Денис Квиташ: Стук детских ножек.
Очень тяжелая психологическая зарисовка-рассказ... Сурогатная мать, рожающая одного ребенка за другим и полюбившая одного из этих "детей инкубатора" Ее полусумасшедшая, эгоистичная мамаша, думающая только о себе. Совершенно сумасшедший мужчина, забирающий малышей, чтобы продолжить свои адские игры, именуемые любовью. И среди всего этого кошмара судьба маленького мальчика...
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Любовь Кузнецова
|
Стук детских ножек
Крики были слышны по всему дому, смеясь и радуясь, перебегая из одной комнаты в другую, и тем самым, создавая шум, что даже голуби на улице оглядывались по сторонам, предостерегая себя от кошки, ребёнок носился по дому.
- Иля, твоя бабушка больна, нельзя ли потише.
- Мама, ты посмотри как весело! Давайте вместе бегать, начнём! – и ещё сильнее, высоко отрывая ноги от пола, с шумом и гамом Илья продолжал прыгать. Мать не знала чем сопровождался этот смех, где кроется причина, поднявшая весь дом на ноги с утра, но её сердце радовалось и вместе крича со своим ребёнком, носилось у неё в груди.
Неожиданно замолчав, Илья подошёл к матери, большие зрачки выдавали его буйство, так резко прекратившееся несколько секунд назад.
- А он там бегает? – спросил, и, не дожидаясь ответа, дотронулся маленькой ладошкой до живота матери. – Ой, стук детских ножек. Мам, слышишь? Тук – тук, он прям как я, будем вместе с ним бегать, вот вырастит, и начнём. Мы с ним вокруг все-е-е-й Земли оббежим, а ты дома будешь ждать.
- Конечно, буду ждать, только тебя, а она со мной будет, вот ты возвратишься из своего путешествия, а мы с твоей сестрёнкой и бабулей пирогов напечём, которые ты любишь.
- Нет мам, сестрёнку мне не нужно, я братика хочу. Ты когда к Дед Морозу пойдёшь, скажи ему, что Илюше подарков не надо, пускай у меня будет братик. Я себя хорошо буду вести, так что смотри, не забудь, как я сказал, так и передай. – Направившись в свою комнату, Илья принялся громко читать. – Вот видишь мама, я уже начал себя хорошо вести!
Улыбка проскользнула на лице, глаза закрылись, и небольшие капельки влаги показались на ресницах.
- Ты опять плачешь?! Иногда я даже не пойму о ком ты больше печёшься о своей матери или об этом сорванце. Что ему опять взбрело в голову?
- Ну что ты мама, я не плачу, просто соринка в глаз попала.
- Знаем твои соринки, ведро мусора на глаза нужно вывалить, чтоб заставить тебя плакать. Я больная женщина и мне необходим покой. Я всегда говорила, что он тебе не нужен, сколько можно отказываться, ведь сроки все прошли. О, если бы ты слушала меня, разве пришлось бы нам жить в этой лачуге. – Всё сильнее повышая голос на свою дочь, Изольда Игоревна кричала, окуная с головой в свои упрёки.
Дверь приоткрылась, стараясь не обнаружить себя, Илья смотрел на семейную сцену своих родственников. Он слушал, внимательно стараясь уловить каждое слово, но даже при всём старании ни как не понимал кто это не нужен его любимой мамочки. Небольшие догадки блуждали по его голове, но, отгоняя их от своего детского мозга старался думать о другом.
- Бабуля, не надо кричать! Мы подходим друг к другу с мамой, а Гулливеру это не понравиться! – Широко раскрыв дверь и находясь на пороге комнаты, сказал Илья.
- Как тебе не стыдно подслушивать, наш разговор с бабушкой! И объясни мне пожалуйста, какому Гулливеру это не понравиться?!
- Ну, ты чтож мама, совсем глупая? Гулливер это мой будущий братик, чтоб ты не родила девочку, я решил дать имя уже сейчас, ведь девочек с мужскими именами не бывает?
- Конечно, не бывает, иди к себе в комнату, ведь ты обещал себя хорошо вести.
С небольшим успокоением души, сказала мать.
…дом наполнился тишиной. Ссора Изольды Игоревны со свой дочерью перешла в спокойное отношение семьи. Они смотрели друг на друга после ухода Ильи, каждая хотела что – то сказать, на языке вертелось множество слов, но ради спокойствия в доме обе выбрали молчание.
