Валентин Катарсин: Ночь твоего рождения.
Александр Ландов - противоречивый автор. То он поет песни ветра и пыльных дорог. То вдруг лихо кидается в пляс, охаживая бока банным веником и воспевая "красоту человеческого тела":
В ПАРНОЙ
Здесь явно жарче, чем в Сахаре.
здесь ноги с выпуклыми венами,
здесь, сухо обжигая паром,
свистят отмоченные веники.
По шраму, по кривому якорю,
по крыльям синего орла
нещадно бьют себя и крякают
багрово-красные тела.
Одни пониже место заняли,
другие в потолочном паре.
И вдруг все стихли,
вдруг все замерли,
когда вошел в парную парень.
С фигурой сильною и статною
стоял он в свете лампы тусклой.
Я раньше думал: только статуям
положены такие мускулы.
Ему бы в руки только палицу
и не бетон, а мрамор под ноги,
как будто бы пришел попариться
Геракл, все завершивший подвиги.
Когда ж он, словно ради вызова,
сказал, что здесь собачий холод,
нагнал из печки пара сизого,
всех потянуло ближе к полу!
А он, воссев на лавку узкую
и веник взяв железной хваткою,
пошел по-нашему, по-русскому
хлестать античные лопатки!
А тут Александр вдруг раскрывается верлибром, да еще и любовной лирикой, "в строфах, непонятных столбам телеграфным". Противоречия ли это или разные грани его кристального творчества, стихи Ландова неизменно легки, просты и - главное - добры. В них есть юмор, есть светлая грусть, есть вера. Эти стихи ясны и близки многим, что и составляет их главную ценность. А доброта в стихах сейчас - такая редкость.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Олеся Первушина
|