тебя, у нас совпадают вкусы… Достаточно для адюльтера. Почему бы и нет?
- С чего ты взяла, что я ее не люблю? – хмуро поинтересовался Макс.
- Не знаю, мне так кажется…
- А если я люблю тебя? – хитро прищурился он, - Может сойдемся? Если мы так хорошо понимаем друг друга, нам хорошо в постели, есть о чем поговорить, может, стоит жить вместе?
- Фи, - Ника скорчила брезгливую мину, - Жить вместе? Быт, тапки, общие расходы, заботы о протекающем кране, грязные носки… Зачем все так портить? Чем плохи наши встречи раз в неделю, когда ты приходишь сюда с цветами и бутылкой мартини, а я ухожена, одета, хорошо выгляжу,… Ты не видишь меня в старом теплом махровом халате рано поутру – непричесанной, неумытой, без косметики. Я не болею, не гриппую, не температурю, не потею от чая с малиной, не сморкаюсь… Я не стою у плиты в переднике, не кормлю тебя ужином, не мою посуду, портя маникюр…
- Но ты же делаешь все это для себя, - возразил Макс, - В квартире чистота стерильная…
- Для себя! – перебила его Ника, - Для себя и наедине с собой. Мне не нужно, чтоб кто-то был свидетелем, тем более человек, которого я совсем не люблю.
- Ну, как хочешь, - Макс нисколечко не огорчился, - Просто я к тебе привык. Мы могли бы неплохо жить вместе.
- Ну, живи с Дашей, я не понимаю, чем хуже?
- С Дашей.., - он помрачнел, - С Дашей сложнее. Даша меня любит. Вот ты… Ты бы могла мне изменять, я бы изменял тебе. Никаких обязательств. Свинг время от времени…
- Слушай, какого лешего ты женился? – обалдела Ника, - Тем более на такой, как она? Какого лешего я заняла для тебя денег на грандиозную свадьбу? Я не понимаю.
- Долго объяснять, - Макс начал торопливо одеваться.
- Назло кондуктору пойду пешком, - жеманно протянула Ника, расстегивая на нем только что застегнутую рубашку.
- Какому кондуктору? – не понял он.
- Ну, той первой девочке, которая отказалась делать аборт и вышла за твоего друга.
- Не понял, - Макс убрал Никины руки со своих плеч, - О чем ты?
- Не прикидывайся шлангом, - возмутилась она, - Ты сам как-то рассказывал о своей большой любви, которую так напомнила тебе Даша. Я еще на свадьбе догадалась о ком ты говорил… А потом… Потом мне рассказали о том, что вы встречались, что расстались, что дочка у нее от тебя.
- Кто?
- Кто рассказал? Элька. Она же работает у твоего дружка. Но ты не думай, не он ей проболтался… Мир тесен, а уж этот ваш городок…
- Даша знает? - Макс помрачнел, - Наверняка знает, да?
- Понятия не имею, - отозвалась Ника из ванной, - Слушай, кстати, давно хотела спросить – как вам удалось сохранить такие тесные дружеские отношения?
- Никак, - ответил Макс, - Когда Лия сообщила, что ждет ребенка, я поставил условие – либо аборт, либо расстаемся. Она, не раздумывая, выбрала второе. Мы ведь дружили втроем, с детства - я, Лия, Таир. Ну, они поженились… Потом мы долгое время не виделись. Время… С Таиром отношения у меня не испортились, он, конечно, знал, что ребенок от меня, и в какой-то мере я ему безмерно благодарен… Пару лет, помнится, она даже не здоровалась со мной, но… Время… Мы снова стали общаться. Конечно, существует какая-то недосказанность, нет уже былой раскрепощенности и беззаботности, но есть приятельские отношения, светские беседы… А ведь мы на самом деле похожи, Ника…
- Это ты о чем?! – послышалось через шум воды, Ника залезла под душ.
- Ты же не хочешь детей… Вот у меня растет дочурка, прелесть, красивая, развитая девочка, я ее по-своему люблю, но… Я ей не отец, я себя не ощущаю таковым. А ты не мать своим мальчишкам. Мы – не родители, понимаешь? Мы на самом деле похожи, - проговорил он, приоткрыв дверцу душевой кабинки, - И нам несказанно хорошо в постели…
- Чего ждешь? – усмехнулась она, брызнув на него водой, - Присоединяйся.
- Нет, прости, - он посмотрел на часы, - Уже пора. Дашка ждет к ужину, а мне еще в офис заскочить надо.
- Ну, давай, пока - равнодушно сказала Ника, елозя мылом по большой мохнатой мочалке, - Дверь захлопнуть не забудь.
Глава 7.
Эля села на скамейку, в наушниках играла Red Blooded Woman, простенькая песенка в исполнении Кайли Миноуг. Эле жутко нравился образ этой австралийской певицы – никакого напора и умничанья, just sexual, кошачья пластика, красивое ухоженное тело, что-то хищное, опасное и соблазнительно-роковое во всем облике… «Чем-то напоминает Нику,» - думалось ей. Внешне минимум сходства, но есть что-то неуловимое, наверное манера двигаться, разговаривать, стиль… Сама Элька так не умела, любила одеваться, прихорашиваться, кокетничать, но не со всеми... А вот у Ники, по ее собственному признанию, это срабатывало автоматом. «Когда я иду по улице, даже нищий на паперти должен посмотреть на меня и подумать – какая красивая женщина,» – говорила она с пафосом. Так и было, на нее обращали внимание и нищие, и продавцы в ларьках, и таксисты, с нее не брали денег за проезд, возвращали сдачу до копейки, а иногда и с переплатой, её всегда пропускали без очереди в клубы или на выставки, не попросив флаера или билета. У нее не требовали документов, не заставляли проходить через металлодетектор, казалось, Ника может запросто пронести на борт любого самолета до тонны тротила – очарованные ее улыбкой работники службы безопасности и глазом не моргнут. Эля ни разу не была свидетельницей того, чтоб ее обхамили, обсчитали, повели себя по отношению к ней неуважительно, да Ника и безразличие к своей персоне воспринимала, как жестокое оскорбление.
В наушниках тем временем заиграла композиция под названием «Hey mama», Элька любила именно такую музыку, под которую можно было отпустить тело в танец, расслабиться и извиваться в бешенном «черном» ритме. Белокожая рыжеволосая Элька в душе была настоящей афроамериканской, она любила всё – от госпелов до рэпа, чувствуя ритм каждой клеточкой. Ника с Дашкой посмеивались над ее музыкальными пристрастиями – фи, какое дурновкусье, но она только пожимала плечами – каждому свое, вот еще слушать раритетные песенки пятидесятых, как Ника, или непонятный ей «Моральный кодекс», как Дашка. «Вы любите музыку головой, - приговаривала она, смеясь, - А я люблю ее попой, которой под нее и двигаю!»
Вот и сегодня, одетая в широкие джинсы baggy, которые столь популярны где-нибудь в Гарлеме, в желтую дутую куртку, с рюкзаком за плечами, в навороченных грубых рыжих ботинках, она сидела на скамейке в парке, что прямо под Никиным домом. Перекрашенные и постриженные волосы собраны в хвостик на макушке, под курткой короткий топ, открывающий пупок с камушком-наклейкой (вдеть сережку Элька так и не решилась), жутко холодно, но застегиваться не хотелось, хотя кожа на голом животе уже покрылась гусиной кожей и покраснела.
«Как прикольно, впервые за несколько лет сижу в рабочее время не в костюме, не на каблуках, не в офисе,» - размышляла Элька, ежась от холода.
Из никиного подъезда торопливо вышел мужчина в короткой черной дубленке и шапке-чеченке и зашагал в Элькину сторону. Та быстро накинула на голову капюшон и нацепила на глаза темные очки – если это отец, он не должен ее заметить.
«Блин!» – обалдело прошептала Эля, застегивая куртку, - «А Макс-то что тут делает?»
Элька брела по пасмурной Торговой, накрапывал мелкий дождик, длинные мешковатые джинсы залезали под ботинки и пачкались в грязи, болела поясница – непременно застудила своей тягой к экстремальному прикиду, в наушниках надоедливо поскуливала повзрослевшая нимфетка Бритни.
- Ого, неужели? – услышала она и подняла глаза, перед ней стоял Таир, улыбающийся и промокший, - Моя бывшая сотрудница теперь разгуливает в ниггерском прикиде под дождем?
- Привет, - улыбнулась Элька и чихнула.
- Та-ак, - протянул Таир, - Медицинскую страховку мы тебе конечно больше не оплачиваем, но по старой памяти – не хотелось бы, чтоб ты простудилась. Как насчет чашки горячего чая с тортом?
- В смысле? – Эля не верила своим ушам, - Ты меня приглашаешь?
- А ты заметила, - он внимательно на нее посмотрел, - Как мы органично перестали выкать? В смысле - уже не шеф, какое на фиг уважение?
- Ну да, - рассмеялась Эля.
- Поедем в одно уютное кафе, - безапелляционно предложил он, открывая дверь машины.
- Ого, после моего ухода вы, сэр, разбогатели, как я посмотрю, - хмыкнула Элька, - Напустить аудиторов, что ли?
- Ты что это? – удивился Таир, включая музыку, - Выруби, кстати, свой плеер. Бритни Спирс она слушает – брр.
- Это сборник просто, - попыталась оправдаться Элька, - Так, говорю, разжились видать без моего строгого надзора, машинка вот новая, не чета прежнему Ниссану.
- Ну, это тоже Ниссан, - пожал плечами Таир.
- Ага, - перебила его она, - Только приблизительно на тридцать пять штук дороже.
- Слушай, - он приподнял бровь, - откуда такая осведомленность? Заправская «автоша» какая-то!
- Кто? – не поняла Эля.
- Ну, так девчонок, повернутых на машинках всяких, называют.
