Михаил Нейман: Бракосочетание с Веселой Лошадью.
Удивительная история. Мне вообще нравятся рассказы, способные заинтересовать, задержать, и… чего там – удивить! Не то, чтобы история уж так оригинальна, но… Непонятная теплота меня укутала и заставила мягко улыбнуться в конце рассказа.
О чем он? Хм… Наверное о том, как самая обыкновенная, порядком поднадоевшая своей будничностью и серостью жизнь может неожиданно вильнуть хвостом на, казалось бы, пройденном когда-то повороте.
Или нет. Нет. Не хвостом… А гривой. Каштановой гривой Веселой Лошади :)
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Кира Сокол
|
Бракосочетание с Веселой Лошадью
Под утро, в ночь после свадьбы, Веня, абсолютно голый, лежал, растекшись бессильной лепешкой на кровати, а на его волосатом животе отдыхала стройная и белая ножка... Хозяйка этой ножки уютно сопела ему в ухо, чуть щекоча его лицо роскошными каштановыми волосами, но сил, даже на то, чтобы отодвинуть мешающую прядь, у него не было... Перед тем как раствориться в мареве и шелесте блаженного сна, он успел еще подумать: "Так не бывает..."
***
Те, кто сейчас спали в разворошенной кровати, были знакомы уже полгода. Но они никогда бы не оказались тут, если бы не Венина мать. Она, совершенно искренне отмеряя себе не очень длинный земной путь, эгоистично хотела сделать сына счастливым на свой лад. Она хотела видеть его женатым, в окружении детишек, и, как и всегда, совершенно не интересовалась его желаниями, выгибая и перестраивая его жизнь так, как хотела. На этот раз Веня сопротивлялся как никогда долго, но, когда материнские приставания стали совершенно невыносимыми, махнул на все рукой и сдался.
Собственно, он и сам неоднократно задумывался о том, что женится, скорее всего, когда-нибудь придется. Нельзя сказать, что эта мысль его сильно радовала, но это была жестокая реальность. Достаточно успешный в своей научной деятельности, он был совершенно неприспособлен к бытовым проблемам, и, осознавая, что мать не вечна, понимал, что ему нужен кто-то, кто взвалит на свои плечи всю тяжесть быта.
Мать обрадовано развила бурную деятельность, но была по началу несколько шокирована его жесткостью. Веня, повстречавшись с несколькими, отысканными матерью претендентками, резко и безапелляционно отказался продолжать знакомство. А на длинные тирады матери, воспевавшей все мыслимые и немыслимые достоинства претенденток, ответил ей очень коротко и жёстко.
- Мама, пойми, мне же ее и трахать придется, хоть от случая к случаю. И, значит, она должна вызывать у меня какие-то положительные эмоции, а не брезгливость и неприязнь".
Мать, обескураженная и непривычной жёсткостью сына, и словом "трахать", испуганно отстала.
В пятницу, она осторожно выяснила его планы и сказала, что придет ее приятельница с дочерью, очень домашней и скромной девушкой. Веня, не отрываясь от книжки, обреченно пожал плечами. Обогащенный уже некоторым опытом знакомств, он пришел к выводу, что выжить можно, лишь воспринимая картину будущего сводничества исключительно в юмористических тонах...
В первые минуты знакомства, оставившие у всех присутствующих чувство неловкости, он очень внимательно осмотрел зардевшуюся претендентку и явно волнующуюся претендентки ну мать. Нацепив маску галантного кавалера, непринужденно рассаживая дам и ухаживая за ними, он осмысливал свои первые ощущения. "Очень домашняя и скромная девушка" именно такой и показалась. С интересом, короткими и быстрыми взглядами обегая ее лицо и фигуру, и, столь же осторожно, застольной пикировкой прощупывая все остальное, он неспешно занимался "сведением сальдо с бульдо".
К плюсам можно отнести тихость и домашность. Если это так, то значит, не алкоголичка и не охотница за фаллосами. Фигурка, насколько удалось усмотреть, а потом и достроить в воображении по отдельным, тщательно задрапированным частям, тоже неплоха. Ног, конечно, почти не удалось увидеть, но представленное на обозрение было качественным, и оставляло простор для фантазии. Первые, вытянутые из нее реплики, были уместными, неглупыми и, в общем-то, вызывали к ней некоторую симпатию. Да, пожалуй, первые впечатления - неглупа, симпатична, с неплохой фигурой и… это пока все.
К минусам он отнес ее вытянутую физиономию. Веня никак не мог понять, кого же она ему напоминает, и, только когда она расхохоталась, всё понял. И ослабел от смеха... Хорошо, что в этот момент все демонстрировали чувство юмора, смеясь над каким-то анекдотом, вылетевшим из бормочущего телевизора, поэтому его хохот был принят даже одобрительно...
