h Точка . Зрения - Lito.ru. Natella Osmanli: Времена года. (Рассказ).. Поэты, писатели, современная литература
О проекте | Правила | Help | Редакция | Авторы | Тексты


сделать стартовой | в закладки









Natella Osmanli: Времена года..

Необычайно нежный и трогательный рассказ, в котором жизнь главной героини проходит перед нашими глазами: пятнадцатилетняя девчушка, мечтающая стать актрисой; хрупкая девушка пережившая волну репрессий и страшную войну; заботливая мать и жена, совсем пожилая, но такая же светлая женщина…Когда читаешь это произведение хочется оглянуться вокруг – сколько их, таких вроде бы обычных, и таких на самом деле удивительно разных судеб окружает нас. Остановитесь на мгновение, поговорите со своей бабушкой или матерью…пока есть время…

Редактор литературного журнала «Точка Зрения», 
Любовь Кузнецова

Natella Osmanli

Времена года.

Ковер из пожухлых листьев; хмурое, укутанное в серую вуаль небо, словно молодая вдова, оплакивает ушедшие теплые дни; и я бреду по старому парку, пританцовывая, подпевая только начавшемуся дождю. Мне целых пятнадцать лет, мне всего пятнадцать лет, я учусь в школе и мечтаю быть актрисой... В прошлом году у меня умер отец, теперь я другая, я стала взрослой и никому не верю, мне всего пятнадцать – а так хочется, чтоб время пролетело как можно скорее, закончить школу, поступить в интститут и... Театр. Я буду Великой актрисой. Я буду... Мне всего пятнадцать, на дворе сентябрь 1937-го.
- Здравствуйте. Здра-а-а-а-авствуйте...
Не слышит. Странная она какая-то стала, наша Нелли Львовна – бывшая директриса, таких еще поискать, честное слово, каждое утро стояла у дверей школы – чтоб все в форме, чтоб без безделушек всяких ненужных, вроде сережек-колечек-браслетиков, а потом еще и по классам ходила, проверяла посещаемость. Строгая. Статная. Одета всегда по-особенному – строго, но со вкусом, чуть подкрашена, волосы собраны в прическу, и аромат... Даже сейчас чувствую сладковатый аромат ее духов. А потом, говорят, муж ее оказался преступником и его арестовали. Хотя, по мне очень приятный был дядечка, он ей почти каждый день цветы привозил, после уроков подъезжала красивая такая машина, какой-то парень в форме сидел за рулем, его я особенно запомнила – такой симпатичный, всегда улыбался мне. Я точно знаю, что мне, хотя Маша и говорила всем будто это ей он улыбается и даже рассказывала, что как-то раз встретила его в этом самом парке, где я сейчас гуляю, а он вроде с ней поздоровался и спросил как зовут. Но я и в это не верю, Машка придумывать горазда, к тому же как это он ее имя спросил, а сам представиться забыл? Нет, точно врет Машка. А мне этот парень на самом деле улыбался... И приснился как-то раз... Так вот, о чем это я. Приезжал тот дядечка почти каждый день, привозил цветы, еще как-то Валентина Васильевна, наша химичка, возмущенно так сказала, да-да очень возмущенно, будто ее это очень злило... Так вот, сказала она как-то: « Не пойму, что за у них отношения в семье такие! Муж жене цветы дарит! Каждый божий день!» А мне, помню, еще невдомек было что она так удивляется – мой папа маме тоже часто дарил, а как я взрослой стала, так приносил непременно два букетика – один большой маме и маленький мне. Но Валентине Васильевне я этого не рассказала. Её тоже понять можно, она не молодая уже, некрасивая и пахнет от нее не тонкими духами как от Нелли Львовны, а в основном чесноком, кто же ей цветы дарить будет?
А теперь Валентина Васильевна наша новая директриса. Раньше Нелли Львовна устраивала в школе вечера разные, к нам даже иногда приходили из мужской школы на танцы. У нас это называлось «балы», мы приходили в белых фартуках и даже разрешалось делать прически... Помню, однажды в прошлом году мама накрутила мне крупные локоны – «колбаски» и собрала их высоко черной шелковой лентой, после чего Костя Губенко, который живет в соседнем подъезде, на балу записку послал. С признанием в любви, между прочим.
Теперь балы никто не устраивает. Валентина Васильевна «эту блажь никогда не понимала». Еще два года. Целых два года... А потом я буду актрисой. Обязательно буду актрисой.
Ой, Костя Губенко идет, только его мне не хватало.
- Привет, Кость.
- Чего это ты одна под дождем гуляешь? Простудишься ведь.
- Костя, ты чего? Да не нужна мне твоя куртка, Костя!
Так и будет теперь рядом телепаться. Куртку снял, рыцарь... Придется домой идти, проводит и отцепится. А Его я так и не встретила – кто знает, может и не обманула Машка, может и вправду гуляет Он тут вечерами. И всё таки – улыбался он только мне.
===============

Жарко.