- Да ни на чем я не повернута, - фыркнула Эля, - просто у моего папашки такая машинка была в прошлом году.
- О как! – удивился Таир, - А что с ней случилось в этом? Разбил?
- Неа, - спокойно ответила Элька, - Продал и купил новую.
- Какую же? Поршик что ли? – поинтересовался он, почесывая кончик носа.
- Нее, - Элька усмехнулась, - Он вроде как молодится, стал с некоторых пор разгуливать в джинсах вроде моих, постригся как-то непонятно а-ля мальчик из Бэкстрит бойз, осталось только осветлить волосы под Эминема. Седина в бороду, как говорится… А машинка? Хаммер.
- Да ладно! – вырвалось у Таира, - Ну, простите, ваше высочество, что карета не по статусу…
- Ну, уж потерплю, - ответила она, наигранно вздыхая, - Лучше чем пешком.
- Ага! – вдруг воскликнул Таир, - А кто у меня слезно выпрашивал прибавку к зарплате? Сами буржуи – на хаммерах разъезжают, а какие-то лишние сто пятьдесят баксов требуют. Правильно говорят, богатые - скупцы!
- Ну-ну! – перебила его Эля, - Мне как раз таки эти сто пятьдесят баксов были нужны позарез, я у отца денег не беру уже лет пять.
- Что так? Играем в самостоятельность? – усмехнулся Таир.
- Нет. Просто я с ним не разговариваю все эти годы. Так, отдельными фразами, - внезапно разоткровенничалась она, - Ушла бы на съемную квартиру, но маму жалко…
- А как ты теперь без работы? – серьезно спросил он, - Может вернешься?
- Без работы? – вдруг в Эльку словно бес вселился, - А я мне пока не до работы… Замуж выхожу.
- Вот как? – Таир побледнел, - Мои поздравления. Слияние капиталов?
- Именно, - кивнула Эля, - что-то мне расхотелось чай пить… Может, остановишь тут? До дома два шага, я сойду.
- Нет уж, я до самых ворот, - возразил он хмуро.
Остаток пути молчали и слушали Стинга, потом сухо попрощались, Элька вылезла из машины и победоносно, походкой римского патриция, зашагала к дому… «Один – один!» - радостно подумалось ей.
- Эля! – Таир выскочил из машины, - Я… Может все таки чаю?..
- Хорошо, - пожала она плечами, - Может все таки… Поехали.
- А твой жених.., - начал было он, - Не заревнует? Вечером, вдвоем со мной..?
- Не заревнует, - успокоила его Элька, - Хотя бы потому что его просто нет.
Таир ничего не ответил, просто посмотрел на нее, покачал головой и улыбнулся.
Они сидели в маленьком кафе на окраине города – уютном, стилизованном под старое черно-белое кино – столики с ажурными скатертями, лампы с абажурами, патефон, рояль… Сутулый пианист наигрывал «Une vie d’Amor» - песню из знаменитого «Тегерана» в исполнении Азнавура и Матье, мелодию из Элькиного детства.
- Сюда бы скорее музыка из «Семнадцати мгновений» подошла, - хмыкнул Таир, осматриваясь - Переименовать бы это местечко в «Элефант», усесться за разные столики и смотреть друг на друга грустными глазами.
«А какая разница? – подумала Элька, - Сидим-то за одним, а смотрим друг на друга такими же грустными глазами и не можем ничего сказать.»
- Ты вот о моем несуществующем женихе спрашивал… А твоя жена? Уже ведь поздно, Таир, - спросила она осторожно, стараясь на него не смотреть.
- Моя жена.., - проговорил он задумчиво, - Это долгая и неинтересная история, Элька, даже не знаю стоит ли рассказывать.
- Расскажи, я послушаю.
- Не знаю с чего начать, - он закурил, - Скажем так, жили-были два друга…
«Таир и Макс,» - усмехнулась она про себя.
- Дружили много лет, эти двое и девушка… Одного из друзей… Вместе радовались, вместе грустили, вместе решали проблемы. Скажем, если одному требовались деньги, другой доставал, и не в долг, а потому что так надо… Даже не знаю как объяснить тебе что это за отношения...
- Я понимаю, - спокойно ответила Элька, - У меня еще совсем недавно было нечто похожее с моими подругами.
- Ну вот, - Таир потушил одну сигарету и тут же взял из пачки другую, - Та девушка… Она встречалась с одним из них, как я уже говорил, а второму… Второму она нравилась, в какой-то момент он даже увлекся ею, но это быстро прошло – просто поставил себе этакий психологический барьер, мол, нельзя. А девушка… Она очень любила своего парня, очень. Дело в том, что ее семья… Ну, знаешь, для Баку это не редкость… Такая патриархальная семейка с пуританскими заморочками.
- Да-да, - кивнула Эля, - Понимаю – «всё нельзя».
- Ага, - Таир стряхнул пепел в пепельницу, полную окурков, - Ей ужасно трудно было встречаться с этим молодым человеком, приходилось врать, убегать с занятий, просить подруг, чтоб те говорили будто она с ними… А потом… Потом так получилось, что она… Вобщем, у них, несмотря на ее пуританское воспитание, так получилось…
- Да не нервничай ты, - не выдержала Элька, - Что получилось? Переспали?
- Ну да, - Таир облегченно вздохнул, - Отношения, скажем, стали совсем уж близкими… А потом она залетела. Вот… Ну, он предложил сделать аборт, она отказалась, он поставил условие – или ребенок или он. Она, больше скорее из принципа, выбрала ребенка…
- А как же семья? – удивилась Эля, - В таких случаях обычно выгоняют из дома с позором.
- А тогда… Второй друг предложил ей выйти за него. Иначе ее бы просто, как ты верно сказала, выгнали из дома, опозорили…
- А ее парень? – Эля нахмурилась, - Неужели нельзя было поговорить с ним?! Уговорить жениться?
- Пробовал, тот не стал слушать. Сказал, что у него уже билет заказан в штаты, что улетает на следующей неделе - учиться, возможно на несколько лет… Что его не пустят туда с женой, тем более с беременной…
- И ты женился на Лие? – прямо спросила Эля.
- И я женился на Лие, - ответил Таир, - Я не мог ее бросить в такой ситуации.
- А Макс? – выпалила Элька и тут же пожалела об этом.
- Ты знала? – он оторопел, - Знала о чем я рассказываю?!
- В общих чертах, - Эля поежилась словно от холода, - Мир тесен, мне рассказывали… Только не спрашивай кто, ты все равно не знаешь этого человека.
- Представляю, как я глупо сейчас выглядел, подбирая фразы, запинаясь, не зная как объяснить.., - Таир сидел мрачнее тучи, - Посмеялась всласть?
- Таир, - она смутилась, - Я просто не знала как сказать тебе, что я все знаю… А сейчас? Вы ведь общаетесь, так?
- Ну да, - он пожал плечами, - Уже несколько лет. Все проходит, и это прошло. Конечно отношения имеют больше приятельский характер, нежели дружеский… Но… Все таки Нелька его дочь, а не моя. Он старается ей угодить, покупает какие-то подарки, даже пытался назначить какое-то денежное пособие, но мы категорически отказались.
«Еще бы, сравнивать твои доходы и Макса – даже в голову не приходит. Он еле концы с концами сводит, вот только… Свадьбу отгрохал грандиозную… Непонятно откуда взял деньги.»
- А Лия? Как она? Прости, если лезу не в свое дело… Но… Я просто не поняла какие у вас отношения.
- Ну, - он усмехнулся и потряс пустую пачку, - Секундочку, я сейчас, спрошу не продаются ли у них в баре сигареты…
- Хочешь мои? – Эле не терпелось услышать ответ на свой вопрос, - Собрание.
- Дамские, - поморщился Таир, но взял одну из пачки, - Ты только их куришь, я заметил.
- Мы их курим, - поправила его Элька, усмехнувшись, - Я, Ника и Дашка. Это вроде как непременный атрибут нашего имиджа.
- Ты сма-а-ари, - протянул он, рассматривая розовый фильтр, - Имидж какой-то сигаретный выдумали.
- Ты ответишь на мой вопрос? – рявкнула Эля, потеряв всякое терпение.
- Мда, не получилось, - улыбнулся Таир, - Хотел уйти от ответа… Ну, отношения… Сначала старались жить, как все. Играли в любовь, в образцовую семью. Потом…
- Что потом? – ей было уже все равно что он подумает, - Что?!
- Потом вернулись к тому, с чего начали. Стали хорошими друзьями и только, - быстро проговорил Таир и посмотрел на часы, - Так, что-то подсказывает мне, что твой папенька уже носится по городу на своем крутом Хаммере в поисках пропавшей дочурки. Давай-ка я тебя отвезу домой?
- Угу, конечно, - Эле ничего не оставалось, как согласиться.
Снова слушали Стинга и молчали, подъехали к дому… Эля медлила, машина остановилась, а она не спешила выходить…
- Пока, Эля, - он говорил наигранно весело и старался на нее не смотреть, - Спасибо за вечер. Привет папиному Хаммеру.
- Непременно передам, - ответила она и придвинулась поближе.
- Я позвоню как-нибудь, - он открыл окно и достал из бардачка новую пачку сигарет.
- Звони конечно, - растерянно проговорила она и вышла, громко хлопнув дверью, - Пока.
Дашка сидела в темноте, сквозь плотные шторы в комнату проникал свет уличных фонарей и яркие вспышки неоновой рекламы… Из спальни раздавался раскатистый храп Макса – пришел с работы поздно, поужинал, посмотрел телевизор и улегся спать.
«Неужели он с ней сегодня встречался? – думалось ей, - Неужели он все еще ее любит?»