Смеясь, она, как две капли воды, походила на хохочущую, очень интеллигентную, очкастую лошадь. Это, почему-то, умилило Веню и минус незаметно переместился в табличку плюсов.
Тактичные мамы, сочтя что застолье прошло хорошо, и некоторый контакт между сводимыми налажен, ушли на кухню мыть посуду и шушукаться. Веня, подойдя к окошку покурить, глянул на Валентину и, неожиданно для себя, спросил:
-Что, тоже достали с замужеством?
Она неопределенно пожала плечами, а затем, несколько сориентировавшись в смысле вопроса и в своей нечаянной реакции, засмущалась...
-Да бросьте, мы взрослые люди... И вам и мне надо как-то устраивать свою жизнь. - Он помолчал, и добавил: - Если я вам не особо отвратителен, то давайте попробуем присмотреться друг к другу и, как говорили раньше, добиться взаимного расположения...
Она, как-то странно взглянув на него, и, явно с трудом удержав что-то на кончике языка, просто молча кивнула.
Поначалу, он все так же воспринимал развитие отношений юмористически. Совместные прогулки, которые он называл "ознакомительными вояжами", немного добавили к первому впечатлению. Он с удовольствием принял ее немногословность и податливость в вопросах совместного времяпрепровождения, смущенную покорность в кафе или, изредка, ресторане, куда он затаскивал ее. С другой стороны, он никак не мог понять ее истинных желаний и эмоций. Все было так глубоко запрятано и замаскировано, что собственной личностью там и не пахло. Его не оставляло ощущение, что он общается с картиной нарисованной тушью на зеркале, потому что вглядываясь в нее, сквозь черты ее характера все время видел прорывающуюся свою, а не её сущность.
Он потихоньку привязывался к ней. Привыкал к манере говорить, смешной привычке зажимать ладошками рот, когда хохочет, ее странным духам. Единственная привычка, которая несколько не нравилась ему, была ее страсть к большому количеству побрякушек, напоминавшим ему лошадиную сбрую. Надо отдать ей должное, всё выглядело очень к месту, но эти постоянные шорохи, бряцания или позвякивания при ходьбе несколько отравляли ему жизнь. Более того, когда он во время прогулок пытался полу обнять ее за талию, а она вздрагивая и звеня своими многочисленными украшениями, слегка отодвигалась от него, испугано кося на него большим и красивым глазом, то сходство с упомянутым умным животным было просто потрясающим. Он даже звал ее Вэла, отказавшись от общеупотребительных сокращений - Валя, Валечка и Валюша… Она вначале чуть посопротивлялась такому странному звучанию, но потом привыкла. И только он знал, что ее имя в его устах означало Веселая Лошадь - Вэ Ло, или для большей женственности звучания -Вэла... Это ее именование позволяло Вене сохранять некоторую внутреннюю дистанцию и поддерживать в себе легкое чувство собственного превосходства.
Все шло к торжественной свадьбе. Уже был заказан зал в ресторане и помпезная черная "Чайка" с огромными дурацкими кольцами на крыше. Уже от его НИИ, профкома, парткома и комсомольской организации, сумели выцарапать ему недельную путевку в одну из Апшеронских баз отдыха, а он все никак не мог разобраться в своих ощущениях.
Явно, что она не утомляла и не раздражала его. Более того, как-то приглашенный к ним домой, он имел возможность убедиться, что она действительно неплохая хозяйка и очень мила в домашнем виде - в фартуке и с волосами, закрученными на затылке в хвостик. Но от нее иногда, вдруг, исходила, непонятная и будоражащая его, волна необузданной сексуальности, дико пугавшая Веню.
Сам он был весьма равнодушен к сексу. Точнее, секс у него был одним из малособлазнительных удовольствий, значительно уступающим в привлекательности хорошей книге, фильму, или интересной беседе в приятной компании. Но тело жило своей жизнью, и Веня частенько злился на организм, вдруг, посреди ночи или ранним утром напоминающий ему о неких специфических потребностях, удовлетворяемых очень редко и торопливой рукой.
Его немногочисленные сексуальные контакты оставили в его памяти странную смесь похоти с отвращением. И наверное, отвращения там было больше, потому что Веня стал их сторониться. Он был спокоен и ровен с женщинами, умудрялся поддерживать отношения на товарищеском уровне. Всегда. Или почти всегда. Хотя, в последнее время, ловил себя на том, что иногда так хочется перейти грань товарищества. Но нерадостные воспоминания перевешивали не очень явные желания.