- Здравствуйте! – неожиданно раздалось в прихожей. Дом был очень маленький, да и домом назвать его было стыдно, и в силу своего лилипутского размера его стены быстро донесли приветствие до обитателей.
Илюша выглянул из комнаты, увидел знакомое лицо, быстро закрыл дверь и, спрятавшись под кровать, слушал со страхом приближающиеся шаги.
- Илья!
- Мама! Мама! – вылез и, бросившись на шею матери, закричал со слезами на глазах настолько громко, что пришедший человек, уже беседующий с Изольдой Игоревной обратил своё внимание на дверь в детскую.
- Мама! – продолжал Илья – Ты ведь меня ни кому не отдашь?! Почему он приходит?! Бабуля только и говорит, что вот не будет меня, и вы с ней сто тыщ миллионов получите. Почему она меня не любит?!
- Успокойся. Тише – тише, всё у нас с тобой хорошо будет. Ты бабулю не слушай, лучше поспи. Баю баюшки-баю… - тихо запела мама, Илья медленно смыкал глазки, постепенно забывая о приходе человека, изредка вздрагивая от неожиданного волнения, так быстро нахлынувшего на него с приходом чужака, провоцирующего у него постоянный страх. Медленно успокаивался, красные, от слёз глаза, закрывались…
Илья уснул, расположив его на кровати поудобней, мать вышла на встречу к пришедшему.
- Добрый день сеньорита, надеюсь, Вы приняли решение и наконец прекратите капризничать. При всём моём уважение к русским до сих пор не могу понять, зачем Вам чужое дитя? Смотрю, Вы вновь беременны, на клиента работаете, или не удачный контакт? Запомните, мы можем отобрать его силой, тогда Вы останетесь с воздухом.
- Я не желаю с Вами разговаривать. Мне противно то чем я занималась.
- Ну не надо делать поспешных заявлений. Прекрасный товар, для прекрасных людей. Вылечили мать и переехали из трущоб в эту замечательную хижину, не забывайте, за последнего Вас ждёт гораздо больше.
Сердце стучало, вырываясь из груди, мысли бунтовали, за и против терзали друг друга, причиняя неимоверную боль сердцу и душе.
- Нет! – громко раздалось из уст – Покончено! Хватит! Надоело! Неужели не ясно, люблю его и…нет, нет, я не могу с ним расстаться…
- Прекрасно Вас понимаю, может быть даже сочувствую. Прошлых Вы тоже любили?! Что? Не слышу. Ах, не знаете. Напомню Вам. Контракт, не забывайте про – это, мамаша.
И принявшись искать в своём дипломате, очевидно, который содержал слишком много подобных контрактов, Шульц что то бормотал себе под нос…
- Господин Шульц, давайте я помогу Вам. Посмотри, дура, человек для тебя старается, а ты даже не понимаешь. Ну, зачем тебе – это дитя?! Как ты его содержать собираешься?!
- Она, очевидно, работать пойдёт, Изольда Игоревна. Вот нашёл.
- Да! Я пойду работать снова, как делала – это несколько лет назад, до того дня, пока к своему несчастью не встретила Вас, зарабатывающего деньги на чужом горе и страданиях… А Вы господин Шульц, можете засунуть обратно свою «туалетную бумагу».
- Как ты разговариваешь с матерью! По-твоему я должна была умереть?! И ради этого я тебя растила и опекала, чтоб под старость лет слышать такие слова?!
- Не надо мама устраивать мыльных сцен. Господин Шульц…
- Да! Я слушаю Вас! Неужели одумались?!
- Дверь позади. Надеюсь, забудете дорогу в наш дом.
Быстрыми шагами уходя из коридора, мать плакала, сердце обливалось кровью, она не могла простить себе, всего чем занималась на протяжении лет. Уже не помнила, как познакомилась с господином Шульцем, которого проклинала все последующие годы. Как вступила в ряды суррогатных матерей, она была всего лишь дето рожающей фабрикой, продажа собственных детей в чужие руки стала второй профессией на долгие годы. Илья был таким же товаром. Одно условие, способствующее их сближению – это пять лет проведённые вместе. Семья, где впоследствии должен жить ребёнок, не желая обременять себя бессонными ночами, мокрыми пелёнками, ограничением свободы…всё было возложено на плечи другого человека. За эти годы она осознала многое, прелесть истинной любви, и жизненное счастье называть себя – мамой.