Дашке хотелось плакать, но… Она вдруг поймала себя на мысли, что причиной ее страданий была отнюдь не ревность, скорее уязвленное самолюбие, гордость, обида. В принципе, Дашка так и не поняла что она чувствовала к Максу, была ли это любовь или просто красивая история, которая очаровала, задурила ей голову и привела под венец?
«Мне бы разобраться в себе самой, - размышляла она, - Уехать бы… Далеко. Подальше… Побыть одной – как сейчас. Одной лучше.»
Она включила радио.
«Последний день в году, последний беглый взгляд, - пел приятный мужской голос, - Как можно просто так уйти и никогда не посмотреть назад?»
«Можно, - ответила Дашка беззвучно, - Выясню что к чему и… Увольте. Хочу одиночества... Отдохнуть. От всех.»
Пискнул мобильник Макса – пришло сообщение. Прежде Дашка никогда бы такого не сделала, но сейчас все было иначе... Она сжала телефон в ледяных пальцах, уставилась на дисплей, чуть помедлила…
«Ты забыл заколку для галстука. Заезжай в перерыв, возьми», - прочла она и ахнула, увидев номер, с которого прислали смс.
- Дааа, Макс, - томно протянула Ника.
- Это не Макс, - Дашка старалась говорить спокойно, - Я сейчас сама приеду. За заколкой.
- Приезжай, - казалось, Ника ничуть не смущена, - Давно пора.
Дашка накинула дубленку, прошла было мимо зеркала, но потом вернулась, расчесала волосы и подкрасила губы…
Дверь бесшумно захлопнулась, ухнул приближающийся лифт.
Глава 8.
Дашка остановилась перед дверью, бросила взгляд на изрисованную стену, на ярко-зеленый половик у порога… Вспомнился тот далекий день, когда она пришла сюда с Элькой, как они опустошили сначала бутылку виски, а потом водки, как шутили и смеялись, как она, перепутав куртки, пьяная, отправилась на первое свидание с Максом…
- Я за тобой в глазок уже битый час наблюдаю! – прервал ее размышления голос Ники, - Ты войдешь?
- Спишь с ним? – спросила Дашка прямо с порога.
- Я бы сказала - трахаюсь, - спокойно ответила Ника.
- Ясно, - Дашка разделась и прошла на кухню, - Сигареты есть?
- Кури, - Ника положила перед ней пачку Собрания.
- Почему? – Даша внимательно смотрела на подругу, - Просто скажи мне. По-че-му?
- А ты не знаешь? – Ника зло усмехнулась, - Ты посмотри на мою жизнь… Что я тут делаю? В этом чужом городке, одна – никого рядом… Вся жизнь набело написалась, без черновиков!
- Старая пластинка, - Даша покачала головой, - Ты столько раз ныла об этом, что, вот поверь, уже тошнит. Знаешь, Ник, ты, как мне кажется, относишься к той категории людей, которые просто упиваются своим несчастьем – «ах, мне так плохо». Что бы не происходило в твоей жизни, ты будто специально ищешь что-то, из-за чего можно было бы впасть в глубокую депрессию, пореветь перед монитором, написать пару-двойку параноидальных рассказов о таких же вечно страдающих неврастениках, а потом возненавидеть весь мир… Ведь тебе плохо – ВСЕГДА – и когда на самом деле плохо, и когда хорошо. Ты иначе не умеешь. Твоя депрессия – уже неотъемлемая часть тебя, как рука или нога, без нее ты ощущаешь себя инвалидом. Ты же просто находишь удовольствие в ней, это своего рода мазохизм… И хорошая мотивация, знаешь ли, «я такая плохая, потому что мне больно», удобно, неправда ли?
- Наверное, ты права, - Ника пожала плечами и отвернулась к окну, - Я не считаю, что предала тебя.
- Вот как?
- Он тебя не любит, - Ника резко обернулась, - Я понимаю, что это больно… Но… Я это поняла еще тогда… Он предложил меня отвезти домой, помнишь? Ну, когда мы столкнулись в ресторане? Вы только начали встречаться, ты была такая счастливая, окрыленная, а он… Он отъимел меня прямо в машине той же ночью, по дороге домой – просто завернул в темный переулок и... И я поняла, что он нисколечко тебя не любит. Или любит, но не тебя…
- И тебе понравилось? – усмехнулась Дашка.
- Что понравилось? – не поняла Ника.
- Ну, как он тебя имел! Понравилось? – она перешла на крик, - Я спрашиваю – понравилось?!
- Да, понравилось! – заорала в ответ Ника и отшвырнула ногой табуретку, - И с той самой ночи он стал моим постоянным любовником!
- Какого черта.., - Дашка смотрела на нее, стиснув кулаки, - Какого черта, ответь мне, ты не помешала мне выйти за него? Если ты знала, что он меня не любит, так почему? Чтоб поиздеваться надо мной, да? Доказать себе, что ты самая-самая? Этакая крутая телка, которой только пальцем поманить и любой мужик будет в ее постели? И поманила, да? Зависть, Ника, простая женская, примитивная зависть! Да, твоя депрессия, которой ты сама же и упиваешься, твои браки-разводы, сумасшедшие романы, брошенные дети… Ты не могла позволить, чтоб кто-то в твоем окружении стал счастливым! Ведь с такими же одинокими общаться легче, да? Есть о чем поговорить! Посетовать, что мужики нормальные перевелись, а если и остались, то давно заняты, помечтать о будущем, поплакаться… А тут. Бац. У кого-то все меняется, ниша заполнена, не на что сетовать и не о чем плакать! Тебя это психологически душило, давило, мучило, а? Я не права?
- Права, - прошипела Ника, приблизившись к ней вплотную - Ты даже не знаешь насколько права! Зато когда твой муж лежал в моей постели, я понимала, что ты – вовсе не стала счастливой, что ниша вовсе не заполнена, что я не одна в дерьме! А уж когда я узнала о Лие и его дочери, мне стало совсем хорошо!
- От того, что он любит ее, а не меня? – рассмеялась Дашка, - Что выбрал меня только потому, что мы похожи? Мне тебя жалко.
- Да никого он не любит, - выдохнула Ника, - Ни-ко-го. Просто ее не может выкинуть из головы. Кабы любил, предложил бы ей бросить Таира и жить с ним, но он этого не сделал. Его тоже устраивает его перманентная депрессия, он тоже ловит от нее кайф. Мы ведь похожи с ним, Даш, ты не заметила.
- Заметила, - Дашка встала, - Заметила и потому, голубчики, вычеркиваю вас обоих. Делайте что хотите, меня это уже не касается.
- Как тебе угодно, - Ника пожала плечами, - Постой, я трубку сниму, там телефон в прихожей разрывается…
- Если это Макс.., - начала Дашка, но осеклась.
- Ты с Элькой давно говорила? – Ника выглядела растерянной, - Когда в последний раз?
- Да несколько дней тому назад, дней пять… Она ко мне заходила, а что? Что-то случилось?
- Мать ее звонила, спрашивала не у меня ли она. Уже три часа утра, а ее нет, мобильный отключен…
- Надо же, - усмехнулась Даша, - Бедная тетя Солмаз решилась позвонить тебе после всего того, что ты им сделала.
- А что я им сделала? – обалдела Ника.
- Только не прикидывайся дурочкой, даже сама Элька знает, что у тебя связь с ее отцом, - Даша брезгливо поморщилась, - Мне противно даже говорить об этом.
- Что? – Ника расхохоталась и схватила ее за руку, - Постой, ты что это серьезно? Хахахаха! Я с Акифом? Ой… Не могу… Да на фиг мне этот простатит ходячий сдался?
- Ника, - Дашка торопливо застегивала дубленку, - Тебя видела Солмаз, а Элька прекрасно осведомлена, что ты ему постоянно названивала на сотовый. Отпираться бессмысленно, не думаешь?
- Да постой ты, - Ника закрыла собой дверь, - Я деньги у него брала, взаймы!
- Ты? Деньги? Не смеши, мать! Тебе папашка ежемесячно переводит кругленькую сумму, да и продай ты хоть одно колечко из несметных сокровищ, что накупил тебе гонконгский мафиози, хватило бы на пару лет!
- Я для Макса заняла! – возмутилась Ника, - Или ты думаешь, что он на вашу грандиозную свадебную вечеринку ссуду в банке взял? Не надо на меня вешать еще и связь с Акифом.
- А с тебя станется, - презрительно фыркнула Дашка, - Еще не вечер, может и он тебя, суку, отъимеет – в машине, к примеру?
- Да пошла ты! – заорала Ника уже вслед удаляющемуся лифту, - Пошли вы все!!! Понятно? Все!!!
Дашка впервые шла по ночному городу – одна, в столь поздний час… Ей не было страшно, скорее интересно: проносились, мигая фарами, машины; слышались хохот и музыка из баров, что закрыты днем; на обочине путанки зябко кутались в расшитые стразами куртенки, пока мамка договаривалась о цене с очередным клиентом. Дашка с интересом наблюдала за той жизнью, что была прежде скрыта от нее – девочки, сначала добровольно запертой в виртуальном пространстве, а потом вышедшей замуж буквально за первого встречного… Из-за отсутствия людей на улицах, стали заметнее фасады домов, оказалось, что в городе много красивых зданий, она спокойно останавливалась поглазеть на памятники, которые прежде не замечала вовсе, точнее знала об их существовании, но пробегала мимо, бросив рассеянный взгляд. Дашке на самом деле было спокойно, и, наверное, именно по этой причине ни одному из случайных прохожих, что слонялись той ночью по темным улицам, и в голову не приходило подойти к ней, пристать, попытаться познакомиться…
Сначала Дашка подумала, что это пьяный – прямо на асфальте лежал, закрыв голову руками, словно скорчившись от боли, мужчина.
- Вам плохо? – Дашка присела около него на корточки, - Что с Вами?
