Феликс Круг: Поезд.
Реалистичные эпизоды из повседневной реальности в реальном ракурсе бытовых фактур. Стройно гладко и старательно слажено, ровные стены абзацев выстроены из крепких панелей словосочетаний. Таких, например: «Тёплая чёрная ночь провалилась в уши.» или таких: «Павел Ашотович зачерпнул грибок из тарелки и отправил его в пасть.» Текстуры насканированы качественно, язык персонажей живой характерный и уместный. Только «вокруг ничего не изменилось, только кавказец написал в скандинавский кроссворд слово «полтергейст».»
Хотя вектор сюжета время от времени плавно соскальзывает в пятнистую смуту снотворных воспоминаний, реалистичность воспроизведена точно, до скуки. Никаких неожиданностей, как в и в обыденной версии электрички. Поезд тащится, тащится, тащится, и ничего интересного не происходит.
Почитайте, как чувак ровно и грамотно пишет, будто фотографирует хорошим никоновским объективом. Достойное достонство для достойной прозы.
Редактор отдела прозы,
Елена Кутинова
|
Поезд
Электричка, пронизывая темноту, вытянулась в унылом гудке. Люди влетали на перрон, торопливо стряхивали с обуви налипший снег, выстраивались группами возле невидимых дверей. Ветер сметал позёмку с полотна, кружил над платформой, носился вокруг разгорячённой морды подкатывающего поезда. Вагоны начинали отсчёт. Тёмно-зелёная поверхность прерывалась ярким меандром окон, люди казались неживыми в мёртвом свете вагонных ламп. Медленно причаливали двери, один, два, семь, и вот стали. Компании задвигались. С досадным шипением открылись проёмы, принявшись заглатывать угрюмых сонных пассажиров, неизвестно зачем идущих с утра на приступ чёрных тамбуров. Вместе со всеми в вагоне оказался Феликс. Он протиснулся в середину, безнадёжно буркнул: «Занято?» и заметил, как засомневалось что-то напротив, заоглядывалось, потянулось висящими руками к пакету на свободном квадратике у прохода. Феликс прижался коленями к кромке сиденья и, выждав момент, когда пакет нехотя отполз в сторону, упал на освободившееся место. Повезло. Он оглядел попутчиков. Напротив сидел безразличный щупленький мужичок, которого и следовало благодарить. Рядом с ним, у окна и посередине, – две тётки в пушистых шапках. Но ранее всех внимание Феликса обратила на себя соседка, молодая, лёгкая, о которую споткнулся взгляд сразу, которая быстро схватила беднягу и смущённо отвела глаза. Феликс тоже немного смутился, резко глотнул, переложил руки. На мгновенье собственные пальцы показались ему особенно некрасивыми, он удивился, почему раньше не замечал этой синеватой, омерзительной крючковатости. Зелено. На шее тоскливо дёрнулся кадык. Феликс снова посмотрел на сидевшую неподвижно попутчицу. Ресницы её вздрогнули, будто отбрасывая взгляд. Тонкий профиль, локон, выбившийся из-под капюшона, мягкие губы. Феликс отвернулся, тупо уставившись на серую одежду неудачников, что висели в проходе и трясли своими книгами. Внезапно он почувствовал плечо, странный жар, поднимавшийся, впрочем, изнутри. Интересно, на какой станции она вошла? Он перебирал варианты, с нею не вязавшиеся. Определённо, незнакомка вовсе не могла оказаться в электричке. Феликс плюнул про себя. В самом дремучем углу (квартирка, правда, хорошая) живёт твоя принцесса, и парня своего из стройбата ждёт. Варианты. «А что, если я всё же заговорю с ней?» – подумалось Феликсу. Однако, с чего начать? Фальшиво непринуждённо, так, кхе-кхе, извините… нет, не то. Как ни думай, всё ерунда выходит. Обидные, ей богу, слова получаются. Пожалуй, не стоит. Пусть всё останется, как есть. Но позвольте, она же выйдет на станции, предположим, на конечной, и всё, и ты её никогда не увидишь. Феликс заёрзал, неопределённо отряхивая брюки, тут же сконфузился, увидав свои пальцы. Нда. Девушка пошевелилась. Сейчас Феликс явственно почувствовал, что хочет её. На минуту он прикрыл глаза. Вагон спокойно покачивался, как люлька, смаривая тёплым воздухом. Тётки напротив запрокидывали головы, махали перстнями на пухлых пальцах. «Нда, с такими пальцами ловить нечего», – он вздрогнул, испугавшись, не произнёс ли этого вслух, озираясь, взглянул на мужичка перед собой, выдержав, пока тот поднимет глаза, тут же убрал свои. Что же, нет, так нет. Жаль, конечно. Тёплая дремота охватила его тело. Феликс поплыл. «Оправдания не приняты», – объявил он напоследок. И тут же заснул.