Шульц все ещё находился в коридоре, провожая взглядом человека которым был очарован. Не понимал, почему так жесток с ней, что заставляет причинять страдание своей возлюбленной, что за сила ведёт его по слезам.
Желая подавить страдание своего сердца, и поскорее уйти из дома, он быстро переговорил с Изольдой Игоревной, и захлопнув за собою дверь вышел на улицу.
Ночь медленно вступала в свои владения…
Дом, где проживал Илья со своими родственниками находился не далеко от маленькой деревушке. Стоял на окраине, избитый ветрами и весенними наводнениями, его крохотный размер, и неимоверная стойкость к стихиям, давала повод местной детворе предполагать о существовании приведений внутри. Священник Даниил, по просьбе старушек согласившихся с догадками своих внучат, несколько раз освещал таинственное помещение. Здешние мужики, делали множество попыток срубить загадочный дом, накануне уже отмечая предстоящую работу, забывали о намеченном деле.
Появление таинственного трио в глухих местах, вызвало волнение, спровоцировало слухи и неимоверный интерес к обитателям «дома с приведениями».
Грубый нрав Изольды Игоревны и отчуждённость от остальной ребятни Ильи, предшествовало оседанию идеи о призраках в доме у местных жителей.
…вечером, пока луна ещё не успела появиться на темном фоне ночного неба, лаяли собаки. Словно по велению свыше вся живность взбунтовалась: лай, мычание, кудахтанье – подобные звуки были слышны во всей округе.
Глубоко осевшая идея о нечистой силе в доме, волновала деревушку.
Собственного хозяйства у обитателей дома не было. Господин Шульц несколько раз в месяц, иногда с настырной частотой, по несколько раз в неделю, доставлял продукты, вещи, удовлетворяя запросы Изольды Игоревны, стараясь взять верный курс к сердцу матери Илюши, а так же выполняя свою работу, присматривая и пытаясь заботится о живом товаре.
Все уже давно спали, о нахлынувшем волнении на деревню ни кто не знал.
Входная дверь заскрипела, слегка разрядив тихую атмосферу в доме:
- Вы готовы? – шёпотом был задан вопрос, вновь пришедшего, и кем - то ожидаемого Шульца.
- Разумеется. – послышалось где – то в глубине комнат – специально для Вас дверь открыла, чтоб не стучали. Сейчас приведу сорванца, с матерью хотел спать, но для удобства настояла… - таким же шепотом, стараясь не произносить много слов, ответила Изольда Игоревна.
Медленно поднявшись по скрипучим ступенькам в комнату Ильи, слегка приоткрыв дверь и быстро проскользнув в образовавшуюся щель, она оказалась в помещении.
Шульц нервничал, ожидая на улице. Шагал на месте но иногда позволял себе немного пройтись оглядываясь по сторонам.
- Илюша, просыпайся, вставай мой маленький, уже утро пора, пора. Сейчас к маме поедем.
Потирая маленькими ручками глазки, отрывая с трудом голову от мягкой подушки, Илья просыпался:
- Зачем поедем к маме? Разве её нет дома? Мама! Мама! Ма… - закричал, неожиданно для своей бабушки, пронзительный крик разнёсся по помещению.
Закрыв грубой рукой рот Илье, дёргающего ногами и руками, пытавшегося кричать вновь и вновь, Изольда Игоревна схватив его и уже не заботясь о сохранении тишины в доме, направилась к выходу.
- Прекрати орать, негодяй! Вот я тебе…
Не ожидающий подобного развития событий, Шульц ворвался в дом:
- Что у Вас здесь происходит?! – стараясь как можно тише говорить, всё так же нервничал, но пытался сохранять остатки тишины внутри дома. – Неужели справиться с каким – то сопляком трудно?!
Взявши на руки Илью, закрывая тяжёлой рукою рот, позволив несколько раз его ударить, выйдя из дома, посадил в машину на заднее сиденье.