- Помогите, мой нос, мне так больно, - промычал незнакомец на английском, убрав руки от лица, - Бумажник, они взяли бумажник…
- Боже, сколько крови! – воскликнула Дашка, - Сейчас-сейчас, я скоро, я позвоню… Подождите!
Она остановилась, сжала в руке телефон, судорожно соображая куда можно позвонить – в голову ничего не приходило.
- Вставайте! – скомандовала она пострадавшему, - Пойдем в больницу, тут рядом должна быть какая-то.
Вообразив себя медсестрой времен Великой Отечественной, Дашка подставила «раненному» свое плечо и уверенно направилась в сторону травматологического центра, что находился в нескольких метрах оттуда, приговаривая: «Потерпи, потерпи, совсем немного осталось.»
Приговаривала она это почему-то по-русски, в голове проносились кадры из фильмов о войне, чудились залпы орудий и выстрелы. Сама ситуация казалась ей невероятно забавной.
Как ни странно, в травматологическом даже оказался дежурный врач, и даже почти трезвый.
«Жить будет, – с улыбкой заключил он, осмотрев иностранца, - «Нос, конечно, немного помяли, зуб выбили, губу разбили, фингал поставили, но никаких серьезных увечий не нанесли. Сотрясения тоже вроде нет… Хотите кофе?»
От кофе Дашка не отказалась, иностранец, которого, как выяснилось из документов, звали Джанкарло, задремал.
- Вы ему кто? – спросил врач, протягивая конфетницу - Невеста?
- Вот еще, - Дашка рассмеялась, - Не поверите, я просто мимо шла…
- Ну, как хотите, - недоверчиво проговорил доктор, - Не буду лезть не в свое дело.
Через час Дашка ехала с Джанкарло в такси и непринужденно болтала без умолку.
- А что вы делали на улице в такой час? Куда вас отвезти? Назовите адрес.
- А ничего, бродила просто, - пожала плечами она, - Мне некуда ехать. Я ушла из дома.
- Ого, - оживился Джанкарло, - Интересно. А вас искать не будут?
- Будут, - уверенно ответила Дашка, - Я завтра появлюсь непременно, чтоб вещи и документы забрать, и перееду к маме.
- Ну, тогда, не сочтите за двусмысленное предложение, ради бога, ничего такого, - итальянец немного смутился, - Ну, поедемте ко мне. Я обещаю, что вы…
- Хорошо, - перебила его Дашка.
И снова какая-то внутренняя уверенность, что ничего не случится…
«Все уже случилось,» - подумалось ей, когда машина подъехала к отелю.
Дашка уснула на диване, хотя, Джанкарло порывался уступить ей кровать. Ей приснился странный сон – огромная овальная комната, заставленная-заваленная большими и маленькими коробками в ярких подарочных обертках, Дашка нетерпеливо сдирала с них бумагу, открывала, но все, как одна, оказывались пустыми… В конце концов, ей попалась малюсенькая коробочка, чуть больше спичечного коробка, в темно-синей сжатой бумаге, перевязанная золотистым шнурком, Дашка открыла ее и ахнула – на самом дне лежала крошечная куколка-пупс. Куколка стала увеличиваться, и вскоре Дашка держала в руках настоящего младенца, он хныкал и вырывался, потом оцарапал ее неестественно длинными и острыми ногтями и… спрыгнул на пол. «Куда?!» - воскликнула она, пытаясь догнать странного малыша, но тот проворно направился к окну, залез на подоконник и… превратился в жирную зеленую муху. Муха расправила крылышки, что-то презрительно прожужжала на прощание и улетела в раскрытую форточку…
Дашка проснулась в отвратительном настроении, сон оставил противно-липкий осадок, она осмотрелась по сторонам, не сразу поняв спросонья где находится. Из ванной доносилось журчание воды, вскоре появился Джанкарло в пушистом махровом халате, с мокрыми вьющимися волосами. «А он ничего" – отметила про себя Дашка.
Среднего роста, черные волосы, черные глаза, тонкий длинный нос, тонкие губы, острый подбородок, немного смугловат, но оттенок кожи ровный, словно от солярийного загара.
- А что вы делаете в Баку? – спросила она.
- Вообще-то я приехал не в Баку, а в Сураханы… Я этнолог, до того был в Иране. Занимаюсь изучением трудов Заратустры, зороастризмом, переводом и трактовкой некоторых отрывков Авесты…
- Аташкях? – сразу сообразила Дашка, - Храм огнепоклонников, да?
- Именно, - кивнул Джанкарло, - Но тут я уже закончил исследования, скоро отправляюсь в новую экспедицию. Жду-не дождусь, на этот раз мне предстоит захватывающее путешествие в Австралию, говорят там найдено некое племя, проповедовавшее когда-то в древности зороастризм или какое-то учение, очень на него похожее. Это само по себе странно, непонятно – вот и проверю.
- Экспедиция, - протянула Дашка, - Это, наверное, здорово. А много вас?
- Пока только шесть человек, из которых четверо – технический персонал, двое – ученые, я и мой коллега, доктор Азимов.
- Азимов? Он бакинец что ли?
- Да, профессор Азимов, работает в здешней Академии Наук, - подтвердил Джанкарло, - Вот сейчас пытаемся привлечь еще людей…
- А мне с вами можно? – решилась Дашка, - Я бы с удовольствием поехала в Австралию.
- Вы, наверное, не представляете, что вас там ожидает, - снисходительно улыбнулся Джанкарло, - Это не развлекательная поездка в Канберру или Сидней, это экспедиция в те места, куда не ступала нога цивилизованного человека, это полное отсутствие каких-либо удобств, тяжелая акклиматизация и постоянная опасность…
- Последний герой, - мечтательно проговорила Дашка, - Я всегда мечтала принять участие в этом телепроекте. Знаете, Джанкарло, у нас есть такой телепроект – группу людей засылают на необитаемый остров – выживать! Они там питаются жуками и змеями, охотятся и ловят рыбу, строят сами бунгало…
- Не сравнивайте! Это телевидение, обман, игра, из которой, в конце концов, можно выйти в любой момент. А я говорю о серьезном опасном деле.
- Так мне с вами можно?! – настойчиво повторила она, - Берете или нет?!
- Берем, - согласился он, немного поразмыслив, - Если не передумаете. В случае, если все таки решите не ехать, я вас пойму и даже поддержу столь мудрое решение.
- Когда едем? – Дашке не терпелось поскорее выбраться из Баку.
- Сегодня вечером вылетаем в Москву, а оттуда в Австралию. У вас есть еще время собрать вещи или… передумать.
- Вот заладил! – взорвалась Дашка, - Я твердо решила ехать! Так, через полтора часа я буду у вас с вещами, договорились?
- Хорошо, - пожал плечами Джанкарло, - Но если вы не придете, я пойму, честное слово.
- Приду-приду, - буркнула она, выходя из номера, - Куда денусь…
«Сумасшедшая! – заверещал внутренний голос, - Ты бы хоть документы какие-то попросила! Расспросила бы подробнее! Может никакой он не этнолог, а бандит с большой дороги?!»
«Ну и пусть, - подумала Дашка, - Пусть бандит. Ввязаться в аферу тоже неплохо… Не хочу больше тут, так… Пора все менять. Начну с чистого листа совершенно новую жизнь, в новом месте, на краю света!»
Глава 9.
Из дневника Даши.
***
Сегодня прибыли в Аделаиду – портовый городок, ничего особенного, у меня жутко проходит акклиматизация… Кажется, никогда не закончатся мигрени и не появится аппетит. Азимов оказался очень милым человеком, выяснилось, что я даже знакома с его супругой, она была оппонентом на защите моего диплома. Джанкарло вчера подарил мне брошку – золотую стрекозку, масенькую-малюсенькую, крохотную. Я отнекивалась, не хотела брать – сказал, что обидится. Взяла. Сегодня она на мне. Вчера звонила маме, когда свяжусь с ней в следующий раз – не знаю, скоро мы отправимся на остров Тасмания, а оттуда снова на материк в горы Гремпианс, где-то там есть закрытая деревня, куда можно попасть только по спец.разрешению.
***
Кажется, я отравилась. Второй день тошнит. Ох уж этот климат и странные фрукты-овощи, не поймешь что в них съедобно, а что нет… Жара тоже какая-то ненормальная. Вообще ощущение такое, что нахожусь на другой планете, в ином измерении.
Вчера весь вечер думала о Максе. Вдруг захотелось его увидеть… Нет, я не скучаю, конечно же не скучаю, просто… Просто с ним весело. С ним легко. Ненавижу! Я запретила маме кому-либо рассказывать где я, пусть мучается в догадках. Точно не додумается…
Завтра отправимся в деревню на вертолете, с нами полетит проводник – по совместительству переводчик, называет себя Лаки – может это его имя? Страшенный такой – ужасть, весь в шрамах, говорит, это в детстве его так в мужчины посвящали. Во как… А у нас не посвящают. Может, потому мужиков мало осталось.
***
Он меня поцеловал. Сама не понимаю как это случилось, просто гуляли по берегу, стала прохладно, я укуталась в его куртку… А потом… Это было совсем иначе, чем с Максом (то, что было до Макса я уже и не вспомню), губы у него мягкие-мягкие, но сам поцелуй – жесткий, властный и такой долгий… Я, кажется, согласилась бы и на большее, но он решил ограничиться поцелуем. Сейчас вспоминаю, что лет в двенадцать я смотрела сказку под названием «Фантагиро», итальянскую… И мне так нравился главный герой, что я решила непременно выйти замуж только за итальянца, помнится, даже загадала желание, глядя как падала звезда… Может, сбудется? Странно, что я не вспоминала об этом прежде.
Господи, о чем я? Он просто меня поцеловал, а я уже замуж собралась… Тем более, что формально, юридически, я еще жена Макса.
Черт, опять тошнит. Когда это кончится?!
***
Уже две недели задержка, сделала тест. Положительно. Господи, что же делать?!