На зонтичном столике летнего кафе стояла початая бутылка водки «Голубой топаз». Против Феликса играли двое. Один – долговязый лохмач лет сорока в коричневой кожаной куртке, другой – полный зализанный тип в сером костюме.
- Я двадцать четыре часа вкалываю, – сказал лохмач.
- Давай, за Павла Ашотыча, – тип толкнул Феликса в бок, поднимая пластиковый стакан.
- Ура, – сказал Феликс и выпил.
- Этот уёбок, извиняюсь, сразу после свадьбы, подходит ко мне и заявляет: «Давай, отец, подгони-ка мне «вольво». Прикинь? Это, значит, за то, что он на Светке женился. Я говорю: «Тихо, парень, за эту предъяву я те велосипед на болту, ржавый, и то подумаю терь». Он такой: «Твоя дочь залетела? А я чо, крайним пойду? Обещал, – говорит, – иномарку, давай». Я ему: «Ктой-то тебе обещал?». «Светка твоя». «Вот пускай, – говорю, – она и подгоняет, а у меня всего приданого вот те хуй, а вот тут нихуя».
- Ну, правильно, – согласился зализанный тип.
- Вот, а он, такой, с наездом, давай и всё: «У тебя под полой ещё с рейсов шальные деньги остались». Я говорю: «Меня уж десять лет, как по асфальту шатает, а морских мне на год хватило, не больше». «А меня не ебёт, найди, где хочешь, а не найдёшь, ты же виноватым и останешься». Такие дела, парни.
- Да-а, – многозначительно протянул Феликс.
- Не дай бог вам, пацаны, такой дочери.
- Ты чего, Ашотыч, Светка нормальная девчонка. Давай этому козлу насажаем, чтоб держал себя. Делов-то.
- Да, в разводе они уже.
- А…
Феликс чувствовал, что порядком захмелел. Он почти не понимал разговора, лишь изредка авторитетно поддакивая и кланяясь. Наконец, он ткнулся лицом в рукав и вырубился. Феликс сидел в аудитории, где проходил экзамен. Преподаватель, немолодая женщина в роговых очках, задала какой-то вопрос:
- …Ну и?
- Ознакомьтесь с моим планом, – ответил Феликс, – вот здесь функция приобретает анатомический вид и перестаёт быть нарицательной.
- Фу, неплохо, неплохо. А что вы скажите об экстремумах?
- Экстремумы, таким образом, отсутствуют напрочь. Вот формула, доказывающая, что их вовсе нет.
- Я вижу, вы хорошо готовы.
- …
- А, может, по чу-чуть? – неожиданно предложила она, вытянув пальцы, большой с указательным.
Феликс смущённо помедлил.
- Я не знаю, экзамен, всё-таки…
- Ладно, сегодня можно.
- Ну…
- Хоп, коньячку, – преподаватель распорядилась «по маленькой». Феликс неуверенно разлил. – Ваше здоровье.
- Ваше здоровье.
Они выпили.
- Скажите, Феликс, а я вам хоть немного нравлюсь?
- В каком смысле?
- Ну… как женщина.
Феликс криво покосился на пустую зачётку.
- В общем… ничего…
- Тогда поцелуй меня.
- Как это?
- А ты не знаешь, мальчик, как целуют взрослых тётенек?
Феликс поперхнулся.