Илья кричал, истерика охватила его маленький организм, слёзы лились рекою, он бил своей крохотной ручонкой по стеклам автомобиля, медленно увозившего от дома, ставшего ему родным, красные от слёз глаза провожали бежавшую в след бабушку, рыдающую и кричавшую:
- Деньги, деньги, как же деньги?! Шульц, постойте, остановитесь! Отдайте деньги! – Её бег с каждым шагом замедлялся…
Илья вздрогнул, его глаза увидели падение, несколько раз перевернувшейся кубарем бабки Изольды. Она лежала на сырой земле, била кулаками по ней, всё так же рыдая но уже с трудом произнося: – Деньги! Отдайте деньги!
Шульц сильнее давил на педаль газа, не слушая криков Ильи, не страдая и не каясь от детских слёз. Его волнение постепенно исчезало, с быстрым отдалением от маленького дома, на окраине густого леса. Шульц уже позабыл о контракте, которым так часто тряс перед лицом изумлённой бабки Изольды и равнодушной к его словам матери Ильи. Забыл об обязательствах, о которых так часто напоминал в маленьком, но счастливом без его присутствия доме.
Ухабистая дорога уже перестала трясти автомобиль, слившись с асфальтированной сестрой. Несущиеся мимо машины, со свистом пролетавшие в отдалении дома – впервые были увидены Ильёй. Застывшие на глазах слёзы и широко раскрытый рот – встречали проходивших по дороге людей.
- Ну что пацан, нравиться жизнь городская?! – С надменностью был задан вопрос Шульца.
- Я по маме скучаю. – С вновь нахлынувшей грустью и влагой на глазах, шёпотом и с небольшой надеждой в голосе произнёс Илья.
- Ты не волнуйся! Скоро с мамкой повидаешься. От бабки вас избавил…
- От бабули, она хоть и строгая, но всё равно любит меня, как же ей не любить родного внучонка – С гордостью поправив в словах Шульца, Илья откинувшись на заднее сиденье автомобиля, тихо заплакал, прокручивая в голове счастливые моменты в его маленькой жизни со своей мамочкой. Стараясь не привлекать внимание не добрых глаз, то и дело поглядывающих на него через зеркало заднего вида.
Поездка и переживания…слишком многое обрушилось за сегодняшний день на маленькую голову Ильи, до утра было очень много времени и растревоженный детский организм, уже не заинтересованный в огромных красочных зданиях большого города и потерявший окончательно любопытство к красочным автомобилям, людям так непохожих на тех среди которых жил он, готовился к продолжению ночного сна.
Шульц вновь потревожил его только рано утром.
- Вставай, мелюзга! Утро. Давай – давай!
Проснувшись перед глазам Ильи предстала странная картина… Огромное помещение без дверей, с грязными стенами и расположенной по углам мебелью, с четырьмя детскими кроватками и играющими в центре комнаты детьми. Свет из трех небольших окон, лишь он освещал комнату. Шульц был чем – то приятно встревожен, раскрывая пятую упакованную кроватку.
- Смотри Илюха, кровать твоя, а вон братаны сидят. Мамка когда твоя узнает, без памяти меня полюбит. Я всех вас как отец воспитаю, а тем вы и не нужны, убедил я всех их что мамашу другую лучше найти, вот так они и про мамку твою забывали. А я люблю её. Понимаешь?
Кивнув головой, так ничего и не поняв из быстрой и запутанной речи Шульца, Илья тосковал по родному дому. Слова о том что он скоро повидается с мамой слегка разогнали его грусть, то и дело нападавшую на него.
- Тебя как зовут?
Привыкший к разговору только с родными, Илья не знал что ответить на простой вопрос, девчонке с двумя косичками и с радостной улыбкой на веснушчатом лице.
- Ну что молчишь? Немой что ли?
- Илья.
- Ну вот наконец то заговорил. А то я подумала… Меня Анютой звать. Ты что такой грустный? Нам папка наш обещал что к нам сегодня мамочка приехать должна. Мы ради этого все сегодня пораньше встали.
- А меня увезли от мамы. Мы с ней вдвоём и с бабушкой жили, а этот… Ты прости, но я хочу один побыть, мне так плохо.
- Странный ты какой то. Ну, один, так один. Я тебя укрою, чтоб потеплее было.
Укрывши теплым одеялом Илью, съёжившегося на маленьком диванчике, с которого он наблюдал страшную для его глаз картину. Аня осталась рядом с ним, немного обиженная на его слова, но разделявшая и понимавшая его тоску о матери. Она как и остальные дети в комнате никогда не видела своей мамы которую сильно любила и каждую минуту представляла в своих мечтах.