Мы находимся в деревне. В аборигенской деревне, такого я еще не видела... Люди и не люди. Точнее люди… Какие-то инопланетяне. Полуголые, половые органы еле прикрыты какими-то пучками травы, у женщин плоские груди болтаются… Украшают они себя обычными бусиками и пластмассовыми браслетами, которые привозят им мужья с Большой Земли. Мужчины в жутких шрамах. Правда, если отправляются в цивилизованный мир, надевают шорты и засаленные майки. Запашок непередаваемый. Разговаривают на своем языке, верят в каких-то божков, тотем их племени – вообще умереть, личинки, что-то вроде мух… Везде такая грязища, оторопь берет. Спасибо Пауле и Роберто – нашему техническому персоналу - пытаются облегчить наш быт настолько, насколько это возможно в этих условиях, все дезинфицируют, заказывают воду – та, что здесь не пригодна к питью, готовят пищу… И все равно. Невозможно нормально принять душ, спим в палатках, первое время я боялась ядовитых змей, пауков, и прочей живности, сейчас уже все равно - устаю так, что валюсь с ног, хотя толком ничего не делаю, слоняюсь туда-сюда, только мешаю… И что мне делать с этой беременностью?!
***
Оказалось, я ничего не знала о том как «это» бывает. Я же прежде ничего не чувствовала, точнее думала, что чувствую… Мы поужинали на Большой Земле, потом отправились в отель – мне было так хорошо с ним, как никогда прежде. Сейчас я понимаю, что Макс только брал, а надо еще и отдавать… Когда оба отдают – тогда гармония, тогда высоко-высоко, и все плывет перед глазами. А я и не знала.
Макс… Я все понимаю. Я понимаю, что Джианк (так я его называю) идеальный мужчина, просто идеальный, что он относится ко мне как к богине, пылинки сдувает, подарками задаривает… Но все таки. Я не могу не вспоминать о Максе, тем более во мне живет, растет его частичка – наш ребенок.
***
Вчера познакомилась с аборигенской колдуньей. Она – мулунгуа, занимается только черной магией, вроде вуду.
Вообще, если отдельно о магии, то тут всюду и везде какие-то идолы, какие-то жертвоприношения страшные творятся, наш переводчик говорит, что они убивают младенцев, когда хотят ублажить верховного бога. Мне не верится, хотя, черт его знает… Дикари есть дикари! Одно точно, мулунгуа эта – одна из богатейших людей племени, у нее даже есть нормальная посуда с Большой Земли, которая стоит на одном уровне с чурингами* (*чуринги - особые священные предметы из камня или дерева со схематическими надписями или рисунками), вероятно, тоже охраняет дом от злых духов и порчи; еще у нее много пластмассовых побрякушек и даже… платье есть. В отличие от других женщин этого племени, мулунгуа была несколько раз на Большой Земле, говорят, ее вызывал какой-то известный политик, чтоб навести порчу на своих недоброжелателей. Вот уж не знаю – верить-не верить. К ней постоянно ходят колдовать аборигенки, гадают, лечатся… По совместительству она еще и повитуха. Но главное занятие – наведение порчи. И как тут все еще не вымерли? Племя-то маленькое, каждый сам не раз наводил порчу на кого-то, т.е. любой и сам под порчей? Вот и верь после этого в такую чепуху.
«Вы ей понравились, - перевел Лаки, - Говорит, вы сами можете быть мулунгуа, если захотите.»
Вот это она точно подметила, не в бровь, а в глаз. Всегда хотелось стать ведьмой…
Выглядит мулунгуа, кстати, устрашающе – во рту почти нет зубов, вся сморщенная, в шрамах и татуировках, длинные черные волосы змеятся по горбатой спине… Странные вещи она мне сказала, ничего не поняла, наверное, Лаки что-то напутал. Ты, говорит, скоро встретишь маленькое сокровище, но поймешь это, только когда оно сгорит и тем самым возвратит тебе тебя. Я ничего не поняла. Сколько не просила Лаки перевести иначе, ничего не добилась.
***
Джианк и Азимов раскопали таки что-то, завтра мы отправимся на Большую Землю, оттуда вылетим в Сидней, а потом, бог даст, в Рим. Найденные вещи нужно отвезти к экспертам.
Джанкарло сделал мне предложение. Кажется, детям Макса суждено называть папой чужих мужчин… Макс-кукушка. Ну и пусть.
Я согласилась. Мы выберем подвенечное платье в Сиднее, а в Риме будет свадьба, только прежде надо уладить дела с разводом, Азимов взялся помочь – мне даже не придется ехать в Баку… Джианк обещал познакомить меня со своей семьей. Я, откровенно говоря, ожидала, что у него много родственников, оказалось – мать, отец и сестра незамужняя. С кузенами-кузинами, дядями-тетями видится редко. Неправильный какой-то итальянец. Но мне с ним хорошо. Судьба…
***
Версия об аборигенах и зороастризме потерпела оглушительное фиаско. Самое ужасное, что экспедиция была оплачена институтом, в котором работает Джианк, только частично, остальные расходы он взял на себя, наделав долгов. Теперь придется потуже затянуть пояса… Хотя, хаха, куда мне с моим животом?
Познакомилась со своей новой свекровью – такая «вкуснявая пышечка» с пухлыми ручками, а у локтей ямочки. Готовит – пальчики оближешь.
Свадьба прошла довольно скромно, даже если учесть возникшие финансовые проблемы. Маленький ресторанчик, гостей всего-то человек пятьдесят – в десять раз меньше, чем было на нашей с Максом. Роскошное платье из Сиднея я так и не надела, не к месту оно бы там было… Так и висит в шкафу. Хорошо, что у меня есть молочный костюм, он и послужил подвенечным нарядом.
Джанкарло думает, что это его ребенок. И я не хочу говорить правду, хотя бы потому что сама хочу эту правду забыть.
***
Давненько не окрывала дневник, все руки никак не доходят. Моя сегодняшняя жизнь – я обычная итальянская домохозяйка, учу потихоньку язык, целыми днями смотрю телевизор: шоу по РАИ, какой-то нескончаемый сериал про больницу, хуже Санта-Барбары.
Живем мы вовсе не богато, у меня даже нет домработницы, как это было в Баку, мы редко куда-то ходим, но… Мне очень спокойно и уютно. Самое смешное то, что Рим-то я толком не видела. Ну, Колизей, Площадь Святого Павла да Замок Ангела (мельком из бинокля) – не в счет. Я мало гуляю, во мне поселилась какая-то блаженная лень.
Малыш толкается, так лупит меня пяткой – хоть криком кричи. Успокаивается, когда Джанкарло начинает с ним разговаривать – надо же, еще не родившись, признал в нем папу. Это еще раз доказывает то, что я поступила верно…
Сегодня приготовлю на ужин индюшиные котлеты.
***
Снова я забросила дневник. Итак, я стала мамой. Не буду описывать роды, терпеть не могу анатомические подробности, которые нынче модно выставлять напоказ. Малыш такой… У него такие крохотные ручки, крохотные ножки, а ноготки? Я боюсь их стричь, вдруг пальчик отрежу? Зато Джианк будто всю жизнь возился с младенцами…
Молока нет. Совсем.
Не могу описать что я чувствую, когда смотрю на маленького, я, как чокнутая, прислушиваюсь – иногда мне кажется, что он перестал дышать во сне. Я стала всего бояться – сквозняков, больных гриппом, кошек, собак, испорченных продуктов – да-да, мне все время мерещится, что баночка с питанием как-то странно открывается.
Наверное, так нельзя?
***
Странно, моего сына крестили в католической церкви – даже представить себе не могла такое. Звать его теперь Лука. Наконец приехала мамочка, смешно дразнит малыша лукой-чеснокой, сюсюкается.
Мне пора бы уже заняться фигурой, ужасно поправилась, не влезаю ни в одну шмотку.
Единственное, что меня беспокоит, у маленького какие-то проблемы с давлением. Чуть подрастет, отвезем к серьезному специалисту.
Мама рассказала об Эльке. Хорошо, что все обошлось. Я ведь говорила ей, что это не Таир, а она, дурочка, не верила.
Про Макса мама ничего не слыхала. Ну и отлично. Не хочу о нем знать.
Глава 10.
Лето ни за что не хочет заканчиваться, по календарю давно октябрь наступил, а бакинцы все еще ходят в легких брюках и юбках, в босоножках и вьетнамках.
Вот и Элька шагает по улице в льняном сарафане и римлянках, за спиной миниатюрный рюкзачок.
- Ба! Какие люди! – Ника широко улыбнулась, - Как раз сегодня тебя вспоминала.
- Ты куда пропала? – Элька чмокнула подругу, - Уже две недели – ни слуху, ни духу.
- Сама хороша-а, - протянула та, надувшись, - Не могла позвонить?
- Да тут столько всего! – Элька тянула ее в ближайшую кафешку, - Таир наконец развелся, представляешь? Завтра придет к нам, меня сватать!
- Да ты что? – обалдела Ника, - «Сватовство майора» на носу? А этого придурка, кстати, не отпустили, надеюсь?
- Да нет, - усмехнулась Эля, - Ему еще долго на нарах куковать. Страшно вспомнить – думала всё, конец, когда он меня поволок в подвал. Знаешь, я до сих пор боюсь той дорогой ходить…
- Ну, хорошо что Таир не уехал, вовремя подоспел.
- Вот до сих пор не верится, ежедневно во дворе сталкивались, здоровались даже… Мне бы и в голову не пришло, что это он ко мне звонит, - Элька поежилась, - Я же с детства с ним знакома, он меня еще маленькой девочкой на качелях катал!
- Ой, не скажи, - Ника закивала, - Я теперь на соседей смотрю с подозрением.