Солнце палит. Зной.
Улицы дышат жарою.
Как нелегко порой
Наедине с собою.

Сейчас закричу. Всё!
Или протяжно завою...
Как нелегко порой
Наедине с собою.

Руки тянутся ввысь,
Мозг не в ладах с душою
И хочется лишь одного -
Облиться холодной водою.

Ах, Боже мой, день прошел на удивление хорошо. Я и не думала, что этот этюд у меня так удачно получится. Как жарко всё таки, солнечные лучи иглами прошивают кожу... Мороженного бы.
Вчера мне исполнилось девятнадцать. Говорят, я подаю надежды и вероятно когда-нибудь меня снимут в кино. Господи, как же жарко всё таки, присяду на скамейку, посижу в тени. Парк будто плавится под лучами солнца. А это только июнь, что же будет в июле и в августе...
Вчера получила письмо от Машеньки, она в Ленинграде, художницей будет. Всё такая же врушка, рассказывает о полчищах поклонников, о каком-то знаменитом скульпторе, но имени его не называет... Помню как она еще в школе рассказывала про того молодого человека, шофера... А я его как-то раз видела в Крыму, мы там отдыхали, только он уже не шофер вроде, да и форма у него какая-то другая. Ох, не разбираюсь я в этих петлицах, так и не поняла какого он звания. А он стал еще лучше, кстати, и снова мне улыбнулся.
Нет, не могу ни о ком думать, только о Вадиме. Как он играет, как он играет! Станиславский снял бы перед ним шляпу. Ах, какой у него взгляд, какие у него руки, пальцы... А мне он сказал, я даже сразу и не поняла, что мне... Он сказал... Нет, сначала он внимательно на меня посмотрел, прищурился немного, улыбнулся, а потом сказал... Так вот... Он сказал, что у меня восхитительная походка, а потом прибавил «Вы очаровательны». Очаровательна! Слово какое. Чарующее, очаровывающее... Костя Губенко с детства за мной волочится, а в лучшем случае выдавит из себя «ты красива-а-ая.» Вот и вся любовь. А Вадим, он и стихи пишет и поет, как он играет на гитаре... Неужели завтра вечером мы с ним увидимся. Одни. В этом парке. Боже, что же я сижу, надо домой бежать... Так какое завтра число? Надо запомнить. Какое? Ах, да. Двадцать второе.
- Ой, привет, Костя. Да вот, домой бегу. Ну, проводи, если хочешь.

Как же он мне надоел.
===============

Холодно. Пальцы коченеют. Парк как будто умер. Неужели я здесь одна, я и деревья. Вчера была у Вадима... После того, как пришла похоронка, его мама почти не встает с постели, а у нее еще ведь двое маленьких – близняшки, в школу даже не ходят, отнесла им котлеты. Завтра еще пойду.
Ветер какой-то пронизывающий, снежинки в лицо впиваются. Холодно.
От Кости на прощлой неделе письмо пришло, пишет, чтоб берегла себя и нашего ребенка... Весной родится, дай-то Бог. Я берегу, Костенька, берегу, ты главное возвращайся живым, а я уж как-нибудь...
Как там Маша? Жива ли в блокаде?
Вчера встретила того шофера, только он теперь майор, а не шофер. Смешно. Рифмой будто говорю. А он мне всё таки улыбался. Разговорились. Тенгизом зовут. Надо же, грузином оказался. Обещал помочь с продуктами, сказал, что вечером к нам зайдет. Неудобно как-то. В пальто незаметно, но дома непременно увидит, что в интересном положении... Неудобно всё таки. И улыбка у него та же...
Мама болеет. Страшно. А Нелли Львовна на фронт ушла, медсестрой. И я бы пошла. Да вот только куда мне в таком положении... Говорят, узнала она, что муж ее в штрафном батальоне где-то воюет, надеется на войне встретить, найти его.
Как давно это было, как недавно – после уроков подъезжала машина к школе, и он спешил на второй этаж, в кабинет директора с огромным букетом белых роз. Всегда белые розы. Наверное, это были ее любимые цветы...
Замерзла. Пойду домой. Ой, кто это там идет?
- Тенгиз? Здравствуйте. Вы к нам?

Господи, как все таки неудобно, и про мужа я ему не рассказала почему-то... Неудобно-то как.