Первой его женщиной была соседняя оторва семнадцати лет, которая на спор с подружками, затащила его, пятнадцатилетнего пацана, в постель, посвятила его во все таинства любви, а потом, перед всем двором, пренебрежительно отозвалась как о его анатомических особенностях, так и сексуальном темпераменте. И Веня на долгие годы погрузился в тоску мальчишеских комплексов, уйдя в книги и занятия в разнообразных научных кружках.
Второй его женщиной была очень толстая хохотушка из параллельной группы, на университетской вечеринке сумевшая подпоить его и активно отдаться ему на закрытом балконе, за дверью которого во всю шумела компания... И этот контакт не принес Вене особого успокоения, хотя значительно поднял его самооценку. Но не до такой степени, чтобы он сам ринулся искать себе любовниц или, хотя бы, повторения приключения с хохотушкой же.
Кроме того, слушая рассказы друзей, читая книги и развращаясь просмотрами видеофильмов, он давно пришел к выводу, что его собственное либидо не так уж и сильно, но не относил это к недостаткам, считая, что у него это компенсируется зрелостью и ясностью ума, юмором и приверженностью порядку...
***
Когда за ними закрылась дверь спальни, и они, впервые за много дней остались одни, Вэла, отшвырнув, почти не глядя на туалетный столик свои очки, с размаху плюхнулась на кровать и устало затихла, бездумно разглядывая потолок. Он, со свойственной ему педантичностью, снимая пиджак и аккуратно расправляя его на плечиках, с неудовольствием вернулся к интересной мысли "как вести себя с девственницей в первую брачную ночь". А в том, что Вэла девственница, у него, почему-то, не было не малейших сомнений. Эта ситуация не раз обдумывалась им, но до сих пор он не выработал определенного сценария, отодвигая решение на потом. И вот лениво отодвигаемое "потом" вдруг превратилось в "сейчас и сразу". Сказать, что это ситуация его сильно возбуждала - будет неправдой. Он просто и откровенно трусил.
Немного успокаивало его только то, что те немногочисленные поцелуи, которыми они обменивались до свадьбы, и уже законные, супружеские поцелуи под громкие крики "Горько!" были весьма неумелыми со стороны Вэлы. И Веня просто рассчитывал на то, что не обладая никаким опытом, Вэла просто не сумеет разочароваться в его возможностях.
Он вдруг почувствовал на себе взгляд. Обернувшись от шкафа, он увидел, что его жена сидит на краю кровати, упершись руками в разведенные колени, и внимательно смотрит на него. Её поза никак не соответствовала тому образу, что уже давно сложился в его мозгу. В ней сейчас явно было что-то вульгарное... нет, не вульгарное, не отталкивающее. Скорее наоборот, в сухом и не очень ярком облике Веселой Лошади вдруг мелькнули какие-то странно-влекущие штришки.
Непостижимо, мелькнуло в голове... Вот эта, практически незнакомая женщина, будет все время теперь спать со мной в постели, наблюдать меня одетого и нет, и вообще всячески вмешиваться в мою жизнь. А хочется ли мне этого? Он не успел додумать эту мысль, потому что молодая жена снова плюхнулась на спину, перекатилась на живот, потянулась к тумбочке, где лежали ее очки, совсем не озаботясь тем, что ее платье очень соблазнительно задралось и явило ему ножку в белом чулочке. Проделав все движения в обратном порядке и надев свои очки, она как-то грустно посмотрела на Веню и тихонько сказала:
- Ну, и чего же ты ждешь?
Веня и сам не знал чего он ждет. Не мог же он сознаться ей, что никогда не имел дела с девственницей, да и собственно, все его познания проистекают из двух скоропалительных коитусов, оставивших у него самое неприятное ощущение. И, самое страшное, не почувствует ли он к ней то же отвращение, что уже дважды испытал, и которого так боялся.
Она встала, подошла к зеркалу, несколькими взмахами расчески превратила свою изысканную прическу в привычное подобие домашней, прошлась по комнате, потрогала ярко накрашенным пальчиком пробку шампанского, и попросила Веню:
-Налей, пожалуйста.
Веня, видевший, что она очень редко что-то пила, удивленно поднял брови и послушно открыл бутылку.
- Мой милый муж - легкой и теплой улыбкой оттенив "мужа", сказала Вэла. - Мы с тобой начинаем нашу жизнь не в буре эмоций и голубой пене влюбленности. Мы два одиноких и взрослых человека просто начинаем жить вместе. И давай расставим точки над "и". То, что произойдет сейчас - только начало, Бог даст, длинной и спокойной жизни. Очень хотелось бы и счастья, но это уж как получится.