- Ну, хватит об этом, - отмахнулась Элька, - Лучше о таком не вспоминать вовсе. Что-нибудь от Дашки слышно?
- Н-нет, - Ника заметно помрачнела, - Ты же знаешь… Я для нее теперь не существую. Мы теперь все для нее не существуем.
- Мда, - проговорила Элька задумчиво, - Ну, ты-то молчала бы, кстати говоря… То, что она тебя вычеркнула, понятно. Ну, а меня-то?
- Ну, может тебя и не вычеркивала вовсе, - предположила Ника, - Просто она жизнь заново начала, без нас….
- Ну, счастья ей, - искренне пожелала Элька, кивнув официанту, - Принесите мне, пожалуйста, чашечку эспрессо и кусочек чиз-кейка.
- А мне минеральную, с лимоном.
- Снова худеешь?
- На следующей неделе в Москву лечу, надо хорошо выглядеть, - важно проговорила подруга, - Вероятно встречусь там со Стасиком и его ненешней супругой, надо затмить!
- Ты неисправима, - снисходительно улыбнулась Элька, - А потом? Обратно?
- Неа, мне папашка сумасшедший подарок преподнести собирается, маман проболталась. Угадай что?
- Машину? Квартиру? Мужа? Не знаю.
- Париж! – Ника сделала паузу, ожидая реакцию подруги.
- Поездка в Париж? – спросила Элька.
- Нет, сам город с населением в придачу, - проворчала Ника, - Ну, понятно же, что поездка! Я там последний раз была с Сэмом…
- Китайцем?
- Эль! – возмутилась Ника, - Что с тобой сегодня?! У меня были другие Сэмы?!
- Ну-у, - протянула та в ответ, - Кто тебя знает…
- Вот зараза! – расхохоталась Ника, - Ты еще вспомни, как я будто бы с твоим папиком гуляла!
Город никак не хотел отпускать лето… Или лето никак не хотело покидать город. Люди с телеэкрана кутались в шарфы, жакеты и плащи, а беззаботные бакинцы лишь вечерами, жалуясь на холод, надевали носки или колготки, накидывали на плечи свитера и завязывали рукава узлом на груди. Выходные, как водится, проводили на даче, кто-то даже еще купался в остывшем море…
Осень топталась за закрытой дверью. «Ну уж я вам устрою!» – ворчала она, перебирая дожди с ветрами.
Лия любила бродить по бульвару вечерами, держа за руку маленькую Нельку, рассказывать сказки о принцессах и злых мачехах. С некоторых пор к ним стал присоединяться Макс, все больше времени он проводил с дочкой, хотя, отцом для девочки так и остался Таир…
Лия отпустила волосы, теперь они прикрывали лопатки, она чуть поправилась и все больше напоминала ему Дашку.
Странно, но Макс был убежден, что жена его предала. «Мало ли кому мужья изменяют, - пожимал плечами он, - Никто же не убегает с любовником на край света! А уж если она решилась с ним уехать, значит, знакомы были давно… Тем более такой «пример» перед глазами – Ника со своими гонконгским гангстером… Так что, неизвестно еще кто кому изменял.»
Наконец Лия была свободна, Лия, о которой он вспоминал раньше с замиранием сердца, Лия, которую он искренне считал самой большой или даже единственной любовью своей жизни… Но Макс будто уснул. Он гулял с ней и дочкой вечерами, иногда приглашал в кафе и рестораны, пару раз сводил в театр на детские спектакли – и всё. Остаться наедине с Лией он даже не пытался, или боялся, бесспорно лишь то, что ему так было комфортнее.
- Знаешь, а у Дашки родился сын, - сообщила ему Лия как-то, когда они прогуливались в сквере у ее дома.
- Вот как? – Макс побледнел, - Давно?
- В июле, кажется, точно не помню.
- Июль.., - Макс нахмурился, - Ноябрь или октябрь? Значит, это произошло где-то в ноябре! Она мне начала изменять той осенью!
- А может он твой? – усмехнулась Лия, - Не допускаешь?
- Бог с тобой! – отмахнулся он, - Мы предохранялись.
Однако, после того разговора Макс стал все чаще задумываться – а если все таки..? Значит снова, кто-то другой будет воспитывать его ребенка? На этот раз сына! Сын - это все таки сын.
«Другого выхода нет, - решил он, - Поеду в Италию, поговорю с Дашей. Чем терзаться сомненьями, лучше сразу расставить все точки над I.»
Из дневника Даши.
***
Малыш плакал всю ночь. Я не понимаю что с ним, доктора ничего не могут объяснить, во всяком случае пока мы не поместим его в больницу.
Завтра же отвезем Луку туда.
Мама звонила из Баку, говорит, что Макс объявился, спрашивал мой адрес. Она естественно не дала. И правильно.
Джанкарло всю ночь провел около колыбельки, даже на работу не пошел. Сейчас спят оба, а я вот выговариваюсь бумаге – больше и некому. Свекровь заходит редко, отношения с ней все таки не очень… Ну, конечно, я – иностранка, а ей бы хотелось, чтоб невестка была итальянкой. Нормальное желание, вполне понятное.
И все таки тошно… Я уговариваю себя, но погостить одно, а жить тут – другое. Я никогда не стану для них своей, а они не станут своими для меня. Когда-то Макс сказал мне, что эмигрантом может стать только тот, кто готов переступить через свою гордость… И при чем тут Макс?! Почему снова Макс?! Как будто вспомнить больше некого…
***
Джианк только что увез Луку в больницу, меня не взял – простыла, температура зашкаливает, говорит, что от меня в таком состоянии вреда больше, чем пользы. Я места себе не нахожу. Может быть поехать самой? Нет, все таки напрасно я согласилась остаться.
Ника вдохнула холодный парижский воздух и зажмурилась от удовольствия. Снова в Париже, правда, конечно на те рауты и приемы, где она прежде красовалась с Сэмом, путь заказан, но зато можно пойти в их любимое кафе, не посещаемое туристами, маленькое – всего-то шесть-семь столиков – спрятавшееся за старыми домами.
Парижанки… Ника, по ее мнению, была больше парижанкой, чем те ненакрашенные, неухоженные женщины, что проходили мимо, кутаясь в одинаковые плащи и куртки… Но встречались и другие – гламурные дамочки, прятавшиеся за огромными дымчатыми очками, с красивыми геометрическими стрижками, замотанные в длинные разноцветные шарфы, в высоких сапогах и ярких колготках. Встречались. Но редко, основная масса убивала своей серостью и обычностью. В прошлый приезд Ника этого не заметила, вероятно потому что была слишком занята собой или потому что то было летом, когда среди загорелой толпы в коротких шортах и открытых топах трудно выделить кого-то – что что, а фигуры у француженок хороши, каждая вторая смотрелась выигрышно… Но Париж все равно был Парижем. Ярким и солнечным, а на следующий день туманным и потому таинственным, кажущимся сказочным, этаким французским Авалоном, как подумалось Нике.
«Здесь я точно кого-то встречу!» - подумала она давая круги по какому-то старинному парку.
Под ногами шуршали опавшие листья – красные, багровые, бордовые, рыжие, желтые, Ника шла, пряча руки в карманах короткого черного пальто, которое было расстегнуто и являло взору прохожих ее точеную фигурку в тонкой оранжевой водолазке и узких коричневых джинсах, на плече болталась вместительная оранжевая сумка из мягкой кожи. Большие коричневые очки – «мухи-цокотухи» - закрывали пол-лица. Ника нравилась себе… И не только.
- Кажется, это вы обронили, - высокий смуглый брюнет протянул ей розу.
- Кажется, это вы ее только что сорвали с клумбы, - парировала Ника и, немного поразмыслив, прибавила, - Но все равно спасибо.
- А как Вас зовут? – он, видимо, решил обойтись без лишних церемоний.
- Ника, - ответила она, а про себя подумала, - Похож на араба - алжирское «наследство», так сказать.
- Ника? Странное имя. А откуда вы?
- Из России, - ответила Ника, заранее готовя себя к разговору о водке-матрешках-медведях на улице, в лучшем случае о дворянах-эмигрантах.
- Да что вы! – воскликнул он по-русски, - Я так и думал!
- Почему это вы «так и думали»? – возмутилась Ника, - Я так по-совковски выгляжу?
- Вовсе нет, - рассмеялся он, - Просто чувствуется в вас что-то такое…
- Вот прям видно, что я коней на скаку останавливаю и по первому зову мчусь в горящую избу? – Ника откровенно обиделась, - Жаль, я кокошник забыла надеть.
- Ну, не сердитесь, - он протянул руку, - Давайте знакомиться? Меня зовут Махмудом.
- Махмуд? Значит все таки араб? – нахально поинтересовалась Ника, бесцеремонно рассматривая собеседника, - А русский откуда знаете?
Про себя она отметила, что одет он дорого и со вкусом, ну, шейх – не шейх, но, по всей видимости, довольно обеспеченный молодой человек, пусть даже араб… Арабов Ника не любила. «Или аферисты, или террористы!» – приговаривала она.
- Я из Марокко, - пояснил он, - Так я учился в Москве, работал там… В Париже я бываю наездами.
- А живете в Москве? – оживилась Ника.
- Нет, сейчас в Лондоне, - ответил он.
- Ооо, прям Доди Альфайед какой-то! – протянула она насмешливо.
- Почти, - уверенно ответил Махмуд, - Вы замужем? Судя по всему, нет.
- Что это вы так уверены? – возразила она, - А если я замужем и через минуту тут появится мой законный супруг?
- Ну, во-первых, - он снисходительно улыбнулся, - Вы не носите обручального кольца. Можно было бы предположить, что вы вообще кольца не жалуете, но у вас их целых два, и ни одно не обручальное. Во-вторых, вы довольно охотно со мной заговорили, будь тут поблизости ваш муж, сомневаюсь, чтоб вы вели себя столь же дружелюбно. И в-третьих… Интуиция.