===============




- Наточка, не кричи так, детка! У меня голова болит.
Избаловала ее покойная мама, уже в пятом классе девчонка, вот время летит... А почки на деревьях уже полопались, пахнет весной. Присяду на скамейку. Ох, спина болит. Врачи говорят, по всем подсчетам на свет может появиться прямо в день моего рождения. Только этого не хватало.
Тенгиз вчера теллеграмму прислал, задерживается. Не люблю я эти его командировки. Завтра к тому же свекровь приезжает, Лиана Шалвовна... Одной встречать придется.
Спина болит жутко. Лиана – тетенька железная, Натка при ней как шелковая становится, слово сказать боится. Меня недолюбливает конечно, думает я ее сына на себе женила. А в Натке души не чает, даже переименовала – из Натальи в Нателлу.
Где теперь Костя? Не верю, что погиб. Пропал без вести – это еще не погиб. Виновата я перед тобой, Костенька, не дождалась, еще Натка не родилась, уже замуж выскочила второй раз... Прости меня, если слышишь, если сможешь, любила – как могла... О Маше так и неизвестно ничего. Писала. Поехала в прошлом году в Ленинград. Никто ничего не знает.
Машина подъехала. Шофер машет. Так мне еще в театр заехать нужно. До последнего играю, как муж говорит, рожу на сцене.
- Натка, марш в машину.
Ох, спина болит, пойду потихоньку.
- Нелли Львовна! Это вы?!! Здравствуйте!
- Здравствуйте.
- Не узнали? Я у вас училась. Класс наш помните? Восьмой А? Маша Мартынова со мной училась, помните? Она еще пела на наших «балах»? Помните?
- Не помню. Простите, я спешу.
- До свидания...

Что это с ней, на силу узнала, пьет наверное – запашок характерный. Мужа, говорят, так и не нашла, зато насмотрелась на войне. В Белорусии, говорят, в деревне была, которую фашисты сожгли. Всю. Выжгли. С детьми маленькими. Только пепелище осталось. Страшно. Что война с нами сделала...
- Натка! Ты еще здесь? Говорю же, марш в машину!

Вся в отца.

===============

Ковер из пожухлых листьев; хмурое, укутанное в серую вуаль небо, словно молодая вдова, оплакивает ушедшие теплые дни; и я бреду по старому парку, еле волочу ноги, отдышка замучала. Мне восемьдесять два года. Целых восемьдесять два. А что? Всего восемьдесять два!
Ох, тяжело стало гулять, здоровье уже не то. Зато небо всё то же. И парк... Каким был, таким и остался.
- Простите, не занято?
- Да-да, садитесь конечно.
Знакомое лицо, и память не та стала, наверное в ЖЭКе встречались. Нет, память уже не та, странно – то, что было пятьдесят лет назад ясно вижу, а куда положила квитанции вспомнить не могу. Куда же я их запрятала-то? Может на холодильнике, нет, смотрела вчера, а может в столе? Тоже врядли... Приду домой, поищу. Ох, надо же, забыла адельфан выпить, давление пошаливает – что за наказание.
Спасибо Лианочке, внучке, привозит меня сюда на часик два раза в неделю, сама бы не доковыляла... Ох, сердце сдавило. Не вдохнуть, не выдохнуть... В парке людей больше стало. Эхх, молодежь, обнимаются, ни стыда, ни совести, так разве было в наши-то годы?..
- Эх, молодежь, говорю, совсем другая стала, ни стыда у них, ни совести.
- А? Дааа. В наше время совсем иначе было.

Всё таки лицо у нее знакомое, не вспомю – нет, ой, валидольчику что ли под язык положить. Ох, сдавило грудь, тисками, не продохнуть.

- А Вы сами здешняя? Живете неподалеку?
- А? Простите не слышу.

Глухая к тому же, нет, всё же откуда-то я ее знаю, спрошу сейчас.

- Живете, говорю, неподалеку?

- Да нет, я недавно приехала, уговорила сына младшего. Хоть места родные увижу перед смертью. Родилась тут, до семнадцати лет жила. Да, молодежь, Вы верно заметили, нынче другая стала.

- Вот-вот, совсем другие, я по внучке своей вижу. Хорошая девочка, институт иностранных языков закончила, а в голове ветер. Ухажеров тьма, но замуж не спешит. Карьеру, говорит, делает.

- Ой, не говорите, я помню раньше совсем по-другому было. Я в этом парке, кстати, свою любовь первую встретила. Мы за ним всем классом бегали, шофером он был у мужа директрисы нашей. Так он только мне одной и улыбался. А как-то я его здесь встретила, и он спросил как меня звать, потом до дому проводил. Вот и весь роман. А нынче... Иные нравы.

Ушам своим не верю, лет семьдесят тому назад говорила, что он просто имя спросил, теперь еще и до дома провожал?

- Машенька?!!

Код для вставки анонса в Ваш блог

Точка Зрения - Lito.Ru
Natella Osmanli
: Времена года.. Рассказ.

28.03.04

Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275 Stack trace: #0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...') #1 {main} thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275