Илья в который раз за сегодняшний день плачет…Он рад остановить этот горький поток влаги, рад почувствовать улыбку, но его солнце закрыто тучами. Радость детей находящихся в комнате, смех Анютки – всё, наталкивает на радостные воспоминания о мамочке, прорывающихся наружу горькими слезами…
Знакомая дорога ведёт Шульца к дому, мимо вновь пролетают деревенские глубинки, белоствольные берёзки…
…дом горел, собравшиеся вокруг мужики с удовлетворением наконец то сделанной работы покуривали папиросы, их облегчение ни как не могло сходиться с шокирующим состоянием Шульца:
- Что?! Что случилось?! Где! Как! – волнение давящее на грудь затрудняло дыхание, с трудом выходящие слова, были не привычно слышны рядом с спокойным людом и такой картиной.
- Ты чё, мужик? Всё хорошо… Устроили тут сатанинское логово. – перекрестившись три раза, с чувством большого уважения к сделанной работе, с гордостью в словах ответил Макарыч. Шульц знал о нём не более других: простой деревенский человек, как и остальные по субботам ходящий в баню, выпивающий ежедневно не настоявшуюся бражку, бьющий жену не на трезвую голову и приучавший своих детей к уважению к батьке и мамке. Он был как все, но именно в его хате собиралась вся деревня за советом, именно за его стол садились чиновники, неожиданно вспомнившие о далёких глубинках России. Его уважение в народе было неоспоримо…
Шульц был рад что натолкнулся в эти тяжёлые минуты именно на него, Макарыч как никто другой понимал житейские проблемы, он с радостью ответить на вопрос, не прося в замен на бутылку.
- Где?! Люди… В доме! Что случилось?!
- А ты кем будишь? Чай не тот который девку обрюхатил? В больницу увезли…Да и не воротятся, худо ей, говорят ребёнок пропал, да и мать на улице оказалась, вот ей и захотелось родить, а то на сердце и так тяжело было… Логово сатанинское а не дом.
В близи с деревней была расположена только одна клиника. Шульц часто наведывался туда, его прекрасно знал весь персонал больницы, он понимал, что роды могли начаться в любую секунду, именно по этому он всё чаще заезжал в дом, готовя себя к любым неожиданностям, такого он не мог ожидать при всей готовности.
Серые металлические двери больницы как всегда были открыты. Запах лекарств вперемешку с вонью из уборной, ударял в нос. Серые стены в некоторых местах окрашенные, оставленные после прошлогоднего ремонта вместе с циничными улыбками санитарок встречали Шульца. Он бежал по длинным нескончаемым коридорам больницы, пугая больных, по капризу судьбы, которым пришлось расположиться на время лечения на деревянных скамейках и холодном бетонном поле.
- Врач! Мне нужен врач! Женщина! Где же женщина! – он все так же задыхался от волнения и страшных мыслей. Ноги несли его вперёд, глаза метались, пытаясь найти любимое лицо. Он не привык плакать, слёзы на его глазах можно было увидеть только в раннем детстве после порки отца. Шульц стыдился их появления… Сейчас он рыдал, словно это было необходимо, тишина и несколько десятков глаз смотрящих на него, сидящего на холодных ступеньках, рыдающего и потерявшего надежду…
- Здравствуйте. Мне доложили сразу как Вы здесь появились…
- Где она!
- Спокойно, главное сейчас успокоится. Давайте пройдём ко мне в кабинет!
- Нет! Нет! Здесь! Сейчас!
- Я прошу Вас, успокойтесь. – доктор с трудом сдерживал себя, прекрасно понимал Шульца, жалел его, но правда есть правда её не скрыть, самое тяжёлое предстояло только услышать, доктор с огромным счастьем остановил бы время ради отсрочки страшной, горькой, но необходимой правды.
- Ответьте мне, я прошу Вас. Я так люблю её… Ну!
- Мы рано или поздно уходим на тот свет. Она мертва. Но жизнь на этом не кончается, поверьте. Роды были очень тяжелы для неё, она оставила Вам прекрасного мальчика, настоящего «Гулливера»…
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Денис Квиташ: Стук детских ножек. Рассказ.
12.06.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|