- Слушайте, у вас русский язык совсем почти без акцента, - удивилась Ника, - Неужели успели так хорошо его выучить за несколько лет в Москве?
- У меня талант к языкам, - пожал плечами Махмуд, - Вернемся к нашему разговору. Вы не замужем. В таком случае, позвольте сделать вам предложение.
- Замуж? – рассмеялась Ника, - Уже?
- Будете моей любовницей, - спокойно пояснил он, - Я сниму вам квартиру в Париже, куплю машину и открою на ваше имя небольшой счет в банке. Согласны?
- Вы меня покупаете? – оторопела Ника, совершенно не представляя как реагировать на подобную наглость.
- Почему нет?
- Я не вещь! – Ника густо покраснела, - И не шлюха!
- Шлюхе я бы не предложил квартиру, машину и счет в банке плюс выходы в свет в сопровождении меня. Вы мне понравились. Я человек занятой, сегодня там, завтра тут… У меня нет времени на сантименты – серенады под балконом, цветы и подарки без видимой перспективы. Да – да. Нет – нет. Соглашаетесь?
- Да, - выпалила Ника почему-то.
- Поедемте к вам в гостиницу, - кивнул Махмуд, - Соберете вещи, возьмете документы.
В гостинице, вопреки ее ожиданиям, ничего не произошло. Он помог ей запаковать чемодан, оплатил счет и вызвал машину… В суматохе Ника и не заметила, что ее паспорт он положил себе в карман.
Из дневника Даши (последняя запись).
Откуда у меня силы?.. Сегодня самый страшный день в моей жизни. Больно. Больно. Больно. Я не могу поверить… Я не могу понять… Так страшно было с папой. Но это страшнее. Джианк вернулся из больницы без него. Я не верю. Они все врут! Он говорит, что его можно будет забрать завтра. Я не верю!!!!!!!! Они говорят, что с самого начала он был заражен какой-то инфекцией, еще в утробе, еще во мне! Говорят, возможно я подцепила что-то в Австралии, а может и нет… Они все врут! Они его спрятали. Он не мог умереть!!! Не мог!!! Я не могу! Мне плохо! Кто-нибудь! Мне плохо! А вокруг эти чужие люди! Я ненавижу их! Я ненавижу этот город! Эту страну! Ненавижу! Мамочка, милая мамочка, мне так нужна ты… МАКС! Ты мне так нужен! Макс, ты нужен мне! Макс! МАКС! МАКС! МАКС, забери меня отсюда!!! Я больше не хочу! НЕ МОГУ.
Глава 11.
Эля нервно посматривала на часы – опаздывает на полчаса, она снова набрала номер Таира. «Абонент недоступен», – сообщил ей приятный женский голос.
«Куда он подевался, - прошипела она, вглядываясь в темноту, - Знает же, что после того случая я боюсь возвращаться одна!»
Элька потопталась на месте еще несколько минут и остановила такси.
Таир появился только на следующий день, промычал что-то невнятное о севшей батарейке и неисправных тормозах, она почти не слушала…
- Ты у Лии был? – перебила его Эля, - Не ври только, был?!
- Был, - мрачно согласился он, - Эль, ты пойми… Нелька скучает, я не могу иначе…
- В Нельке ли дело? – Эля старалась на него не смотреть, - Таир, ты только не обманывай меня, хорошо?
- Глупыш, - Таир растерянно улыбался, - Ты о чем?
- Ни о чем, - покачала головой она, - Вечером придешь к нам?
- Вечером?
- Снова не сможешь? – усмехнулась Эля, - Таир, может, поговорим серьезно?
- Эль.., - начал, было, он.
- Что «Эль»? Давай так, - она вздохнула, - Возьмем тайм-аут. Неделю. Подумаем, все взвесим, разберемся в себе и в своих чувствах…
- Хорошо, - пожал плечами он, - Отвезти тебя куда-нибудь?
- Прогуляюсь, - бросила она через плечо.
Элька застегнула жакет и торопливо зашагала прочь, размахивая сумкой.
Прохожие посматривали на нее – кто с удивлением, кто с состраданием, кто с ухмылкой – Эля плакала, утирала слезы тыльной стороной ладони, размазывая по лицу тушь… «Ну и пусть, - подумалось ей вдруг, - Так даже лучше».
Эльке вдруг вспомнилось, что в детстве, когда они жили в Старом Городе у крепостных ворот, обидевшись на родителей, она убегала во дворец Ширваншахов. Ее знали работники музея, и свободно пропускали внутрь. Маленькая Элька забиралась в одну из древних каменных комнат, садилась на холодный пол, доставала из кармана крошечный блокнот, фломастеры и рисовала, рисовала, рисовала… Так она успокаивалась, растворяла в себе обиду, забывала о плохом, а потом возвращалась домой, как ни в чем не бывало. Тогда все в Элькиной жизни было иначе – отец с матерью друг в друге души не чаяли, жили они в маленькой однокомнатной квартирке, не богато, но и не бедно – на жизнь хватало…
И Эля была счастлива.
- Вы меня помните, тетя Марьям? – спросила она старушку в старом залатанном платье.
- Н-нет, - неуверенно отозвалась та, присмотрелась и ахнула, - Эленька? Господи! Это ты? Как выросла!
- Я, - улыбнулась Эля, - Теть Мань, пустите меня в музей, как прежде, а?
Элька, крехтя, уселась на пол, поерзала и подложила под себя сумку, порылась в карманах жакета, достала салфетку, карандаш для глаз и принялась рисовать… На салфетке появились сначала какие-то лица, искаженные гримасами, потом крошечные зверьки со скрюченными лапками, экзотические цветы и множество бабочек…
«Так даже лучше, – повторила Элька, - Ну и пусть.»
Она уже все для себя решила.
Макс медлил – осталось пять ступенек… Пять ступенек, одна за другой, и откроется дверь… Дашка, его Дашка, милая, смешная Дашка… Была его, теперь чужая. Как с ней говорить? О чем? Да и захочет ли она?
Наконец Макс решился.
- Я вас слушаю, - уставшее лицо, всклокоченные волосы, характерный запашок - смесь перегара и чеснока.
- Вы Джанкарло? – засомневался Макс, - Джанкарло Дигурцио, так?
- Так, - кивнул он, - Проходите, вы откуда?
- Я из Баку.
В квартире страшный кавардак – по углам скомканная одежда, пустые бутылки и сигаретные пачки, несколько пепельниц, заполненных доверху окурками, на кухне гора грязной посуды, всюду пустые пакеты с логотипами разных закусочных…
- А где Даша? – Макс присел на край кресла, - Она в Риме вообще?
- Нет, - Джанкарло отхлебнул пива из бутыли, - Будете? Там около вас должна быть бутылка и, кажется, открывалка.
- Нет-нет, спасибо, я не хочу, - торопливо отказался он, - Так где Даша?
- Уехала. Ей нужно было уехать. Иначе она сошла бы с ума…
- Куда? Почему сошла бы с ума? – удивился Макс, - У вас что-то случилось?
- Случилось, - глухо отозвался Джанкарло, - У нас умер сын.
- Да что вы! – Макс даже вскочил с места, - Как?! Господи, простите, я не знал… Примите мои соболезнования. Господи, бедная Дашка… Как это случилось?!
- Случилось, - мрачно повторил Джанкарло и закурил.
- Даша уехала в Баку? Она в Баку?!!
- Нет, она в Испании.
- Где?! – не понял Макс, - Почему в Испании?!
- Она так захотела, - пожал плечами Джанкарло, - Я продал машину, дал ей денег и … отпустил…
- А когда она вернется? – осторожно спросил Макс.
- Никогда, - Джанкарло грустно улыбнулся, - Я знаю, что никогда…
Он встал, подошел к столу и стал что-то искать в ящиках, обшарил карманы сначала куртки, потом висевших на спинке стула брюк, и, наконец, протянул Максу скомканную бумажку.
- Вот адрес отеля в Барселоне. Даша там.
Барселона… Город архитектора-мистификатора. Барселона… Сахарные башни кукольного парка Гуэль, недостроенный мрачный Собор святого семейства, волшебные дома с округлыми комнатами и сказочными троллями на крышах - походящие на декорации, творения великого Гауди.
В гостинице сказали, что сеньора Дигурцио на прогулке. Макс знал где ее искать.
- Скажите, сюда не приходила сегодня эта женщина? - проговорил он на ломанном испанском, показывая охраннику фотографию из портмоне.
- Как же, приходила, - кивнул тот, - Она сюда каждый день приходит, правда, Мария?
- Да-да, - подтвердила тучная женщина в униформе, - Каждый день, уже вторую неделю. Бродит по парку, плачет… Бедняжка. Да она и сейчас тут, должно быть.
Макс шел по осеннему парку, мимо проходили туристы, пробегали школьники с рюкзаками за спиной, прогуливались влюбленные парочки… Последних становилось все больше и больше с наступлением сумерек… Деревья отбрасывали причудливые тени, сахарные фигурки, волнообразная скамья – Макс чувствовал себя героем романов Толкиена, настолько ирреальным казалось все вокруг…
«Где ты, Дашка?» - думалось ему, - «Мы так близко… Хоть бы не разминуться.»
Он нашел ее в самой глубине, сидящей на крошечной скамеечке, смотрящей сквозь пожелтевшую листву на лунный серп, такой тонкий, будто прозрачный; она сама, казалось, просвечивает – заострившееся лицо, впалые щеки, тусклый взгляд. Увидев его, нисколечко не удивилась.
- Ты все таки приехал? – равнодушно спросила Дашка чужим надломленным голосом.
- Приехал, - отозвался он, присаживаясь рядом, - Я бы раньше… Прости, я не знал…
- Я поняла, - кивнула она.