Она чокнулась с ним, залпом выпила бокал, хлопнула его об пол, и, хрустя стекляшками, подошла ближе к Вене. Повернувшись к нему спиной, она новым, незнакомым голосом попросила: "Помоги мне снять платье, пожалуйста". Веня протянул мелко дрожащие пальцы к миниатюрной молнии на спине и судорожно соображал, что делать дальше. Сначала снять платье, а потом попробовать обнять, или обнять, а потом уже снимать платье. И потом, платье такое пышное и шикарное, наверное его сначала нужно аккуратно повесить, а потом уже... Как только молния расстегнулась, Вэла неуловимым движением плеч освободилась от него, отшвырнула ногой в сторону и прижалась к Вене. А он ничего не успел разглядеть. Глаз успел только сфотографировать белые чулки с кокетливым пояском, теплый кусочек бедра между ними, белоснежный отлив белья и каштановый взрыв душистых волос, закрывший глаза, нос и рот...
***
Кровать, казалось, еще дымилась, разворошенная недавними движениями тел, кровь потихоньку замедляла свой ток, а Веня чувствовал, что ему не хочется отрываться от Вэлы. Он нежно гладил ее тело, удивляясь, тому, что он не чувствует привычного отвращения, а наоборот, весь наполнен каким-то легким газом, и только ее тело, ее объятия не позволяют ему взлететь. Он никогда не представлял себе, что можно быть таким счастливым от ощущения чужого наслаждения и что, кажется, он впервые в жизни почувствовал и понял, что такое быть мужчиной...
-Дай еще шампанского. - Она, не открывая глаз, поцеловала его в плечо.
-В чем? -хмыкнул он. - Ты ж все бокалы переколотила...
-Ну, давай тогда из горлА... - устало улыбнулась она.
Она мелкими глотками пила шампанское, а он, смотрел на нее и не находил никакого сходства с лошадью. Ни веселой, ни грустной, ни уставшей. А находил в себе непонятно откуда появившуюся нежность и бесконечную благодарность к ней.
Она передала ему бутылку, предварительно промокнув губы его ладонью, и тихонько сказала:
- А ведь ты не узнал меня...
Веня чуть не захлебнулся.
-В каком смысле?
Откровенно наслаждаясь его растерянностью, она стала напоминать.
-Три года назад, садик около Академии наук, два полупьяных подонка, девушка в зеленом платье...
-Это... была... ты???
Вместо ответа, она забралась в его руки и притихла там. Веня нашарил сигареты и закурил...
-А я помнила все... Как незнакомый рыцарь раскидал их... Посадил меня в машину... Швырнул пятерку водителю... Сказал отвезти, куда скажу... И исчез из моей жизни... Влюбив меня в себя....
...Веня прекрасно помнил этот вечер. Не так много было в его жизни героического. Но в тот вечер он шел с работы, переполненный злостью под самый галстук. Серия опытов, от которых зависела его диссертация, не шла, хоть умри. То зашкаливал один прибор, то отказывал другой, то, как сегодня, перегорел третий. Хотелось раздолбать все эти приборы и надавать их изготовителям по мордам... Наверное, если бы не это переполняющее его чувство злости, он бы постарался не заметить типов, пристающих к девушке, а просто пройти мимо. Но сегодня его тоже перемкнуло, и он полез в конфликт...
В памяти осталось звенящее чувство восторга от ругани юнцов, нарвавшихся на отработанную серию ударов и теперь копошащихся в кустах, вовремя подвернувшееся под руку такси, и перепуганная и плачущая девушка. Но лицо не вспоминалось. Только благодарный взгляд.
И дрожь в руках и во всем теле, когда он, уже сидя в метро, сообразил во что ввязался, и чего избежал...
-... А теперь представь, что я почувствовала, когда приведенная на постылое знакомство, увидела тебя... Я ж не поверила своим глазам, я чуть не умерла от страха, что могу не понравиться тебе, и чуть успокоилась только тогда, когда ты предложил продолжить знакомство... И еще я поняла, после первой же встречи, что никому не отдам тебя...
-А что же ты это... - Веня с трудом находил слова - Пила за ... Нет, говорила о... об отсутствии чувств... Этой, как его, влюбленности...
- Ох, Венечка, ничего-то ты не понял... Я ж видела, как тебе неуютно, еще больше чем мне... И трясет тебя, больше чем меня... Ведь мне предстояла ночь с желанным человеком, а тебя ждала постель с малознакомой девицей... И мне показалось, что тебе будет легче, гм... общаться со мной, если ты не узнаешь о моих чувствах... Может, я и не права была... Прости, если обидела этим...
Веня ошарашено молчал, чувствуя, что снова наполняется невесомым газом и что спасти его могут только ее объятия, в которые он немедленно и нырнул....
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Михаил Нейман: Бракосочетание с Веселой Лошадью. Рассказ.
22.03.05 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|