- Я не мальчик, – зачем-то сказал он и подумал: «Уж не сон ли это?»
Преподаватель сняла роговые очки, протянула руку и больно ткнула его в плечо.
- Здесь спать нельзя, – сообщила несвежая официантка. Феликс вздрогнул. Он непонимающе поглядел на неё, потряс головой и выдохнул с облегчением. Приснится же. Зализанный тип посмеивался:
- А он не спит, просто отдыхает.
- Давайте, молодые люди, закрывать пора.
- Так вы же до двенадцати, – слащаво парировал тип.
- Вы же, мы же, говорю, закрываемся, значит, закрываемся.
Лохмач, Павел Ашотович, жестом показал, что всё нормально, все свои люди, и он, как старший, скандалов не допустит. Феликс осторожно посмотрел на него. Этот Павел Ашотович, несмотря на отчество, обладал вполне славянской внешностью. В прошлом моряк, он имел уважение и заведовал площадкой для модной игры “PaintBall”.
- Значит, говоришь, Светка нормальная девчонка? Да?
- А то нет? – зализанный тип глянул на Феликса, как бы спрашивая подтверждения, Феликс выставил ладони, мол, согласен.
- А то и да, что она меня, своего отца, заказала. Понял?
- Да ну.
- Вот те и ну, – Павел Ашотович зачерпнул грибок из тарелки и отправил его в пасть. – Макс рассказал. Встретились они на посёлке у сводни и забились. Светка говорит: «Пристукни отца, у него под кроватью миллион, половина твоя».
- Ай-я-я-я-яй, Максим-то свой парень, с понятием. Да?
- Максим-то свой, а дочь моя, которую я же и вырастил, не иначе, как блядь получается, – Ашотыч в сердцах сунул кулачищем по столу. – Вот так, парни, научили меня жизни, и прав был тот сопляк, я же и виноват, выходит. Воспитал, дескать, не так. Вот что самое обидное. Ну, ладно, давай ещё по одной накатим.
Разлили. Феликс хотел было отказаться, но не совладал. Он выпил последнюю на сегодня без закуски, как в тумане, поднялся, пожал собутыльникам руки и направился к выходу из парка, ловить такси. Тёплая чёрная ночь провалилась в уши. Было уже поздно, парк вымер. Из темноты, наперерез Феликсу, выдвинулась компания, несколько парней его возраста, сзади послышались шаги. Кто-то сказал: «Слышь, брат, помоги деньгами». В животе засвербело. Путь к отступлению был отрезан. Оставался вариант – наверх. Феликс, что было сил, дёрнулся, будто подавился костью… и очнулся в вагоне. «Скоро ли конец придёт?» – подумал он, утирая глаз, и, словно опомнившись, повернул голову. Девчонки не было. На её месте рядом с Феликсом кавказец напряжённо всматривался в скандинавский кроссворд. «Очевидно, вышла», – решил Феликс. Оставалась ещё надежда встретить её, возможно, завтра или ровно через неделю, в этом же вагоне. Однако, внезапно ему показалось, даже нет, не так, в следующий момент он ясно и точно понял, что она не просто вышла на какой-то станции, – она проснулась, переместилась на следующий уровень, и назад уж нет дороги, как не вернётся и сам Феликс в парк, заплёванное кафе или аудиторию, где проходил экзамен. Он зажмурился, силясь проснуться вслед за ней, но не смог. Невидимое препятствие повисло над ним. Тогда он решил взять с разгону и снова закрыл глаза.
Так Феликс застрял в этом лабиринте, пока некое светлое пятнышко не разбудило его. Он замер, сдерживая радость, не спугнуть бы, вот-вот, как будто что-то провернулось, стрелка каких-то исполинских часов крякнула и показала новую цифру. Феликс с надеждой открыл глаза. Он огляделся, но вокруг ничего не изменилось, только кавказец написал в скандинавский кроссворд слово «полтергейст». Динамики прокашлялись и заявили: «Следующая станция – Москва-Курская-конечная».
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Феликс Круг: Поезд. Рассказ.
Вечный жанр реализма без лупы и призмы
01.05.08 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|