- Прими мои соболезнования, Дашенька, - он дотронулся до ее руки, но она осторожно убрала ее в карман.
- Спасибо, Макс, - снова чужой уставший голос.
- Даш, - он медлил, - Даш, ты скажи… Это был мой ребенок?
Даша внимательно на него посмотрела – испуганный, жалкий, растерянный, неуверенный, такого Макса она не знала прежде…
- Нет, не твой, - ответила она спокойно.
- Даш, - он обнял ее и прижал к себе, - Дашка, мне было без тебя так плохо. Я дурак, Дашка, я знаю. Прости меня.
- Я давно простила, - холодно ответила она.
- Даш, я не могу без тебя.., - начал, было, Макс.
- Не сейчас, - перебила его Даша, - Уезжай, хорошо? Мне надо побыть одной. Не сейчас… Может быть потом… А сейчас уезжай.
Ника подмигнула близнецам, которые сидели за столом и с аппетитом поедали варенье прямо из банки, по очереди зачерпывая ягоды большой ложкой.
- Мама у вас добрая! – хитро проговорила она, - Только, чур условие – я вам варенье, а вы мне не мешаете, не орете, не бегаете! …Ну, хотя бы полчасика, пацаны?
- Угу, - отозвался один из сыновей, - А в зоопарк пойдем?
- Пойдем-пойдем, - отмахнулась она, включая компьютер, - Вот напишу кое-что и пойдем.
Милая Дашка, - начала она, - Я ужасно обрадовалась твоему письму. Мне вот до сих пор не верится, что ты написала… Отвечаю я не сразу, на то имеются причины... Ты же меня знаешь? Я без приключений никак. Мало мне, видимо, было китайских триад… Ладно, пишу с начала и по порядку. Так, после твоего исчезновения-побега я естественно мучалась угрызениями совести и искала смысл жизни – ну, как обычно. Искала-искала, не нашла. Поехала в Москву, помирилась, кажется, со всеми с кем только можно было – от родителей до незнакомой мне доселе второй жены Стасика. Кстати, она такая уродливая – ножки кривенькие, шеи нет и в помине, зад обвислый, грудь моей любимой формы – уши спаниеля, но в остальном – очень милая женщина… Ах да, одевается жу-утко – какие-то стразы, бисер, висюльки, дешевая бижутерия… Вобщем, мы с ней подружились даже. А Стас-то, Стас такими влажными глазенками на меня смотрел, облизывался… Ну, еще бы, такая образина рядом. Хотя, женщина она очень приятная, в общении, в смысле…
Так вот, потом мне мон папА сделал подарок (будь он трижды неладен! Не папА, подарок!) – поездку в Париж. Ну, ты же знаешь, Даш, какие у меня воспоминания связаны с Францией… Вобщем, первые дней пять я просто гуляла по улицам, бродила по бутикам – как раз распродажа началась, ну я накупила себе столько всего, ужас, до сих пор еще некотрые вещи так и висят в шкафу с бирками – не успела пока надеть. Черт, я снова отвлекаюсь. Познакомилась я там с молодым человеком приятной наружности, арабом… Ну, араб так араб… Я ж дура, Даш, ну ты знаешь. Так вот, я к нему переехала. Надо отметить, первые несколько недель были просто сказкой – мы ходили по театрам, по музеям, он покупал мне такие украшения… Ты представляешь – колье! Всего одно колье стоимостью в сотню тысяч! Кстати, любовник он посредственный, если не сказать слабый… Ну, Даш… А по-русски он, кстати, говорил чуть ли не лучше нас с тобой. Странно, да? Ага, вот и я подумала – даже если учесть, что будто бы учился в Москве. И… Как в песне поется – «и под этой личиной скрывался, блин, уголовник..» Нет, ну, не уголовник. Тут-то самое интересное начинается… Как-то слышу я ночью – говорит Махмуд, так его звали, по телефону, и слышу я – говорит-то он не по-арабски… Странный какой-то язык – гортанный. Тут я сообразила – чеченец. Ну, думаю, влипла… Зачем мирному чеченцу прятаться под чужим именем в Париже да с такими бабками? Улавливаешь, да? А паспорт-то мой у него! Представляешь, Даш, вот сто раз по телику видела такие истории, а сама вляпалась, как дура. Сижу, голову ломаю… Выходить-то из дома мне можно было, но не с чемоданом же? Тут я и придумала историю, мол, я решила свои вещи в сэконд-хэнд сдать, благо он не проверял что по сумкам рассовала. Ну, взяла сумки и… в наше посольство. А там все без лишних проблем – посол с отцом вместе учился. Вобщем, сейчас я в Москве. На следующей неделе вылетаю в Баку… Только не падай… С мальчишками! Пусть поживут у меня пару месяцев, потом обратно. Вот такие вот дела, Дашка. К китайским триадам прибавились террористы. Страшно подумать, с кем я еще связаться могу… Эх, жаль, ты из Италии уехала, появился бы в моем списке сицилийский мафиози! Шучу, конечно. Пиши. Целую.
Дашка остановилась перед дверью, бросила взгляд на изрисованную стену, на ярко-зеленый половик у порога… Вспомнился тот далекий день, когда она пришла сюда с Элькой, как они опустошили сначала бутылку виски, а потом водки, как шутили и смеялись, как она, перепутав куртки, пьяная, отправилась на первое свидание с Максом… Чуть помедлила и вжала до предела кнопку звонка.
- Дашка! – заорала Ника, - Господи! Дашка! Ты хоть бы предупредила!
- Да не ори ты, - улыбнулась Даша, - Впустишь в квартиру-то?
- А, проходи, конечно! – Ника скакала вокруг нее, - Какая ты стала… Красавица! Я не сразу врубилась, волосы-то перекрасила. Ну, так даже лучше, тебе идет.
- Уймись, в глазах рябит, - Дашка сняла плащ и прошла в гостиную, - А где же дети?
- Так уехали уже, - Ника заметно погрустнела, - Представляешь, я скучаю жутко. Просто жутко… Кто бы мог подумать?
- Во-от! – Дашка обняла подругу, - Я ж тебе говорила… Так забери их насовсем.
- Насовсем не получится, - ответила Ника, - Но время от времени буду. Не смогу уже без них – это точно.
- Слушай, а Элька как? – оживилась Даша, - Я звонила по старому номеру, но там какие-то чужие люди… Они что же – переехали? И мобильный отключен.
- Да! Ты же не знаешь!!! Столько всего!!! Во-первых, Акиф и Солмаз наконец развелись. Квартиру эту они продали.
- Да ты что-о! – всплеснула руками Дашка, - Неужели?
- Это еще не все, Элька-то замуж вышла!
- За Таира?!
- Нет, - Ника покачала головой, - Не за Таира.
- Как так? – удивилась Даша, - А за кого тогда?
- На радость родителям, за сына их семейных знакомых…
- Как она могла?! – возмутилась Дашка, - Она ведь так любила Таира!
- Да вот, - пожала плечами Ника, - Они даже обручились, а потом… Потом что-то не заладилось. Не срослось. Ну, он вернулся к жене, а она уступила просьбам родителей и познакомилась с Русланом.
- Постой, - перебила ее подруга, - Как вернулся к жене?! К Лие? А разве она не с Максом?
- Нет, конечно! – ответила Ника, - Они и не сходились…
- Ясно, - проговорила Дашка задумчиво, - А что же Элька? Не по любви замуж вышла все таки?
- Почему же не по любви?! – возразила ей Ника, - Они познакомились, Руслан оказался симпатичным малым, веселым и умным. Элька втрескалась по уши. Да что я тебе рассказываю! Сейчас позвоню ей, чтоб приехала.
Спустя час появилась Эля, влетела в квартиру, повисла на шее у Дашки, и весело затараторила. Элька заметно изменилась – исчезла куда-то хрупкость, линии смягчились, во всем облике ее появилось что-то женственное, спокойное – красивая сытая самка. Прежними остались только ужимки и низкий хриплый голос.
- Ой, девчонки, умрете! Представляете, забежала сейчас к маме, а она прихорашивается, вся такая расфуфыренная у зеркала крутится. Я, говорит, на свидание опаздываю.
- Да ладно? – удивилась Ника, - Познакомилась с кем?
- Как же, - рассмеялась Элька, - Представляешь, у нее с отцом свиданка!!! Он ее в рестораны теперь приглашает, цветы дарит!
- Так может им снова пожениться? – предложила Даша.
- Не хотят. Так, говорят, лучше – на свиданки бегать, как в молодости.
- Прелесть, - протянула Ника, - Девчонки, чаю?
- Ага, давай, - кивнула Элька, - у меня в сумке вкуснющие рулетики с вареной сгущенкой.
- Эля! – возмутилась та, - Я же на диете!
- Да ну, - отмахнулась подруга, - Ты на жертву концлагеря похожа! У тебя уже хочется поинтересоваться, хорошо ли ты себя чувствуешь. Честное слово!
- Вот зараза! – ахнула Ника, - Сама отрастила целлюлитный зад, так всем теперь этого желаешь?
- Пошла ты! – фыркнула Эля, - Не хочешь рулетики – не ешь, мы без тебя обойдемся.
- А там на упаковке углеводы указаны? Я на углеводной диете, в принципе, сижу, - осторожно проговорила Ника.
Дашка сидела в сторонке, поджав под себя ноги, и с улыбкой наблюдала за подругами. Как будто не было этих лет… Все по-старому. Те же разговоры ни о чем и обо всем, тот же интерьер, разве что обои потерлись местами, а кое-где изрисованы яркими фломастерами – близнецы постарались; да вот еще - вместо виски чай.
Дашка вышла в смежную с гостиной комнату, прикрыла за собой дверь и достала из кармана мобильный телефон.
- Алло, Макс. Это я.
КОНЕЦ.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Natella Osmanli: Не мешайте виски с водкой. Роман.
04.04.05 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|